Руки Криты безвольно повисли вдоль туловища. Она не смотрела на меня и стояла, как человек, пробуждающийся от тяжёлого сна. Ведь она столько времени полностью находилась во власти фасов, похитивших и околдовавших её для каких-то своих тёмных целей, пытавшихся использовать её принадлежность к Силе, — это я понял сразу, едва увидев девушку в окружении этих подземных жителей. В поясе у меня до сих пор лежала отвратительная глиняная кукла с прядью волос, тайно подброшенная в её постель. А Тсали, мужчина из породы Ящериц, постоянно поддерживал с ней связь на уровне сознания, пока мы возвращались из подземного города фасов. Но теперь к ней полностью вернулись чувства, хотя говорить она пока ещё и не могла.
Я осмелился нарушить молчание.
— Крита!
Голова её медленно повернулась ко мне, и глаза встретились с моими. Я вздрогнул. Во взгляде девушки не было ни выражения, ни глубины. Она всё ещё смотрела внутрь себя.
— Крита! — настойчиво повторил я, надеясь достучаться до её души при помощи слуха, потому что на уровне сознания мне это никогда не удастся.
В глазах девушки что-то промелькнуло, на лбу появились морщинки, как у ребёнка, когда он чем-то озабочен. Она потрясла головой — словно для того, чтобы освободиться от звука имени, которое я только что произнёс. Затем Крита очень тихо проговорила:
— Толар…
— Нет! — воскликнул я и провёл между нами рукой, вооружённой мечом. «Толар…» Это имя, постоянно теперь преследовавшее меня, как наваждение, пришло из прошлого, из мрачного сна об умирающем воине, и всё же при воспоминании о нём в душе моей всегда возникал отклик — как тогда, когда я возвратил к жизни этот сверхъестественный меч. Мне никогда не забыть, как рукоять его словно прилипла к моей ладони, будто они — ладонь и рукоять — изначально были созданы друг для друга.
— Я — Йонан! — почти выкрикнул я.
Она недоумённо пожала плечами и отшатнулась от меня. Тсали со свистящим шипением метнулся и встал между нами. А Урук… Это он первым назвал меня «Толар», он, проведший в плену у фасов, в ледяной колонне, целую вечность. Сейчас он изучающе смотрел на меня из-под надвинутого на лоб шлема с драконом с сиявшими глазами из драгоценных камней. Его топор упирался в камень, но руки по-прежнему сжимали рукоять. Кого я вызволил из ледяного плена, кого привёл сюда, в стан друзей?
Да, он в старой вражде с фасами, но это вовсе не означает, что враг твоего врага может быть тебе другом. Что я вообще знаю об этом человеке? Беспокойство всколыхнулось во мне с новой силой, и я вызывающе уставился на Урука. Взгляд его, обращённый на меня, оставался спокойным и невозмутимым.
— Она слишком долго была во власти Тьмы, — пояснил он, имея в виду Криту. — Даже на неё это подействовало так же, как и на всех.
— Я — Йонан, — угрюмо повторил я. Выдернув из ножен Ледяное Жало, я хотел было отшвырнуть его от себя и не смог.
— Ты держишь Ледяное Жало, — сказал Урук. — Возрождённый, меч служит своему собственному могуществу и является Великим Оружием, одним из Четырёх, а потому сам выбирает себе хозяина. Сейчас его выбор пал на тебя — кем бы ты ни был и каково бы ни было твоё настоящее имя.
Свободной рукой я пытался разжать пальцы, вцепившиеся в рукоять, и не мог. Рукоять больше не была туманно-серой, какой я впервые её увидел. Она сияла ослепительным голубоватым светом, и я понял, что мне теперь никогда не избавиться от Ледяного Жала. Я был уже не хозяином его, но слугой. И если мне не удастся овладеть им…
Я увидел, как Урук кивнул мне. И понял, что он может читать мои мысли, как любой из владеющих Силой.
— Время — змея, которая постоянно свивает и развивает свои кольца. Может случиться так, что человек попадёт, вследствие какой-либо случайности, из своего кольца в другое. Если это случается, остаётся только примириться, поскольку возврата не бывает.
— Толар из ХаГарка… — Крита тоже качала головой, словно наконец получила ответ на какую-то загадку.
ХаГарк? Груда развалин с таким названием располагалась за Долиной и была настолько разрушена временем (а, может быть, и изуродована Тенью), что никто, проходя мимо этого места, не мог сказать, где здесь дорога, а где дом. Люди говорили, что холмы плясали, когда он пал. Но плясали они под звуки флейты, доносившиеся из темноты. Даже легенда, связанная с этим местом, сохранилась плохо.
— Я — Йонан! — я с лязгом бросил Ледяное Жало в ножны. — ХаГарк давно мёртв, и те, кто жили в нём, давно забыты и людьми, и нелюдями.
— Значит, ХаГарка больше нет, — тихо проговорил Урук. Он больше не смотрел на меня, а задумчиво глядел на расстилавшуюся перед нами долину. — Таково твоё твёрдое убеждение, Толар, ставший Йонаном?
— Таково убеждение народа Зелёного Безмолвия, их союзников, и нас, тех, кто пришёл из-за гор.
— Значит, это они идут? — и я увидел, что по скале в нашем направлении действительно движется группа людей.
Крита коротко вздохнула и осела, словно ноги её больше не держали. А Тсали бросился вниз, навстречу взбиравшимся. Мне надо было бы последовать за ним, чтобы быстрее оказать помощь Крите, но я обнаружил, что не могу сделать ни шага.
Во мне поднялся страх. Долина охранялась, и не только доблестью тех, кто защищал её стены, но и древнейшими и сильнейшими знаками Силы. Кто бы ни носил на себе отметину Тени, он не смел пересечь границ Долины, будучи сторонником Тьмы.
Но я-то им не был! Хотя… Я посмотрел на Урука и стиснул зубы. Я освободил этого человека против своей воли, но сделанного не воротишь. И если он — представитель сил Тьмы, этот поступок плохо скажется на моей репутации.
— Ты!..
Он не дал мне времени что-либо добавить к этому обвинению — или угрозе. Вместо ответа он прошёл мимо меня, слегка наклоняясь над краем скалы, затем вернулся, склонился над Критой и осторожно поднял её, а я даже не мог шевельнуться.
Во мне боролись ярость и отчаяние. Теперь стало ясно, что опасность для обитателей Долины представляет не Урук, а в некотором смысле я сам, вооружённый мечом, который будет руководить моими действиями. Правда, рукоять я нашёл, можно сказать, в пределах Долины, выковыряв её из каменной стены, окружавшей Долину, и это обстоятельство повергало меня в страх. Как попала туда рукоять волшебного меча? Может, через тайную брешь в защитном кольце гор? Или там, в расщелине, был не я, а тот, кого называют Толаром? А может, я всё ещё сплю, вижу во сне умирающего воина с мечом и никак не могу проснуться?
Трясущимися руками я попытался расстегнуть пряжку пояса, на котором висели ножны. Попробую ещё раз избавиться от этой обузы, или Йонан никогда больше не станет самим собой. Может быть, мне удастся выбросить меч, если я не буду касаться его рукой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
