от протеинового коктейля. Когда она проснулась, она выпила обе маленькие бутылочки с водой, которые были в клетке, первую — всю сразу. Вторую она долго пила, но обе уже пусты. Из кармана передника Эм достает еще одну.
— Когда съешь мясо, Эллен, тогда получишь ее. Твоему телу всё равно, веганка ты или нет. Ему нужно есть. — Она протягивает бутылку, демонстрируя ее. — И ему нужно пить.
Эллен молчит, только стоит и смотрит на Эм, ее руки слабо сжимают решетку, а нога блокирует проход. Этот взгляд действует на нервы. Эм не хочет нервничать, но чувствует себя, как если бы была в зоопарке и встретилась взглядом с тигром.
— Я оставлю еду, хорошо? Когда я вернусь и тарелка будет чистой — и сок тоже, — тогда получишь воду.
Нет ответа, и животное перед ней или нет, но профессор Эмили Харрис (эмеритус) осознает, что она все-таки злится. Нет, она в ярости. Кастро ел; Дресслер ел; в конце концов, и Эллен будет есть. Она не сможет выстоять. Эм поворачивается и направляется к лестнице.
Девушка говорит:
— Это ужасно, да?
Эм оборачивается, пораженная.
— Когда идёт не по плану. Это ужасно, не так ли? Для вас, имею в виду. — И девушка даже улыбается!
«Сука», — думает Эмили, и затем то, что она никогда в жизни не позволила бы себе сказать вслух, кроме как в своем дневнике, — «упёртая черномазая сука!»
Эм говорит (мягко):
— Это День Благодарения, Эллен. Благодари и ешь.
— Принесите мне салат, — говорит Эллен. — Без заправки. Это я буду есть.
«Какая наглость!» — думает Эм. – «Как будто я служанка! Как будто я ее горничная!»
Она делает тогда то, о чем позже будет сожалеть, потому что это слишком выдает ее. Она достает из кармана фартука бутылку с водой, подносит ее к губам и пьет. Затем выливает остатки через перила.
Девушка ничего не говорит.
2
День спустя.
Профессор Родни Харрис (естественных наук, профессор-эмеритус) стоит перед клеткой, размышляя. Эллен Краслоу спокойно смотрит на него. По крайней мере, так кажется. На её губах появилась пара волдырей, на лбу — прыщи, а гладкая, красивая кожа цвета какао приобрела пепельный оттенок. Но её глаза поразительно зелёного цвета сверкают.
Родди — уважаемый биолог и диетолог. До выхода на пенсию он был учителем, иногда почитаемым, но чаще пугавшим своих студентов. Библиография его опубликованных работ заняла бы дюжину страниц, и он до сих пор поддерживает оживлённую переписку со своими коллегами в различных журналах. То, что он считает себя первым среди коллег, не кажется ему тщеславным. Как мудро сказал кто-то однажды, "Это не хвастовство, если это правда".
Он не злится на эту девушку так, как Эм (она говорит, что не злится, но они женаты уже более пятидесяти лет, и он знает её лучше, чем она сама себя), но Эллен определенно ставит его в тупик. Должно быть, ей было дурно после пробуждения, как и всем остальным (они используют мощный препарат, чтобы вырубить свои жертвы), но она не выглядела сбитой с толку. Если у неё было похмелье — а оно должно было быть, — она не жаловалась на это. Она не кричала о помощи, как почти сразу же сделал Кэри Дресслер (от этого его головная боль стала еще сильнее, думает Родди), и как сделал Хорхе Кастро в конечном итоге. И, конечно, она отказалась есть, хотя прошло уже почти три дня и более двух дней с тех пор, как она допила последнюю порцию воды.
Печень, которую Эм принесла вчера, потемнела и начала пахнуть. Её ещё можно съесть, но скоро она станет несъедобной. Еще несколько часов, и девушку просто вырвет после приема пищи, что сделает всю эту затею бессмысленной. Между тем, время летит незаметно.
— Если ты не будешь есть, моя дорогая, ты умрёшь от голода, — говорит он мягким голосом, которого его прежние студенты не узнали бы; будучи лектором, Родди имел склонность быть быстрым, легковозбудимым, иногда даже пронзительным. Когда речь шла о чудесах желудка — серозной оболочке, пилорусе, двенадцатиперстной кишке, — его голос иногда поднимался до крика.
Эллен молчит.
— Твоё тело уже начало пожирать само себя. Это видно по твоему лицу, рукам, тому, как ты стоишь, слегка сгорбившись...
Полное молчание. Только сверлит его глазами. Она не спрашивала, чего они хотят, что тоже сбивает с толку и (давайте признаемся честно) весьма тревожит. Она знает их, знает, что если они отпустят её, их арестуют за похищение (это будет лишь первым пунктом обвинения в большом списке), следовательно, они не могут её отпустить, но не было ни торга, ни мольбы. Только эта голодная забастовка. Она сказала Эм, что она с удовольствием съела бы салат, но это исключено. Салаты, будь они заправленные или нет, не являются таинством. Мясо — это таинство. Печень — это таинство.
— Что нам с тобой делать, дорогая? — С грустью.
На этом этапе он ожидал, что пленник — нормальный пленник — скажет что-нибудь нелепое и смехотворное, типа "отпустите меня, и я никому не скажу ни слова". Эта девушка, голодная и жаждущая или нет, знает лучше.
Родди подталкивает тарелку с куском печени чуть ближе.
— Съешь это, и сразу почувствуешь, как к тебе возвращаются силы. Ощущение будет необыкновенным. — Он пытается тонко пошутить. — Мы в мгновение ока превратим тебя из травоядного в хищника.
Ответа по-прежнему нет, поэтому он направляется к лестнице.
Эллен говорит:
— Я знаю, что это.
Он оборачивается. Она указывает на большой жёлтый ящик в дальнем конце мастерской.
— Это измельчитель древесины. Вы повернули его к стене, чтобы я не видела впускное устройство, но я знаю, что это. Мой дядя всю жизнь работал в лесах на севере.
Родни Харрис думал, что в его возрасте его невозможно удивить, но эта молодая женщина полна сюрпризов. Встретить такую — словно открыть собаку-гения, умеющую считать.
— Вот так вы избавитесь от меня, правда? Я пройду через шланг и окажусь в большом мешке, а мешок упадёт в озеро.
Он уставился на нее с открытым ртом.
— Как ты... почему ты так думаешь?
— Потому что это самое безопасное место. Есть телесериал, «Декстер», о человеке, который убивает людей и избавляется от них в Мексиканском заливе. Может, вы видели.
Конечно, они видели.
Это ужасно. Как будто она читает его мысли. Их мысли,
