Чем ближе становилось оранжевое пятно, тем менее разговорчивыми делались отец с сыном. Они тревожно смотрели вперед. Уже можно было с уверенностью сказать, что перед ними человек, а не просто плавающий в воде спасательный жилет. Голова потерпевшего крушение безвольно свешивалась на грудь.
— Похоже, что мертв, — произнес старик. — Но надо же его вытащить.
Когда суденышко подошло вплотную и парень перевесился через борт, он воскликнул:
— Это женщина!
В воде медленно разворачивалось тело. Спасательный жилет держал его на плаву. Длинные распущенные волосы расплылись вокруг головы наподобие нимба. Отец с сыном дотянулись да головной подушки жилета и втащили женщину на борт. Молодой человек принялся щупать пульс. Рука была холодной, как у мертвеца.
— Кажется, мы опоздали, — произнес он, вглядываясь в слегка посиневшее лицо с бескровными губами.
И тут парень уловил еле различимое биение в запястье.
— Жива, — воскликнул он и приподнял женщине веко.
Глаза были закачены под самый лоб, так что увидеть реакцию зрачков на свет не представлялось возможным.
— Жива? — с недоверием отозвался старик, прикладывая два пальца к шее спасенной.
Сонная артерия слабо пульсировала.
— У нее переохлаждение, — сказал рыбак. — Надо срочно ее растереть.
Смущаясь, парень снимал с женщины одежду, оставив ее в одном полупрозрачном от воды белье. Отец принес бутылку с оливковым маслом.
— Растирай.
Парень взялся за дело, стараясь не думать о женском теле, которого касались его руки, стараясь не смотреть на то, что не предназначалось его глазам. Старик тем временем выкрутил мокрую одежду, развесил ее. Ветер полоскал материю, подсушивал ее вместе с солнцем.
Руки молодого человека уже устали, болели от усилий, но он растирал и растирал озябшее в воде тело. Постепенно кровь приливала к коже, появлялся румянец на щеках. Задрожали веки. Губы приобрели красноватый оттенок. Кожа, смазанная оливковым маслом, поблескивала.
— Достаточно, — сказал старик, укрывая спасенную, но так и не пришедшую в себя женщину одеялом.
Парень зачарованно смотрел на ее лицо. Казалось, что спасенная просто спит, сейчас проснется, откроет удивленные глаза и слегка улыбнется.
— Она красивая. Очень красивая, — мечтательно произнес начинающий историк, начисто забывший о том, зачем оказался в этом морском квадрате.
О пеламиде он больше не думал.
— Надо ее скорее доставить в больницу, — сказал он.
— Не спеши, — произнес умудренный жизнью старик. — Лучше посмотри, это было у нее в кармане. — Он протянул сыну заламинированный пропуск с фотографией спасенной женщины.
Надписи были сделаны арабской вязью и продублированы по-английски.
— Александра Герман, — прочитал молодой человек. — Александра, — повторил он, словно пробовал имя на вкус. — Это пропуск на какую-то сирийскую военную базу.
— Этого еще не хватало, — с раздражением сказал старый рыбак.
— Ее надо скорей доставить в больницу, — напомнил парень, не понимая, почему отец медлит двинуться в обратный путь.
— Надо-то надо, — недовольно проговорил рыбак. — Угораздило тебя ее заметить. Теперь будут у нас проблемы. И не маленькие, а огромные.
Парень никак не мог взять в толк, почему недоволен отец. Они спасли красивую молодую женщину. Это же хороший поступок. Старый рыбак тут же доходчиво объяснил причину своего недовольства.
— Нельзя нам с ней на борту возвращаться, — сказал он. — Лишь только мы вернемся и вызовем врачей, тут же появятся полицейские, представители спецслужб и военные.
— Почему?
— Она европейка, у нее пропуск на какой-то секретный военный сирийский объект. Нас затаскают на допросы. Даже не дадут пойманную пеламиду выгрузить и продать. Рыба протухнет. Денег не заработаем. Ты это пойми. Так будет. Точно тебе говорю.
— Что же нам делать? — Парню показалось, что отец сейчас предложит выбросить спасенную ими Александру Герман за борт, и он не на шутку испугался.
Однако у старого, умудренного опытом рыбака был несколько иной план.
— Мы сейчас свяжемся с сирийской береговой охраной и передадим ее им. Пусть разбираются.
Старик зашел в небольшую надстройку, больше напоминавшую скворечник, чем рубку, и принялся по рации вызывать сирийцев. Вскоре ему ответили.
— Мы подобрали в море женщину без чувств. Судя по надписи на спасательном жилете, она с судна «Вест Стар».
Парень стал подсказывать отцу, что следует добавить: «которое затонуло», но старый рыбак замахал на сына рукой. Мол, надо делать вид, что мы меньше знаем об этом деле.
— У нее при себе был какой-то пропуск, выписанный в Сирии. — Старик не стал уточнять, что это пропуск на военную базу. — Фотография на пропуске, ее зовут Александра Герман, с виду — европейка…
Разговор был окончен. Старик заулыбался.
— Сказали, что прибудут очень быстро. Только держи язык за зубами. Мы — простые рыбаки. Ничего не знаем. Политикой не интересуемся. Ясно?
— Понятно.
Парень присел на влажные сети рядом с Александрой и смотрел на ее лицо. Веки подрагивали, но так и не открывались. Молодой человек слегка отвернул одеяло, взял женщину за запястье. Теперь пульс бился резвее, кожа стала теплой. Старик тем временем ощупывал развешенную одежду.
— Высохла уже. Надо ее одеть, чтобы меньше вопросов к нам было.
Герман одели, вновь прикрыли одеялом. Парень смотрел на юг, ожидая, когда же покажется катер сирийской береговой охраны. В воздухе послышался гул. Молодой человек не сразу понял, откуда он исходит, ведь горизонт был чист. Когда же он догадался перевести взгляд повыше, то увидел приближающийся вертолет. Машина шла низко, почти над самой водой. Вертолет немного набрал высоту и завис над рыбацким суденышком. Из открытого люка на подвеске спустился немолодой сириец в камуфляже. Солнцезащитные очки закрывали его глаза и зеркально поблескивали на солнце. Он отщелкнул карабин, коротко поприветствовал рыбаков и тут же присел на корточки возле Александры, пощупал пульс, приподнял веки.
— Вы говорили о пропуске, — напомнил он.
Старик подал пропуск.
— Может, мы неправильно прочитали ее имя? — спросил он, прикидываясь полным простаком.
Спецслужбист в камуфляже пропустил это замечание мимо ушей и никак на него не отреагировал.
— Когда вы ее подобрали, она была в сознании? — спросил он.
— Нет, нет, — очень торопливо сказал старик. — Без чувств она была. Мы даже поначалу подумали, что она мертва.
— Значит, она ничего не говорила, не бредила? — допытывался сирийский спецслужбист.
— Нет, я же говорю, без чувств мы ее из воды достали.
— Понятно. Спасибо, что обратились сразу к нам. — Спецслужбист на секунду приподнял солнцезащитные очки. Его глаза были невыразительными, словно человек в мыслях находился не здесь, а где-то далеко-далеко.
— Пропуск выписан в Сирии, вот мы с сыном и подумали, что лучше будет связаться с вами…
— Правильно сделали. Так всем меньше будет хлопот. — Тонкие губы искривились в еле заметной улыбке.
На палубу тем временем соскользнул еще один сириец в камуфляже. Спустили и подвесные носилки. Так и не пришедшую в себя Александру Герман положили на них. Лебедка заработала на подъем. Носилки исчезли в люке. Вскоре к вертолету взмыли на тонких тросах и сирийцы в камуфляже. Машина развернулась, заложила полукруг и стремительно ушла к югу. Молодой человек проводил ее взглядом и спохватился, поднял с настила пару миниатюрных босоножек.
— Мы ее обувь забыли отдать. — Он рассматривал босоножки с умилением, так, словно те были живыми.
— Выброси их за борт. Сейчас же.
— Почему? — удивился парень, чувствовалось, что ему хочется оставить этот «трофей» себе на память.
— Ты ничего так и не понял? — Старик вырвал босоножки из рук сына и, широко размахнувшись, забросил их в воду.
Обувь закачалась на волнах.
— Я все понял, отец.
— На всякий случай объясню тебе. Когда мы вернемся, то никому ни слова о том, что случилось. Повтори.
— Я не должен никому ничего говорить о том, что мы спасли ее.
— Ну вот и отлично. Включай эхолот, еще раз попытаем счастья и возвращаемся.
Глава 8
В любой, даже в самой безвыходной ситуации есть свои плюсы и минусы. Положительные и отрицательные стороны. Да, Кате Сабуровой не повезло. Она попала в руки к повстанцам. Но ее не сразу допросили, они пешком шли к базе отряда Надима Аль-Хитаба, а потому имелось время подумать, сопоставить факты и решить, что следует говорить на предстоящем допросе.
Катя не собиралась геройствовать, как комсомолка-подпольщица из старых советских фильмов про войну с немцами. Совсем по-другому настраивал своих боевых пловцов куратор мобильной группы контр-адмирал Нагибин. Федор Ильич учил так. Не следует лишний раз злить своих врагов. Не отказывайтесь отвечать на их вопросы. Допрос следует повернуть на пользу себе. Противник будет уверен, что допрашивает вас, но своими же вопросами о многом проговорится. Больше информации — больше шансов освободиться.
