— Аримару-кун! Птиц и Сэм! Я так рада! А вы к нам сегодня зайдете? А у нас забор надо поправить! Вчера какие-то идиоты на автомобиле врезались! А начальницы не было, она в «Логово» уехала! Птиц, а ты правда умеешь? А покажи! Аримару-кун, пусть он покажет, ну пожалуйста! — затараторил ураган в женском обличье и Оя еле сдержалась от того, чтобы не прикрикнуть на эту трещотку, чтобы та заткнулась.
Высокий, которого звали Аримару — только вздохнул и взялся за переносицу. И стал очень спокойным тоном объяснять. Что да, они сегодня зайдут и забор поправят. Нет, не сами. Этих идиотов на белой машине они уже нашли, вот эти идиоты и сделают забор. А они присмотрят. Да, Птиц умеет, но показывать ничего не будет. Не на улице же. Что значит «а я сейчас платье сниму»? А полицию рядом видишь? Да, это Оя Три Проповеди, та самая. Да, с ней Кента-сан дружен. Говорят, вместе их видели… и не раз. Почему такая красная? А… ну кто ее знает, стесняется, наверное. Что? Да, сам не ожидал, по рассказам она посмелее будет. Тройничок я ей не предлагал, у меня и одной-то девушки нету. Что значит — ты моя девушка⁈ О таких вещах заранее предупреждать надо, Киоко-тян. Не смей предлагать такое от моего имени! Оя-сан, прошу за нее прощения, я ни в коем случае не хотел вас обидеть. То есть если вы не против… смотри-ка, а действует Дар Любви! Видели, парни — действует! Ну и что, что отказала — разговор-то про это пошел!
Девушка по имени Киоко кивала, говорила, что очень рада видеть, так сказать лично познакомиться, у нее оказывается цель есть — познакомиться со всеми, с кем у Кенты… было. Правда это все труднее и труднее… круг ширится.
— Н-не было ничего у меня с ним! — решительно врет Оя Три Проповеди и кидает предупреждающий взгляд в своего стажера. Морико-тян надувает розовый пузырь жвачки и Оя успокаивается.
— Да не было и не было! — кивает высокий бандит: — вон у нас с Киоко тоже ничего не было. И у Сэма тоже, а его девушка уже к ней ревнует. Сплетни. И зависть. Киоко, а ты с каких пор моя девушка?
— Не помню — признается та: — но, наверное, дня два или три как. Помню я проснулась и такая — а не помять ли мне Аримару? И что-то такая вот мысль мне понравилась. А как я могу тебя мять, если мы с тобой не пара? Мне и так Косум-сан говорит, чтобы я перестала парней уводить, а я куда их увожу? Они сами. А у тебя девушки нет. Значит мы пара.
— С такой логикой трудно спорить — замечает Аримару: — а ты девушка привлекательная, чего скрывать. А давай. Будем пара. Ты вообще цветы любишь? Птиц, будь другом…
— Уже! — бандюган пониже ростом протягивает из-за спину букет цветов: — вот.
— Удружил. — высокий перехватывает букет и протягивает девушке: — вот. Будешь моей девушкой, Киоко-тян?
— Ой! Какая прелесть! — прижимает ладошки к щекам та, а потом — обнимает высокого за шею. Они целуются.
— Ты у кого букет украл? — спрашивает Оя у Птица и тот разводит руками.
— Обижаете начальник — говорит он: — я вон на углу у Куро-сана купил. Чего я, бандит какой?
— Бандит — кивает Оя: — все вы бандиты, просто не пойманы еще.
— Босс, а она мои конституционные права нарушает — говорит Птиц, дергая высокого за рукав. Тот с сожалением отрывается от поцелуя с Киоко и вздыхает.
— В этой стране такое происходит довольно часто — говорит он: — полиция вообще предвзято относиться к людям, навешивая на них ярлыки и даже фабрикуя материалы дела. Коррупция и непотизм в органах власти разлагает структуру общества. Хотя уж кто-кто, а офицер полиции точно должен знать что называть человека бандитом до того, как в отношении него вступит в силу приговор суда — незаконно. Но здесь это сходит с рук, Птиц, смирись. Просто будь немного выше этого…
— Окей, босс… — вздыхает Птиц и поворачивается к Ое Три Проповеди: — я не бандит, госпожа полицейская, но я на вас не в претензии. Вы просто коррумпированный и некомпетентный офицер полиции, который не видит всей картины мира.
— Что⁈ — хлопает глазами Оя: — да как ты…
— Это ничего — кивает ей Птиц: — я все понимаю. Вам просто нужно оправдание для вашей полицейской жестокости. Вы можете даже меня своей палкой перетянуть по хребту — я не обижусь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это я — коррумпированная⁈ — вскипает Оя: — да вы на себя посмотрите! Ходите… все в татуировках! Очкарика чуть не обидели!
— Точно — поддакивает ей Морико-тян: — кошелек ему вернули! Как вы могли!
— Помолчи, Морико! Ты не помогаешь!
— У вас опять жвачка на лице — указывает высокий: — она всегда так… прилипает?
— Дайте я вам помогу… — глядя как Морико в очередной раз достает зеркальце и пытается стереть остатки жвачки с щеки — вызывается Киоко и попросту слизывает розовый ошметок с кожи стажера.
— Точно Дар Любви действует — делает вывод высокий: — я такого в жизни не видел. Только на порно хабе. В разделе «горячие девушки в форме».
— У меня есть форма — откликается Киоко: — горничной и пожарника. Чтобы спасать из огня страсти.
— Как форма пожарника может быть привлекательной? — удивляется Морико, потирая щеку, которую только что облизала Киоко и Оя задумывается, чем именно является облизывание щеки полицейского при исполнении обязанностей — нападением на сотрудника полиции или же неповиновением законным требованиям сотрудника полиции? И… а если облизали не только щеку? Она опять чувствует, как жар бросается в лицо. Она краснеет. Ксо.
— Еще как может! — говорит Киоко, хватая высокого бандита под руку: — когда мускулистый мужчина, перепачканный в саже и закаленный огнем — медленно стягивает с себя пожарную робу…
— Ааа… — кивает Морико: — ну если так… а скажи, Киоко-тян, ты на полном серьезе сейчас вот Ое-сан предлагала тройничок? Потому как…
— Морико! — прерывает ее Оя. Боже, что за наказание у нее вместо стажера! Нельзя так!
— А… это элемент психологической обработки — откликается Морико: — я их сейчас обработаю, а потом они во всем признаются. Сделаю вид, что одобряю все их сомнительные с моральной точки зрения сексуальные практики.
— У нас сомнительные с моральной точки зрения практики? — спрашивает Киоко у высокого и тот вздыхает.
— Пока у нас никаких практик еще не было — терпеливо отвечает он: — ты же моя девушка вот как пять минут всего.
— А! Точно! — моргает глазами Киоко.
— Но я искренне надеюсь, что они таковыми будут — продолжает высокий и улыбается: — крайне сомнительными и крайне сексуальными.
— И крайне практиками! — выбрасывает кулак в воздух Киоко: — да!
— А я буду крайне осуждать. И внедрятся — кивает Морико: — а потом они проникнутся к нам доверием, а мы узнаем, где они хранят золото!
— Нет у нас никакого золота — отвечает ей Птиц.
— Все пираты так говорят, меня на мякине не проведешь. — грозит ему пальцем Морико.
— Они не пираты, они бандиты — поправляет стажера Оя Три Проповеди.
— Босс, она снова нарушает мои конституционные права!
— В этой стране такое происходит довольно часто, полиция вообще предвзято относиться к людям, навешивая на них ярлыки и даже фабрикуя материалы дела. Коррупция и непотизм в органах власти разлагает структуру общества…
— Нету никакой коррупции! Я — честный офицер, а вы идете со стариком Сакамото в книжном разбираться, потому что он «рот разевать стал»! Я не позволю этому случиться!
— Это еще почему? Вы принципиальный противник акупунктуры? — уточняет высокий и Оя хмурится, не понимая.
— То, что у Сакамото-сана челюсть выпадать вперед стала и судорогой сводить — это как раз акупунктурой и лечится — добавляет Птиц: — два-три сеанса и пройдет. Перестанет рот разевать.
— Не поняла. Так вы к Сакамото идете его лечить?
— Это визит социально ответственных граждан. Мы исполняем свой долг помогать людям — пожимает плечами высокий: — у нас теперь новый босс, новая религия и конечно Дар Любви!
— Дара Любви не существует… — слабым голосом говорит Оя.
— Да, да… — подмигивает ей высокий, обнимая Киоко за талию: — так всем и говорите Оя-сан…
