— Еще как бывает, в тюбиках — самый вкусный. Раньше я видел в продаже, не знаю, как сейчас.
— А где ты видел?
— На Жолибоже. По правой стороне площади.
— Интересно, какую сторону площади ты считаешь правой?
— И в самом деле. Постой, как бы тебе объяснить…
— Попробуй с помощью сторон света, — предложила я, втягиваясь в дискуссию, ибо паштет в тюбиках меня тоже интересовал. — Если встать лицом на север, то где?
— А где там север? — поинтересовался Януш.
— Там, где Беляны.
— Нет, Беляны на востоке. Север в Маримонте. — Спятил, север в Маримонте! В Ломянках он.
Варшавские районы не помогут Янушу сориентироваться в сторонах света, мы перешли на другой масштаб.
— Ну, представь, что ты стоишь мордой к Гданьску! К морю!
— Ага, значит, к Швеции? — понял наконец Януш.
— Ну да, а задом к Кракову.
— Тогда понятно, — обрадовался Януш. — По левой стороне.
— Там несколько продовольственных магазинов, — недовольно заметил Янек. — Штук пять.
— Я видел его, наверное, уже с месяц назад, — задумчиво протянул Януш, а Янек тоже задумчиво, глядя в окно, в тон ему произнес:
— Нет, больше…
— А ты откуда знаешь? — обиделся Януш. — Я же там был, а не ты.
— Больше магазинов, говорю.
— Значит, тебе придется все их обойти, — заметила и тоже задумалась, пытаясь вернуться к теме, с которой меня сбил паштет в тюбиках. А Януш никак не мог пережить того, что раскололся на допросе: выдал-таки милиции информацию, хотя и неточную. А тут еще этот паштет…
— Покупал я его около месяца назад, — старался он припомнить. — Тогда как раз уезжал мой приятель, тот югослав, помните, я вам о нем рассказывал, так мы перед отъездом для него покупали этот паштет…
Янек перебил:
— А где же жил твой югослав? У тебя?
— …в тюбиках, — закончил фразу Януш.
— Что ты! Жил в тюбиках?
— Нет, покупал в тюбиках.
— Перестаньте наконец ерунду молоть! — рассердилась я. — Совсем заморочили мне голову со своими тюбиками, и я забыла, что именно хотела вспомнить.
— Верно! — обрадовался Януш. — Только не ты, а я хотел вспомнить. И вспомнил! Знаете, где я видел Зенона вместе с Тадеушем? Именно на площади Вильсона, как раз тогда, когда мы с югославом покупали паштет в тюбиках.
— Вот как! — без особого энтузиазма откликнулся Янек на это известие. — Они тоже его покупали?
— Есть хочется! — тянул свое Лешек. — Пойду попробую милицию уговорить, может, выпустят меня в магазин.
— Если выпустят, тогда купи еду на всех. Хотя бы этот паштет.
Когда Лешек голоден, его больше ничего не интересует. Он быстро собрался и вышел из комнаты, оставив нас со своими проблемами. А мы с Янеком, преисполненные расследовательским пылом, соскочили со своих мест и кинулись к Янушу Зенон был для нас темной лошадкой, его личную жизнь скрывала завеса таинственности, а тут вдруг появилась возможность эту завесу приподнять. Ведь мы и предположить не могли, что нашего заведующего может что-то связывать с Тадеушем, кроме чисто служебных отношений. А Януш видел их вместе в нерабочее время… Януш стал рассказывать:
— Вот теперь я все прекрасно вспомнил, так и стоят перед глазами. Приехали мы, значит, с югославом на площадь Вильсона, дело было уже к вечеру. Вижу — Зенон с Тадеушем стоят возле машины Зенона, и вроде как Зенон хочет уехать, а Тадеуш ему не дает. Что-то стал говорить Зенону, явно неприятное, хотя, сами знаете по виду нашего заведующего не сразу скажешь, доволен он или наоборот, но тут мне показалось, что очень недоволен…
И показалось, что сначала не хотел его слушать, а тут вдруг его как громом поразило, обернулся к Тадеушу, может, что и сказал, оба сели в машину и уехали…
— Тебя они видели?
— Нет, я в магазине был. Покупал паштет в…
— Что такое мог Тадеуш ему сказать?
— Холера его знает. Зенон ни в жизнь не скажет, Тадеуш тем более…
— Знаете, у меня такое чувство, что милиция не вслепую действует. Они знают, что делают. Заметили, пытаются нащупать наши личные связи с покойным и, так мне думается, именно в них надеются обнаружить мотив убийства.
— Понятно, ведь Тадеуша не могли задушить просто так, ни с того ни с сего, — рассудительно заметил Янек.
— Вот именно. Давайте быстренько попытаемся вспомнить, не было ли тут служебного мотива, — предложила я.
— А почему быстренько?
— Потому что наверняка не было, и тогда мы с чистой совестью выбросим его из головы и сможем сосредоточиться на личных.
Быстренько подумав, мы единодушно пришли к выводу, что служебные мотивы скорее заставили бы всех воскресить Тадеуша. Выходит, остаются только личные.
— Приступаем к личным. Начнем с Зенона. Что его могло связывать с Тадеушем в личном плане?
— Может… — начал Януш и не докончил. В соседней комнате вдруг раздался грохот, сопровождаемый каким-то непонятным шумом. Не раздумывая, мы все трое, мешая друг другу, ринулись туда.
Нашим глазам предстала картина, при виде которой мы буквально остолбенели. Стоя посреди комнаты на коленях перед Моникой, Каспер пытался целовать ее руки и душераздирающим голосом восклицал:
— Прости! Прости!
Моника, ну прямо разъяренная фурия, в бешенстве выдирала у него свои руки, а за ней стоял Кайтек, и было ясно видно, что он только что схлопотал по морде. Однако самый громкий шум производил Стефан. Потрясая кулаками над головой смертельно зареванной Веси, скорчившейся на своем табурете, он яростными воплями, не очень цензурными, выражал о ней свое мнение. Збигнев предпринимал тщетные и не совсем искренние попытки его утихомирить. Все, вместе взятое, создавало изумительную по силе выразительности сцену, единственными свидетелями которой стали мы трое.
— Во дают! — одобрительно проговорил Янек, первым придя в себя. Видимо, это помогло и Янушу обрести голос, которым он и рявкнул, перекрывая шум:
— А ну, тихо!
Так неожиданно это прозвучало, что присутствующие замерли каждый на своем месте и обратили взоры к источнику грозного окрика. Похоже, сам Януш не ожидал от себя такой прыти, ибо в смятении ретировался, но дело было сделано. Участники выразительной сцены сменили позу, шум затих.
— Что тут у вас происходит? — начала было допытываться я у присутствующих, но поняла, что все они находились в невменяемом состоянии. Ответить могла разве что одна Алиция. Но в данный момент она была занята Стефаном, состояние которого, похоже, внушало ей опасение.
— Того и гляди, его кондрашка хватит, — вместо ответа озабоченно произнесла Алиция. — Нет ли у кого глотка водки?
— Ты что, в эту пору? Если у кого с утра была, небось давно вылакали. Дай ему немного воды. И пусть глубоко дышит.
— А дышать зачем? Помогает?
— Нет, но он переключится на дыхание и перестанет психовать.
Алиция согласилась со мной, а я отложила на время расспросы и стала ей помогать. Сбегала за водой, принесла сразу несколько стаканов, и мы раздали их всем присутствующим, в том числе и Мареку, который только что вошел в комнату.
— Что это? — с недоумением спросил он. Понюхал, попробовал. — Вода? Это обязательно надо выпить?
— Не хочешь — не пей, прибереги на всякий случай. Неизвестно, что тут еще произойдет.
— А я уж было подумал, что обязательное питье воды входит в следственный ритуал, что это особый метод, ну, как тот самый осел с грязным брюхом…
В комнате постепенно воцарялась нормальная атмосфера, хотя очень непросто было привести их всех в спокойное состояние. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось узнать, что же тут произошло.
Оказывается, сразу после меня на ковер вызвали Стефана, ближайшего коллегу покойного, он ведь тоже из сантехнического. Так получилось, что за Стефаном пришли в тот момент, когда Веся громким голосом выдавала свои сенсации. По ее глубокому убеждению, Тадеуша задушил Стефан из любви к ней, Весе, приревновав к несчастному, хотя возможен и второй вариант — прикончила беднягу Моника с целью скрыть факт своего сожительства сразу с Каспером и его сыном Кайтеком. Данный факт Тадеуш собирался обнародовать, вот Моника и заткнула ему рот самым радикальным образом. Навеки.
Все эти сенсационные открытия Веся провозглашала в сантехническом отделе, стоя спиной к двери, в которую как раз входил капитан, чтобы вызвать Стефана на допрос. С интересом выслушав Весины откровения, капитан увел Стефана, лишив его возможности прореагировать. Ничего, он это сделал сразу же по возвращении с допроса. Ворвавшись в среднюю комнату, куда в поисках спасения сбежала перепуганная Веся, Стефан чуть не убил эту дуру и устроил грандиозный скандал, в результате которого и разыгралась потрясающая сцена, свидетелями которой мы стали. Моника впала в ярость, Каспер ни с того ни с сего врезал по морде своему отпрыску и пал перед Моникой на колени с душераздирающим воплем: «Прости! Прости!» Вот этого никто не понимал, Каспер же, придя в себя, решительно отказался от дачи объяснений.
