Я продолжал наносить удары кулаком, пока не почувствовал, что руки мои превратились в сплошную рану. Он, со своей стороны, работал как автомат - на удар отвечал ударом. В моей голове скоро все завертелось и наносить удары стало тяжело...
Но и силы Хэнкса были не безграничны. Он начал спотыкаться и жадно ловить ртом воздух. Его удары ослабли и наносились уже не так быстро, как прежде. Он попытался ударить меня ребром ладони по шее, но я отпрыгнул и споткнулся о лежащего без сознания Санто...
Собрав свои последние силы, я поднял оба кулака и словно кувалду опустил их ему на голову. Он полетел под кровать. Я бросился на него, но его руки снова оказались на моей шее. Я ударил его лбом в нос. Он поднял руки, защищая лицо. Я нагнулся, чтобы добить его окончательно, но не успел. Нечто, гораздо более твердое, чем кулак Хэнкса, ударило меня сзади по уху. И сразу наступила ночь: мышцы и нервы точно парализовало.
Хэнкс сбросил меня с себя, и я во всю длину растянулся на полу. Затылок мой распухал и распухал, подобно воздушному шару, который накачивают. И где-то в этом тумане прозвучал голос Скрюни:
- Я ее не догнал...
- Парень приходит в себя, - заметил голос Хэнкса. - Он знает, куда она могла убежать.
- Да, но он...
- Заговорит! Будь спокоен! Я его заставлю говорить! И очень быстро!
Казалось, что одна клеточка моего мозга продолжала свою работу. Так сказать, резервная клеточка на экстренный случай. Я осторожно подвигал рукой, моля в душе бога, чтобы мне под руку попался револьвер, мой собственный револьвер.
- Смотри-ка! Он так и не потерял сознания, он еще двигается!
- Одного удара ему, видимо, мало, - проронил Скрюни. - Но на этот раз я ему...
- Погоди! Возьми-ка лучше вот это. У меня появились кое-какие мыслишки.
Мне не было больно. Мне только показалось, что в моем мозгу что-то зазвенело и взорвалось, а потом отключилась и последняя резервная клеточка моего мозга, которая до последнего момента пыталась функционировать.
* * *
Пол качался подо мной в разные стороны, и я начал различать чьи-то голоса. Моя рука держала что-то твердое и липкое. Я попытался открыть глаза, и пол перестал раскачиваться подо мной.
Рядом с моим лицом валялись осколки разбитой бутылки из-под кока-колы. А твердый предмет, который я держал в руке, оказался ножом Санто. Нечто липкое было кровью, стекавшей с лезвия ножа. Санто лежал, скорчившись на боку, сжимая в руке горлышко бутылки. Его лицо было страшно обезображено ножевыми ранами. Зрелище было ужасным... Вот каким образом Хэнкс собирался заставить его заговорить. В конце концов, ему перерезали горло. Он, по всей вероятности, умирал в страшных мучениях.
Во мне поднялась волна ярости против человека, который смог совершить нечто подобное. Он за это ответит! Это мне было совершенно ясно. Вместе со страшной злобой ко мне вернулись силы. Я пошевелил руками и ногами.
Тяжелый черный сапог больно наступил мне на мою правую руку. Над сапогом виднелись синие форменные штаны полицейского. Меня же можно было сравнить с мышью в мышеловке...
Я разжал руку. Полицейский нагнулся и взял нож кончиками пальцев. В другой руке у него был револьвер. Затем он выпрямился и положил нож на комод - осторожно, чтобы не стереть редкие отпечатки моих пальцев. Я повернул голову и увидел, что в комнате находился еще один полицейский в форме. Он выглядел очень молоденьким. Вероятно, лишь недавно поступил в полицию. Его револьвер был направлен на меня, и он избегал смотреть на мертвого юношу.
Я уселся на полу и тут же застонал от боли. Ощупал место, которое причиняло мне наибольшую боль. В моих волосах застряли крошечные осколки стекла.
- Вас зовут Барроу? - спросил тот, что постарше.
- Да.
- Тогда все ясно - круг замкнулся, - обратился он к молодому. - Первый раз кто-то в этом квартале позвонил и сказал нам правду. - Он посмотрел сверху на меня. - Мы получили анонимный звонок по телефону, в котором сообщили, что человек по имени Барроу дерется с каким-то парнишкой, который живет здесь. Только, кажется, мы немного опоздали...
Молодой коп с ненавистью уставился на меня:
- Не совсем... мы не позволили убежать этому мяснику.
Старший кивнул.
- И за это нам надо благодарить этого юношу. Вероятно, он вывел из строя этого негодяя, нанеся ему удар бутылкой как раз в тот момент, когда тот перерезал ему горло.
- Еще можно понять, когда убийство происходит в ссоре, - заявил молодой коп. - Но почему они должны были... Почему вы...
Он мог и не заканчивать. Я ему не противоречил, так как это было бессмысленно. План Хэнкса был продуман и приведен в исполнение так изощренно и тонко, что я сделал бы точно такие же выводы, которые сделала полиция.
Я ничего не мог сделать, а оправдываясь - я еще хуже усугубил бы мое положение. Много, очень много людей знало о том, что я разыскивал этого Санто, чтобы получить у него кое-какую информацию. И, конечно, все решат, что я стал груб с ним, когда он отказался дать ее мне. У нас произошла ссора. Я отнял у него нож и перерезал ему глотку. Ему, со своей стороны, удалось нанести мне удар бутылкой по голове.
Правда, всего этого не хватило бы для того, чтобы обвинить меня в умышленном убийстве, но Хэнкс продумал свой хитроумный план таким образом, чтобы меня могли привлечь за непредумышленное убийство. Этого было достаточно, чтобы засадить меня за решетку на несколько лет.
В этой комнате для прокурора будет так много улик против меня, что ему будет нетрудно поставить меня перед судом. У меня в полиции были как друзья, так и враги. Возможно, с помощью друзей мне удастся доказать, что здесь были Хэнкс и Скрюни и я буду оправдан, возможно... Но только возможно...
И даже этот самый оправдательный приговор займет столько времени, что за этот период Нина может погибнуть. Ибо теперь не было никакой надежды, что Хэнкс и Скрюни позволят ей бегать по городу. Ведь она знала, что именно произошло в этой комнате. Они ее сразу же уберут, как только исчезнет необходимость держать ее заложницей, чтобы заставить Джонни молчать. Если эти парни получат ее в свои руки, ее уже никто не увидит живой. А Хэнкс и Скрюни, судя по всему, догадывались, куда могла убежать Нина. Почти наверняка они вытянули это из Санто. Они мучили его до тех пор, пока он не дал сведения, а потом прирезали...
Я просто не мог допустить, чтобы полиция арестовала меня. Я должен найти Нину прежде, чем Хэнкс...
- Пойду позвоню в полицию, - обратился старший полицейский к своему молодому коллеге. - А ты следи за ним. Будь осторожен1 Он не должен шевелиться и ни к чему прикасаться!
Я понуро сидел на полу, сделав вид, что я тяжело переживаю случившееся.
- Не беспокойтесь!
Старший коп вышел. Я прикинул сколько ему понадобится времени, чтобы спуститься по лестнице и добраться до патрульной машины.
Я попытался встать на колени.
- Сидеть! На месте!
Я снова сел и уставился на мертвого юношу.
- Я не хотел этого... - простонал я.
- Слишком поздно приходит раскаяние! И что вы за животное... Учинить такое над подростком!
Я прислонился к кровати и начал громко всхлипывать. В моем состоянии это было легко сделать. Если бы коп не был таким молодым, я бы и не пытался его разыграть. Более опытный наверняка уже привык к людям, которые выглядят удивительно жалко, и просто не обратил бы на это внимания. Но этот коп был еще слишком молод. Он постеснялся смотреть на плачущего мужчину и стыдливо отвернулся... И в тот же миг я швырнул ему на голову одеяло, лежавшее на кровати, и оно обвилось вокруг его головы. Грянул выстрел из его револьвера, и пуля впилась в матрас рядом с моей головой. Я вскочил и выпрыгнул из комнаты еще до того, как он успел сбросить с головы одеяло.
Лестницу я использовать не мог - старший коп, вероятно, слышал выстрел и сразу же выскочил из машины. Я помчался по коридору и взлетел на приставную лестницу. Молодой коп уже выскочил вслед за мной и вторично выстрелил, когда я уже закрывал за собой люк на крышу. На этот раз меня спас тусклый свет в коридоре. Пуля просвистела возле меня и ударилась о стену.
Я осмотрелся, выискивая, чем бы я мог заблокировать люк, но ничего подходящего не обнаружил. С ночного неба падал снег, и вся крыша была покрыта им. Я лихорадочно огляделся, и все же неуверенно двинулся по заснеженной крыше.
Достигнув конца крыши, я перепрыгнул на соседнюю. Позади меня открылась дверца люка. Я сразу скользнул в сторону. Крыша более высокого дома скрывала меня от взоров полицейского, который уже вылез на крышу. В нормальных условиях тут было бы нетрудно найти какое-нибудь укромное местечко, но только не при этом снеге. Им достаточно было просто идти по моим следам. Я должен был как можно скорее исчезнуть с крыши!
Я добежал до края крыши и внимательно посмотрел вниз. Нет, дорога здесь не проходила, а пять секунд было потеряно. Я помчался в противоположном направлении, протиснулся между рядами труб, обежал клетки с голубями и добрался до лестницы. Но она вела не вниз, она вела на крышу соседнего дома, который был выше на целый этаж.
