В этот миг я почувствовал: необходимо что-то срочно сделать. Как будто сон, забытый после пробуждения, продолжал тревожить меня.
– Расскажите, что знаете о Таннере Мирабеле.
– Далеко не все, что хотелось, но пусть это вас не беспокоит. Таннер, на вашей планете идет война, вот уже несколько веков. В корабельном архиве безумный беспорядок, наш архив не лучше. Ультра все равно кого возить, лишь бы платили.
Название казалось привычным, словно старая перчатка. Да и сочетание неплохое. Таннер – в самый раз для рабочего человека, жесткого и прямолинейного, способного делать дело. Мирабель по контрасту звучит с намеком на аристократизм.
Таннер Мирабель так Таннер Мирабель. Жить можно.
– А почему в ваших архивах путаница? Только не говорите, что вы тоже воюете.
– Нет, – осторожно ответила Амелия. – Дело совсем в другом. Постойте, мне показалось или действительно слово «воюете» вы произнесли с легкостью?
– Возможно, я был солдатом.
– Который сбежал с поля боя, совершив зверские преступления?
– Я так похож на преступника и садиста?
Она улыбнулась, но лицо оставалось абсолютно серьезным.
– Таннер, вы не поверите, но у нас кого только не бывает! Вы можете быть кем угодно и чем угодно – внешность не имеет к этому отношения. – Она вдруг нахмурилась. – Погодите, в доме же нет зеркала! Вы видели себя после того, как проснулись?
Я покачал головой.
– Тогда следуйте за мной. Небольшая прогулка пойдет вам на пользу.
* * *
Мы покинули домик и направились по извилистой тропе к равнине. Робот бежал впереди, словно резвый щенок. Несомненно, Амелия полностью контролировала его, но я не мог избавиться от неприятного чувства, будто она разгуливает с ядовитой змеей. И первой непроизвольной реакцией на его появление было желание стрелять.
Это был не театральный жест, а движение, отработанное до рефлекса. Я даже ощутил тяжесть пистолета, ладонь привычно обхватила несуществующую рукоять, и где-то в подсознании шевельнулись профессиональные навыки специалиста по баллистике.
Я разбирался в оружии и не любил роботов.
– Расскажите еще что-нибудь, – попросил я. – О том, как я сюда попал.
– Я уже сказала, что вас доставил «Орвието», – ответила Амелия. – Он находится в системе, поскольку разгрузка затянулась. Если хотите, покажу вам его.
– Так вы же вроде собирались показать мое отражение.
– Не беспокойтесь, Таннер, мы это совместим.
Тропа, петляя, спускалась в темную расселину, скрытую завесой буйной зелени. Должно быть, именно ее я видел в низине под своим домиком.
Амелия была права. Я добирался сюда несколько лет, так что можно потерпеть неделю-другую, пока не восстановится память. И все же я не хотел ждать. С момента пробуждения меня не оставляло беспокойство. Что-то надо сделать – настолько срочно, что даже пять минут могут оказаться решающими.
– Куда мы идем? – спросил я.
– В одно тайное местечко. Конечно, не надо бы вести вас туда, но не могу устоять перед искушением. Вы ведь никому не скажете?
– Я заинтригован.
Темная расселина привела нас на дно долины – в точку, наиболее отдаленную от оси гостиницы «Амнезия». Мы находились как раз на стыке двух конусов. Здесь сила тяжести достигла максимума, и движения требовали от человека дополнительных усилий.
Робот остановился, яйцевидная голова повернулась на шарнирах, к нам обратилась невыразительная физиономия.
– Что это с ним?
– Он не пойдет дальше, это запрещено программой.
Машина загораживала нам тропу, поэтому Амелия сошла с нее и побрела по колено в высокой траве.
– Он не хочет, чтобы мы шли дальше, потому что заботится о нашей безопасности, но не станет мешать, если мы его обойдем. Верно, малыш?
Я проворно обогнул робота.
– Вы что-то говорили о моем подвиге.
– Вы спасли пять жизней, когда обрушился мост в Нуэва-Вальпараисо. Репортаж передавали в новостях по всем сетям, даже здесь.
Снова что-то знакомое. Еще немного, и я вспомнил. Мост был рассечен ядерным взрывом в верхних слоях атмосферы, отчего нижняя часть спирали обрушилась на землю, а верхняя отпружинила. Официально ответственность возложили на какую-то амбициозную группировку, которая проводила в тот день учебные стрельбы. Одна из ракет потеряла цель и пробила защитный экран вокруг моста. Но мне почему-то показалось, что дело не только в этом. И то, что я в тот момент находился в лифте, не было простым совпадением.
– Что именно случилось?
– Ваша кабина оказалась выше места обрыва, поэтому осталась на нити. Она бы уцелела, но снизу мчалась еще одна. Вы поняли это и убедили своих спутников, что спастись можно только одним способом – выпрыгнув в космос.
– Выбора все равно не было. Тем более что они уже надели скафандры.
– Безусловно, но вы знали, что для них это единственный шанс. Кабина находилась высоко над верхними слоями атмосферы, и вам предстояло падать более одиннадцати минут.
– Замечательно. Но что толку в лишних одиннадцати минутах, если все равно умрешь?
– Жизнь – это дар Божий, Таннер. Целых одиннадцать блаженных минут… К тому же спасательным катерам этого хватило, чтобы подобрать вас. Конечно, им пришлось пошарить в атмосфере, но нашли всех до единого – даже человека, который уже был мертв.
Я пожал плечами:
– Наверное, я думал только о самосохранении.
– Возможно, но лишь настоящий герой способен признаться в подобных мыслях. Вот почему я считаю, что вы действительно Таннер Мирабель.
– Но сотни людей, должно быть, погибли, – сказал я. – Какое уж тут геройство.
– Вы сделали все, что могли.
Следующие несколько минут мы шли молча по траве, которой все прибывало, и в ней почти терялась тропа, превратившись в узкую канавку на дне долины. Постоянная перегрузка начинала изматывать.
Теперь я шагал впереди. Амелия то и дело отставала, словно кого-то поджидая, потом обогнала меня и вышла вперед. Заросли сомкнулись у нас над головой, образовав сплошной полог, – мы как будто пробирались по темному тоннелю. Проводница моя двигалась не в пример увереннее. Вскоре она включила миниатюрный фонарик. Его узкий луч прорезал темноту, и я подозревал, что это сделано прежде всего ради моего удобства. Что-то подсказывало мне: она бывает здесь достаточно часто и помнит каждую ямку.
Спустя какое-то время необходимость в фонаре отпала. Впереди забрезжил молочный свет. Через равные промежутки времени он то затухал, то разгорался снова.
– Что это за место? – осведомился я.
– Эксплуатационный тоннель, он остался еще со времен постройки «Айдлвилда». Большинство старых тоннелей закупорили, но про этот, кажется, забыли. Я часто здесь бываю, когда хочется поразмышлять в уединении.
– Благодарю за доверие.
Она посмотрела на меня, ее лицо почти растворилось во мраке.
– Вы не первый, кого я привела сюда. Но я действительно доверяю вам, Таннер. Это странно… и вряд ли связано с вашим подвигом. Но вы кажетесь добрым человеком. Вас окружает аура спокойствия.
– О психопатах говорят то же самое.
– Что ж, благодарю за жемчужину мудрости.
– Извините. Наверное, мне стоит заткнуться.
Мы продолжали путь молча. Еще несколько минут – и тоннель закончился, за ним открывалось помещение, похожее на пещеру с искусственным плоским полом. Осторожно шагнув на его гладкую поверхность, я посмотрел под ноги. Пол был стеклянным, под ним что-то двигалось.
Звезды. И миры.
«Веретено» вращалось, у меня под ногами плыла желто-коричневая планета, вокруг нее перемещалась небольшая красноватая луна. Это было восхитительное зрелище. Теперь я знал, как возникают ритмичные вспышки света.
– Это Йеллоустон, – пояснила Амелия, указывая на планету. – Луна с цепью больших кратеров – Глаз Марко, она названа так в честь Марко Ферриса, человека, который открыл Бездну.
Повинуясь внезапному порыву, я опустился на колени, чтобы вглядеться:
– Значит, мы совсем недалеко от Йеллоустона.
– Да. Мы в движущейся точке Лагранжа относительно луны и планеты – в точке гравитационного равновесия, на орбите Глаза Марко, в шестидесяти градусах позади. А вот причальная платформа, там стоит большинство кораблей. – Помолчав, она добавила: – Смотрите, вон они.
Кораблей действительно было множество. В оболочке из алмаза и льда они сверкали подобно ритуальным кинжалам. Каждый из них – это целый городок. Длина сооружения от трех до четырех километров, но на таком расстоянии оно напоминает стайку крошечных тропических рыбок. Они облепили плавающий в пространстве анклав; корабли поменьше щетинились на приколе вдоль обода подобно иглам морского ежа. Все это находилось в двух-трех сотнях километров от нас.
Прежде чем гостиница «Амнезия» повернулась вокруг своей оси, Амелия указала на доставивший меня корабль:
– Вон тот, что с краю, кажется, «Орвието».
Я представил себе, как эта сверкающая игла пронзает межзвездное пространство. Корабль мчится с околосветовой скоростью, покрывая невообразимое расстояние от Окраины Неба до Йеллоустона. И все эти пятнадцать лет втиснуты в несколько субъективных мгновений беспробудного сна… У меня похолодело в животе.
