После Петербурга путешественники посетили Москву, произведшую особенно сильное впечатление на Шумана и возбудившую в нем поэтическое вдохновение: во время пути он сочинял стихи, в которых воспевал между прочим красоту Кремля.
По возвращении из России Шуман вскоре отказался от издания газеты, поглощавшей слишком много времени и сил. «Редакция газеты, – объясняет он, – может быть лишь второстепенным занятием, с какой бы любовью я ему не предавался. Святой долг каждого человека развивать те высшие дары, которые в него вложены». Он передал газету со словами: «Я сделал все, что было в моих силах, для того чтоб поддержать выдающиеся современные дарования. Продолжайте мое дело!»
Теперь Шуман всецело предался композиции, написал музыку к последней сцене «Фауста» Гете и вообще работал с таким неутомимым, всепоглощающим рвением, которое пагубно отразилось на его здоровье, вызвав болезненные припадки, мешавшие его занятиям. Вот как описывает доктор его состояние: «Как только Шуман предавался умственной работе, у него появлялось дрожание, слабость и холод в ногах вместе с боязнью смерти, выражавшейся в страхе перед высокими горами, квартирами, перед металлическими вещами (даже ключами), перед лекарством и в страхе отравления. Он очень страдал от бессонницы и чувствовал себя хуже всего утром. Так как больной до тех пор изучал прописанный ему рецепт, пока не находил предлога не принимать лекарства, то я прописал ему холодные ванны, которые настолько улучшили его состояние, что он мог снова предаться своим обычным и единственным занятиям». Доктор советовал своему пациенту временно отдохнуть на какой-нибудь иной работе, и Шуман выбрал себе для чтения естественную историю и физику, но через дня два-три его мысли уже отвлекались от предмета и, где бы он ни был, обращались снова к музыке. Чтобы поправить здоровье, Шуман в 1844 году переселился в Дрезден, дав в Лейпциге прощальный концерт. Перемена места внесла мало нового в его жизнь, которая протекала все в тех же однообразных занятиях. Несколько лет спустя он предпринял с женой небольшое артистическое путешествие. Прежде всего они посетили Вену, где Клара дала концерт с громадным успехом. Что же касается Шумана, то эта поездка доставила ему несколько горьких разочарований, доказав гениальному композитору, что его слава, утвердившись в Лейпциге и Дрездене, не проникла за пределы этих городов, и всюду его встречали лишь как мужа знаменитой Клары. Это отношение к нему продолжалось еще долго, и находились люди, утверждавшие, что Клара много способствовала его музыкальной карьере. Его сочинения, исполненные в Вене, не имели успеха; их встретили полным молчанием и не выражали громкого протеста только из уважения к Кларе. На придворном концерте к Шуману подошел один из высокопоставленных гостей и, рассыпавшись в комплиментах Кларе, спросил его: «Вы тоже музыкант?» Перед отъездом Шуманы дали прощальный концерт, все лавры которого достались на долю Клары, а на Шумана никто не обращал внимания. В Праге Шуману более посчастливилось, но за все неудачи его вознаградил его родной город Цвиккау, устроивший ему восторженный прием с факельцугом и серенадой. Путешествие все-таки принесло пользу Шуману, освежив его и укрепив его силы. После множества различных произведений, он приступил к сочинению оперы, составлявшей давно его заветную мечту. «Знаете ли вы, – пишет он Космали, – мою утреннюю и вечернюю артистическую молитву? Она называется „Немецкой оперой“.» Мысль об опере занимала его уже долгие годы, и в его записной книжке стояло множество названий различных сюжетов, между прочим «Фауст», «Песнь о Нибелунгах», «Абеляр и Элоиза», «Сакунтала», «Париа», «Корсар» и другие. Он долго искал, пока не нашел драмы Геббеля «Геновева», которую просил автора переделать ему для оперы. Так как Геббель не согласился, то Шуман решился сам написать либретто по драмам Геббеля и Тика и остался так доволен своей работой, что не замечал ее крупных драматических недостатков, очевидных для всякого постороннего лица. Содержание оперы заключается в том, что пфальцграф Зигфрид, отправляясь в поход против мавров, поручает жену свою, Геновеву, попечениям своего приближенного и любимца Голо. Последний питает тайную страсть к своей госпоже; пользуясь отсутствием графа, он проникает в ее комнату и умоляет ее ответить на его любовь. Геновева с гневом его отвергает, и оскорбленный Голо призывает на нее проклятие. Между тем появляются слухи среди придворных о преступной близости Геновевы к Голо, который поддерживает клевету из жажды мести. Преданный слуга Геновевы, Драго, прячется в комнате Геновевы, чтобы воочию убедиться в невинности своей госпожи и спасти ее честь. Между тем Голо возбуждает чернь, которая врывается во дворец, проникает в спальню Геновевы, находит там Драго и, подозревая слугу в сообществе, на месте его убивает; Геновеву же обвиняют в неверности мужу и заключают в темницу. Маргарита, старая мамка Голо, подстрекающая его на всякие дурные поступки, спешит в Страсбург, где находится раненый Зигфрид, и под предлогом желания ухаживать за больным отравляет его; яд не действует; в это время приезжает посланный с известием о неверности графини и о ее заключении. Пораженный неожиданностью, граф в порыве гнева дает приказание умертвить графиню, но в этот миг вспоминает, что у Маргариты, посвященной во все тайны колдовства, есть чудесное зеркало, отражающее события на далеком расстоянии. Маргарита показывает графу в зеркале три ложные сцены неверности его жены; Зигфрид, возмущенный тем, что видит, разбивает зеркало, причем к ужасу Маргариты из осколков его встает дух убитого Драго и требует, чтобы графу была открыта истина. Маргарита сознается, и Зигфрид спешит домой, куда он приезжает как раз в то время, когда над его женой собираются исполнить жестокий приговор. Зигфрид объявляет жену невинной, и эта весть встречается ликованием народа, который радостными кликами провожает графа и Геновеву до дворца.
Шуман был уверен, что музыка его оперы драматична до последней ноты, между тем она страдает именно отсутствием драматизма, что можно приписать сколько неудачному сюжету, столько же и чисто лирическому характеру творчества Шумана. Речитативы, которые Шуман считал отжившими свой век, он заменил музыкальной декламацией, утомляющей слушателя. Но несмотря на крупные сценические недостатки этого произведения, в нем рассыпаны все богатства, присущие творчеству Шумана. Опера шла первый раз в Лейпциге в 1850 году под управлением автора. Первое ее представление ожидалось публикой и музыкантами с напряженным нетерпением. В театре присутствовали Лист, Шпор, Мейербер и многие другие артисты. Успех был незначительный, и в газетах поднялись бесконечные и неприятные рассуждения о достоинствах и недостатках новой оперы. Тем не менее опера шла второй и третий раз, но затем не удержалась ни на одной сцене, и теперь можно только жалеть о том, что некоторые недостатки этой оперы лишают публику возможности наслаждаться всеми ее красотами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
