Поддержание видимости нормальной работы Политбюро как коллективного органа власти было важно еще и потому, что другие высшие руководящие органы партии, предусмотренные уставом — ЦК и съезды работали с огромными перебоями, которые было невозможно скрыть. Маргинализация ЦК при Сталине была длительным процессом, первые признаки которого появились еще в 1920-е годы. Первые заседания пленума ЦК после войны состоялись И, 14 и 18 марта 1946 года. Главной целью пленума было осуществление кадровых перестановок в Политбюро, Оргбюро и Секретариате, а также утверждение нового состава правительства, которое предстояло формально сформировать на предстоящей сессии Верховного Совета СССР[172]. Основной целью второго пленума, проходившего 21,22,24 и 26 февраля 1947 года, являлось также одобрение кадровых перестановок и рассмотрение проблем в сельском хозяйстве[173]. После этого пленумы ЦК не собирались более 5 лет, до августа 1952 года, накануне XIX партсъезда. Тем временем функции ЦК свели к заочному голосованию в основном по процедурным вопросам, решение которых в любом случае было предопределено руководящей группой Политбюро или Сталиным. Такое голосование, проводившееся путем рассылки телеграмм и получения ответов от членов ЦК, рассеянных по всей стране, обычно продолжались два-три дня и не требовали обсуждений или участия, иного, нежели голос «за». Однако даже такие голосования стали редкостью: лишь по два состоялись в 1946 и 1947 годах и четыре в 1948 году, семь в году и одно в 1951 году[174].
В последний день пленума 1947 года Жданов объявил, что «в конце 1947 года или, во всяком случае, в 1948 году наверняка предстоит созыв очередного XIX съезда нашей партии». В связи с тем что «сроки созыва XIX съезда приближаются», Жданов предложил обновить и начать работу созданной еще в 1939 году комиссии по подготовке новой программы ВКП(б)[175]. В соответствии с партийным уставом съезды должны были собираться «не реже одного раза в три года». Однако последний на тот момент XVIII съезд созывался в 1939 году. Несмотря на заявленное в 1947 году намерение созвать очередной съезд не позже 1948 года, на самом деле он состоялся только в октябре 1952 года. Это был вызывающий факт, объяснение которому было трудно найти и который поэтому никогда официально не объяснялся. По каким-то причинам наилучшим для Сталина положением вещей было превращение Политбюро в неформальную руководящую группу, низведение роли ЦК до уровня редких голосований опросом и длительное отсутствие даже такого формального института как съезд. Конечно, такое отношение к уставным органам партии отражало реальное их значение. Однако оно, несомненно, нарушало те принципы внешней демонстрации «законности и порядка», которым во многих других случаях Сталин следовал вполне твердо.
В целом, в качестве дополнения практики личного контроля над соратниками Сталин реорганизовал ключевые партийные органы, прежде всего Политбюро таким образом, чтобы институциональные ограничения связывали его в минимальной степени. Однако насаждая институциональную упрощенность на самом высоком уровне, Сталин не мог игнорировать необходимость эффективного и гибкого оперативного управления, прежде всего в сфере экономики. Наиболее очевидным проявлением этой противоречивой институциональной инженерии Сталина была та граница, которую он провел между нестабильным в процедурном отношении Политбюро и аппаратом Совета министров, действовавшим на основе регулярных процедур и правил.
Без вождя. Совет министров и его решения
19 марта 1946 года при формировании нового состава правительства СССР СНК был переименован в Совет министров. Новое наименование в трактовке Сталина отражало тот факт, что советская власть, пройдя тягчайшее испытание войной, отныне могла считаться полностью и бесповоротно утвердившейся. «Народный комиссар, или вообще комиссар, — заявил Сталин на пленуме ЦК ВКП(б) 14 марта 1946 года, одобрившем это преобразование, — отражает период неустоявшегося строя, период гражданской войны, период революционной ломки и прочее, и прочее. Этот период прошел. Война показала, что наш общественный строй очень крепко сидит, и нечего выдумывать названия такого, которое соответствует периоду неустоявшемуся, и общественному строю, который еще не устоялся, не вошел в быт, коль скоро наш общественный строй вошел в быт и стал плотью и кровью. Уместно перейти от названия — народный комиссар к названию — министр»[176].
Переименование правительства вместе с тем было самой простой из задач, стоявших перед ним. В 1930-е годы границы, разделявшие полномочия Совнаркома и Политбюро становились все менее четкими. После изгнания в 1930 году «правого» председателя СНК СССР А. И. Рыкова и назначения на его место В. М. Молотова усилилась тенденция подчинения правительства партийным структурам. Политбюро и СНК стали переплетающимися инстанциями единого партии-государства, на вершине которого находился диктатор. В результате последующих реорганизаций, вызванных практическими потребностями, усилилась тенденция разделения компетенций партийного и правительственного аппарата. Различные сферы деятельности и методы работы порождали организационное своеобразие. Политбюро прекратило функционировать в качестве формального института и собиралось в рамках руководящей группы, членство в которой, повестка дня и рабочий ритм определялись только вождем. Совнарком вышел из войны с двумя формальными и действующими на основании формальных правил руководящими органами — Оперативными бюро, одно из которых возглавлял Молотов, а другое — Берия[177]. Фактически бюро были постоянными руководящими комиссиями СНК, компетенции которых разделялись по отраслевому принципу. Они не просто готовили наиболее важные решения, подлежащие утверждению председателя СНК Сталина, но имели право принимать решения по текущим вопросам. Оперативные бюро регулярно заседали[178].
В связи с утверждением нового состава правительства СССР в марте 1946 года была проведена новая реорганизация. 20 марта вместо двух оперативных бюро было создано Бюро Совета министров под председательством Берии[179]. Однако это решение было промежуточным. Серьезные изменения произошли в результате принятия постановления ЦК и Совета министров от 8 февраля 1947 года «06 организации работы Совета министров СССР»[180]. Новая реорганизация в значительной мере знаменовала восстановление предвоенной ситуации, сложившейся после назначения Сталина 4 мая 1941 года председателем СНК СССР[181]. В феврале 1947 года Сталин организационно закрепил то послевоенное «возращение к порядку» в высшей власти, которого он добивался при помощи описанных выше атак против своих соратников и перестановок в руководящей группе Политбюро.
Фундаментом реформы, проведенной в феврале 1947 года, было разделение полномочий между Политбюро и Советом министров, точнее его руководящей структуры — Бюро Совета министров. Так же, как и накануне войны, эти две руководящих инстанции сблизились по своему статусу. Это произошло благодаря изменению персонального состава Бюро Совета министров, включению в него членов руководящей группы Политбюро во главе со Сталиным. Новое положение о Бюро Совмина предусматривало, что его возглавляет председатель Совета министров (Сталин). Членами Бюро становились заместители председателя Совета министров (Молотов, Маленков, Берия, Вознесенский, Сабуров, Микоян, Каганович, Косыгин, Ворошилов, Андреев). Таким образом в Бюро Совмина вошли все члены руководящей группы Политбюро («семерки»), кроме Жданова. На практике это означало, что решения Бюро Совмина не нужно было дополнительно утверждать на Политбюро. Вопрос состоял лишь в том, как будут разделены сферы компетенции Политбюро и Бюро Совмина, как двух самостоятельно действующих инстанций. Такое разделение и было произведено в постановлении от 8 февраля.
В ведение Политбюро, согласно этому решению, перешли «вопросы Министерства иностранных дел, Министерства внешней торговли, Министерства госбезопасности, денежного обращения, валютные вопросы, а также важнейшие вопросы Министерства Вооруженных сил». За Бюро Совмина, как видно из этого перечня, оставались в основном вопросы экономики и социальной сферы. Очевидно также, что партийный аппарат (в том числе в отношении определенных категорий руководителей, утверждаемых Политбюро) сохранял функции подбора и утверждения кадров. Полномочия Совмина в отданных в его ведение экономических вопросах стали теперь настолько широкими, что обычная для 1930-х годов практика передачи многих правительственных решений на утверждение Политбюро практически прекратилась.
