— Отмалчиваетесь? — процедила Агата. — Ну да, известная тактика.
— Он же всё равно у нас, Агата, — пробурчал мужчина.
— Но не в таком виде, Феликс, он должен был быть у нас? И не на больничной койке, а в моём кабинете и при иных обстоятельствах.
Раздражение в её голосе нарастало с каждой фразой. С большим трудом ей удавалось не сорваться на крик. Краснолицый, тот, кого она называла Феликсом, чувствовал возрастающее напряжение, и от этого внешне сдержанного тона ему становилось ещё более дискомфортно.
«Уж лучше бы она орала — думал он. — Было бы легче. Но Железная Агата как всегда, железная».
— Для всех, понимаете, для всех остальных он должен был умереть, но только не для нас. Не для меня. А вы чуть не убили его, Феликс! Чуть не лишили его жизни по-настоящему, вы понимаете это?
Будто лава, поднимающаяся из недр дышащего огнём вулкана, так крик бурлил и искал выхода из её груди.
— Времени не было, — сказал Феликс хорошо поставленным баритоном, — за ним охотились не только мы. Я принял решение инсценировать смерть и нейтрализовать других игроков, а со встроенным чипом он всё равно никуда бы от нас не делся.
— С чипом? — переспросила она. — Он был в квартире все это время.
— Кто знал, что он обнулит чип, а для скана необходимо время…
— Феликс! Молчать! — Агата Грейс молниеносно вскочила с кресла, быстрым уверенным шагом направилась к нему и с размаху звонко хлестнула ладонью по его щеке:
— Разве я спрашивала про время?! Разве я это спросила?!
«Наконец-то» — Феликс облегченно выдохнул.
Она стояла перед ним вплотную, вытянувшись струной, сжав до боли кулаки, такая же раскрасневшаяся, как и его налитая кровью щека, и дышала ему прямо в грудь горячим прерывистым дыханием.
— Вы чуть не провалили всю операцию! Этот парень — наша единственная зацепка. Наконец-то, после стольких лет поисков один из них раскрыл себя. Наконец-то к «иным» появилась хоть какая-то тоненькая ниточка. А вы эту ниточку в огонь!
Индивидуальный чип Марка со стёртыми его личными данными лежал у Феликса в кармане пальто, но сейчас ему совсем не хотелось оправдываться перед ней. Какая разница, кто виноват, важен результат, а он двоякий. Ему искренне хотелось её успокоить, сказать, что он всё исправит, что сделает всё возможное и невозможное.
— Сейчас парень под контролем… — выдавил он из себя.
— Феликс, пожалуйста, молчите, — еле слышно перебила она, — помолчите, пожалуйста, так будет лучше.
Агата повернулась спиной, и он понял, буря стала стихать. Он давно и очень хорошо знал «хозяйку». Знал, что им обоим не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Знал, что она всегда будет считать его своей «правой рукой» и никогда, и ни при каких обстоятельствах не отрубит эту руку. Знал, что и она это знает. Что если кому ей и можно доверять в этом изменчивом мире, только ему, полковнику Феликсу Арестовскому.
Они познакомились давно, в конце войны, в годы «чисток». Агата была тогда совсем юным инструктором Управления Безопасности по работе с молодежью, а он бывшим демобилизованным разведчиком особого карательного рейдерского батальона, только-только пришедшим по разнарядке в шестой отдел контрразведки УБ. С тех пор настырная, шагающая по головам сослуживцев, подчиненных и начальства, и потому быстро сделавшая головокружительную карьеру Агата всё время держала Феликса, точно сторожевого пса подле себя. И он верой и правдой оправдывал её доверие. Агата Грейс обладала уникальным даром подбирать в команду самых верных ей людей. Два главных правила усвоила она в самом начале службы в Управлении: «Кадры решают всё» и «Незаменимых людей нет». Оба эти правила не подводили её никогда.
Сев в большое кожаное кресло, она упёрла локти в стол и скрестила пальцы рук.
— Значит так, — её голос сделался одновременно мягким и властным, — из больницы забрать, как только это станет возможным. Ограничить все контакты — это и так понятно. До конца «прокачать» легенду о самоубийстве или о несчастном случае, на ваше усмотрение. Мне докладывать обо всем немедленно. Повторяю, не просто сразу, а немедленно. Держи лично под своим контролем. Феликс, отвечаешь головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Понял, Агата. Всё понял.
— Ты не можешь всего понять. Я сама до конца не понимаю, насколько это сложное дело. Но поверь, такого дела у нас с тобой ещё не было.
Она взяла коннектофон и набрала нужный номер. В трубке ответили.
— Отправляю к вам полковника Аристовского, — сказала она. — Он должен знать всё без исключения, вплоть до мельчайших подробностей. Спасибо.
Когда Феликс ушёл, по-кошачьи бесшумно прикрыв за собой дверь, Агата долго сидела, не шевелясь, приковав пустой взгляд к старинному канцелярскому прибору в виде морских раковин с золоченой гравировкой: «Лучшему сотруднику». Она любила старые вещи, сейчас такие уже не делали. Её кабинет, выполненный в староанглийском стиле, дышал одновременно прагматизмом, роскошью и материализмом. Он был скорее похож на музей эклектики второй половины XIX века, чем на рабочий кабинет Председателя Управления Безопасности СОТ.
Агата встала, упёрлась руками о массивную столешницу рабочего стола, и так держась за неё, принялась растягивать затёкшую от напряжения шею, медленно наклоняя голову вперед-назад, из стороны в сторону. Сказывалась усталость, последние сутки она вся была на нервах. Она понимала — положение не такое уж мрачное, как пыталась она представить Феликсу. Да, именно пыталась представить, намеренно сгущая краски. На самом деле всё шло, хоть и с некоторыми нестыковками — куда без них — но всё-таки по её намеченному плану. Сейчас парень находится под наблюдением, и все, включая маразматиков из Совета и остальных проги, уверены в его гибели. Теперь главное, чтобы он вывел её на пришельца, чем она и займётся в ближайшее время. Сейчас же надо расслабиться и отдохнуть.
Агата сняла туфли и босиком прошла вдоль кабинета, в угол, к маленькой двери за бархатной шторкой. По пути расстегнула жакет и неспешно сбросила его на пол. Туда же упали юбка и белая шёлковая блузка. Оставшись в нижнем белье, она подошла к дверце, открыла и вошла.
В центре овальной залы чернел круглый бассейн, и холодный тусклый свет, пробивающийся сквозь затянутый тучами стеклянный купол, тонул в его тёмной воде. Агата Грейс встала на носочки и потянулась руками вверх, к дождливому небу, нависшему над прозрачным потолком. Затем сняла оставшееся бельё, обнажив идеальную для её возраста фигуру, и вошла в мрачную безмятежность.
Искупавшись, спустя время она лежала в шезлонге, да так и уснула, разметав мокрые волосы по его бамбуковой спинке. Легкая туника, деревянные сандалии, блаженное дыхание полуоткрытых губ. «Fais ce que dois, advienne, que pourra» — большие готические буквы синели татуировкой на её правом плече — слова римского императора Марка Аврелия, ставшие на долгие годы её девизом. Тату было сделано давно, в активе молодежной организации «Смена», в которую Агата вступила в одиннадцать лет. Актив «Смены» стал началом её новой взрослой жизни.
«Делай, что должно, и будь, что будет» — напутствовал Марк Аврелий, и именно так старалась жить Агата Грейс. Стоицизм императора-философа и его логика вдохновляли её. В сущности, она сама была таким стоиком, презирающим окружающую тщеславную чопорность, беспредельное самолюбование и неограниченный цинизм правящих проги. Могучая Империя Прогрессоров, казалось, созданная на века, с недавних пор стала попахивать гнильцой и Агата как никто ощущала этот запах. Так пахнут сытость и лень, прелюбодеяние и измены, чревоугодие и тупое безразличие. Власть не должна так пахнуть, иначе она перестанет быть властью. Агата была уверена, лишь стоики вправе управлять миром людей.
Истинный правитель должен обладать тремя качествами. Первое, душевным покоем и пониманием, что есть то, чего никогда не изменить. Второе, мужеством чтобы изменить то, что изменить всё же возможно. И третье, мудростью, чтобы всегда отличать одно от другого. Таким стоиком была Агата Грейс.
