сложив руки, – полагаю, мне следует…
– Сейчас час сорок семь, – уточнила администратор. – Он опоздал почти на час, и только что явился пациент на полвторого.
– Кажется, он сильно болеет, – предположил я. – Может, мы постараемся управиться побыстрее или…
– Я его приглашу, – сказала она и закрыла дверь.
Мгновение спустя в кабинет зашел коренастый мужчина, с бородой, в выцветшей бежевой куртке, и протянул мне свою грубую руку.
– Сэм, – энергично представился он.
– Мэтт. Мистер Мак… доктор Маккарти. Пожалуйста, садитесь. – Я махнул рукой через весь стол, словно выполнил какой-то фокус. – На самом деле вы дали мне время немного ознакомиться с вашей медкартой.
То, что Сэм стоял на ногах и самостоятельно зашел в мой кабинет, стало для меня небольшой неожиданностью. Прочитав в его карте столь длинный список недугов, я ожидал увидеть человека на грани инвалидности, но Сэм выглядел весьма здоровым. Он был крепкого телосложения, с лохматыми седыми волосами, которые спадали ему на глаза, и Хезер, встретив его на улице, запросто могла прошептать мне, что он похож на гигантского бобтейла, староанглийскую овчарку.
– Страшно извиняюсь за опоздание, – сказал мужчина. – Не знал, что вы, ребята, до сих пор используете медкарты.
Он улыбнулся, обнажив свои плотно посаженные зубы цвета шампанского.
– По большей части в цифровом виде, – пояснил я, – хотя, да, некоторые записи по-прежнему делаются на бумаге.
В медицинской школе нас регулярно заставляли разговаривать на камеру с актерами, изображавшими пациентов, чтобы оценить умение найти к больному подход, и мне раз за разом сообщали, что своим угрюмым видом я навеваю на пациентов тоску. Улыбнувшись во все зубы, я щелкнул костяшками пальцев.
– У нас тут куча всего, – сказал я, показывая на монитор. – Судя по всему, вы через многое прошли. Итак… как вы?
Прерывая пациента, врач рискует не узнать ключевую информацию о его болезни. Ведь обычные люди не всегда понимают, что действительно важно для врача.
Мне вдолбили в голову, что начинать следует с открытого вопроса.
– Я в порядке, – ответил Сэм. – Правда, в порядке. Чувствую себя замечательно.
Мы сидели в тишине, и я принялся считать про себя. Недавно мне напомнили, что большинство врачей прерывают своих пациентов через восемнадцать секунд после начала опроса. Я кивнул и широко открыл глаза, призывая его продолжать.
– А вы? – решительно спросил он.
Я закончил считать, дойдя до двадцати, и переспросил:
– Я?
– Да, вы в порядке?
– Да.
Я кивнул, пациент кивнул в ответ. Кивков во время нашей беседы было много.
– Итак, давайте к делу, – наконец объявил я. – Я изучил вашу медкарту и насчитал более пятнадцати болезней. Поскольку мы видимся с вами впервые, хотелось бы пробежаться по каждой из них.
– Пятнадцать? Не может такого быть. Я просто пришел на регулярное обследование.
– Согласен, это много. Наверное, будет проще, если я просто начну по порядку. Первое у нас – это высокое давление.
Я использовал старую методику импровизации: избегать отрицаний, соглашаться и дополнять. Я взглянул на манжету тонометра.
– Ха. С давлением у меня всегда все в порядке. Не сказал бы, что оно у меня повышенное.
– Вы же принимаете таблетки от повышенного давления, так ведь?
– Ну да.
– И в противном случае оно бы было высоким, так?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Может, нужно попробовать.
– Что попробовать?
– Попробовать не принимать лекарства. Может, давление и не будет повышенным.
– Нет, будет.
Не сложилось с импровизацией.
– Хорошо, следом у нас идет болезнь почек.
Сэм покачал головой:
– Никто мне никогда не говорил, что у меня больные почки.
Это казалось немыслимым. Если предыдущий врач записал все это в его карту, то почему он не рассказал обо всем Сэму? Или же я чего-то не понимал по поводу Сэма? Он отвечал мне совсем не так, как отвечали на моих глазах пациенты своим терапевтам в Гарварде. Возможно, мне нужно было поменять тактику – попробовать совершенно другой подход, но какой? Со временем я научился задавать более широкие вопросы: «Это образование у вас на лице появилось недавно?», «Ваш понос пенистый?». Однако тогда, сидя напротив Сэма, я был в полном замешательстве.
Голос из-за двери объявил: «Пришел пациент на два часа. Пациент на полвторого все еще ожидает».
У меня участился пульс.
– Хорошо, давайте в быстром темпе разберемся с остальными болезнями.
– Да, пожалуйста.
После еще двадцати минут натянутого разговора, в ходе которого не удалось узнать толком ничего полезного, я встал. Сэм явно теперь понимал меньше, чем до прихода сюда.
– Я скоро вернусь. Нужно обсудить с кем-нибудь ваш случай. Я только…
– А вы разве не собираетесь меня осмотреть?
Я взглянул на стетоскоп, лежащий на моем столе.
– Да, разумеется.
Порой пациенты, приходя в поликлинику, даже не подозревают, насколько больны, и могут ничего не говорить об общем самочувствии.
Идея, без сомнения, была в том, что методом проб и ошибок я нащупаю нужный подход к пациентам. Но сколько на это уйдет времени? На вводном занятии нам четко объяснили задачи: ординаторы составляют план действий для каждого пациента, а ОВ подвергает его критике, обеспечивая людям качественную медицинскую помощь по мере нашего обучения. За мной присматривали, но сейчас этот человек находился в другом кабинете, который внезапно начал казаться очень далеким. С каждым пациентом были проблемы – у тех, что в коме, нужно было поддерживать жизнь, здоровые на вид на деле могли оказаться при смерти, и все они были под моей ответственностью. Лишь всплеск адреналина помог почувствовать временное облегчение, но в более приземленной обстановке поликлиники моя тревога начала расти, заполняя комнату. Полагаю, Сэм об этом догадывался.
– Сделайте глубокий вдох, – сказал я, прижимая стетоскоп к спине Сэма. – Еще раз.
Я тоже сделал несколько глубоких вдохов в надежде, что это поможет мне успокоиться.
Тщетно пытаясь отыскать щитовидную железу Сэма, которая на ощупь должна напоминать галстук-бабочку, я понял, как мне не хватает руки Байо, безмолвно показывающей нужное направление.
Глава 10
Несколько минут спустя, оставив Сэма ждать, я прошел по коридору к двери, на которой было написано «ОВ». Внутри кабинета сидел мужчина за пятьдесят, с прической под горшок, и читал последний номер «Журнала американской медицинской ассоциации»[45].
– Здравствуйте, – тихо сказал я. – Я один из новых интернов.
Он отложил журнал в сторону и поднял на меня голову, засияв.
– Добро пожаловать! – поприветствовал он. – Пожалуйста, садитесь.
ОВ по фамилии Моранис был одет в штаны цвета хаки и синюю рубашку на пуговицах от Ральфа Лорена с красным галстуком – это была неофициальная униформа врачей-преподавателей.
– Я хотел
