Густая облачность означала, что вечер был темнее, чем ему полагалось в это время года. В окне кухни, где Джеймс Холланд готовил ужин, горел свет. На нем была не сутана, а мешковатые вельветовые брюки и свитер, явно связанный человеком, у которого были серьезные проблемы либо со зрением, либо с верхними конечностями. Несложное выпуклое плетение временами завивалось в противоположную сторону, а кое-где вообще пропадало, побежденное превосходящими силами невзрачных плоских рядов.
— Привет, Мередит! — В знак приветствия священник помахал ножом устрашающих размеров. — Присоединитесь к моей скудной трапезе?
— Джеймс, я пришла не набиваться на ужин, а поговорить. Может быть, я не вовремя?
— Какие глупости, вы всегда вовремя. Вы об этой суматохе на кладбище? Тоже не могу выкинуть ее из головы. — Он указал ножом на стул: — Паркуйтесь и присоединяйтесь. Видит бог, компания мне не помешает. Повар из меня никудышный, но зато у меня есть вот это!
Он нырнул в холодильник и достал оттуда великолепный домашний пирог.
— Цыпленок и ветчина. Фирменное блюдо одной благодарной прихожанки. Мне время от времени дарят что-нибудь. Вот этот свитер, например. — Он погладил себя по рукаву. — Я заметил, что вы на него обратили внимание. Зрение у вязавшей его прихожанки оставляет желать лучшего, поэтому даже такая вещь для нее достижение. Я не могу его не носить.
Он принялся нарезать салат. Некоторое время Мередит наблюдала за процессом, и в конце концов не выдержала:
— Давайте помогу.
— Откройте вон ту бутылку вина. И затем поведайте мне о своих бедах.
— Беды самые обычные, стыдно даже рассказывать. — Мередит усмехнулась. — Сегодня Алан сказал мне, что наше путешествие по каналам накрылось медным тазом. Вообще-то я этого ждала, но это означает, что ближайшие недели мне нечего будет делать. У вас есть для меня какая-нибудь работа? В рамках разумного. Я не слишком хорошо умею смотреть за детьми.
— А, волонтер! — Священник почти мурлыкал. — Дитя мое! Ну конечно, у меня есть некоторые соображения насчет того, что вы могли бы для меня сделать. По правде говоря, это дело о человеческих останках в могиле Грешамов отняло у меня столько времени, что я не смог сделать свои обычные пасторские визиты. Только самые срочные, но остаются еще такие люди, как Дэйзи Меррил.
— А кто это? — спросила Мередит.
— Мисс Меррил? Одна замечательная старушка. Живет в Вестерфилде в доме престарелых, в «Кедрах». Я стараюсь навещать ее раз в неделю, потому что у нее никого не осталось. У нее ясный ум, и она любит поболтать. Возможно, вы могли бы…
Его голос затих.
— А почему вы думаете, что она будет рада меня видеть?
— О, она будет рада видеть кого угодно! — не совсем тактично заверил Мередит отец Холланд.
Он добавил помидоров в миску с салатом и достал из буфета кувшинчик чатни.
— Не возражаете, если мы поедим здесь? Столовую я практически не использую. А потом поговорим о неприятностях на кладбище.
— Алан считает, что они выяснили ее имя, — сказала Мередит.
Джеймс Холланд налил ей вина.
— Быстрая работа!
— Один человек обратился в полицию и сообщил кое-какие сведения. Из них явствует, что, возможно, она была местной. Если это так, то убийца по-прежнему может жить в Бамфорде, ведь так?
— Нет, если у него есть хоть капля здравого смысла, — сказал священник. — Я думаю, он сбежал сразу же, как только появилась возможность.
— Но кто-то же должен ее знать. И таких людей может быть немало.
— Да, но пойдут ли они в полицию? Страусиный инстинкт — прятать голову в песок — в людях очень силен. Но все же надо надеяться на то, что Алан докопается до истины. И чем скорее, тем лучше. Честно сказать, меня нервирует присутствие на кладбище такого количества полицейских и зевак.
Когда Мередит вышла из дома священника, предварительно пообещав навестить мисс Меррил, было уже темно. Оставалось надеяться, что по дороге домой ее никто не остановит, потому что они с отцом Холландом выпили всю бутылку вина. Она вышла из ворот на улицу и достала из кармана ключи от машины.
И тут до ее слуха донесся звук шагов. Она подняла глаза.
Две фигуры материализовались в сумерках и остановились на границе круга света, отбрасываемого уличным фонарем. Они стояли молча, плечом к плечу, и смотрели на нее. Чрезвычайно похожие друг на друга, в рабочих комбинезонах и шерстяных шапочках. На лицах, плохо различимых в сгущающейся темноте, выделялись глаза, яркие, как у ночных хищников. Эти глаза рассмотрели Мередит в мельчайших подробностях и ничего не отдали взамен. Наружность и поведение их обладателей производили самое мрачное впечатление.
«Господи боже мой, — пронеслось у нее в голове, — меня сейчас будут грабить». Она открыла было рот, чтобы сказать, что денег у нее нет, но тут один мужчина сказал:
— Добрый вечер, мисс!
Такое начало внушало надежду. Мередит догадалась, кто это.
— Дэнни и Гордон! — воскликнула она. — Могильщики. Правильно?
— Да, это мы, мисс.
— Что вы здесь делаете в такое время?
Она перевела взгляд с одного на другого, и на этот раз ответил тот, который был пониже ростом:
— Мы ходили смотреть, все ли в порядке на кладбище. Вокруг могилы Грешамов днем большая суета, ходит много народу.
— Ну и как, все в порядке?
— Да, мисс. Мы как раз идем сказать об этом его преподобию.
Они почтительно обошли ее и скрылись в воротах.
— Доброй ночи, мисс.
— Доброй ночи, — ответила она, с сочувствием подумав о священнике, который должен будет сейчас принять таких странных посетителей.
* * *
Здание, в котором располагался отдел по борьбе с региональными преступлениями, светилось огнями — одинокий маяк, замерший среди окружающей темноты. В нем было тихо, дневной шум сменился резким эхом шагов и иногда оживающими голосами в пустых коридорах и кабинетах.
Дверь кабинета Маркби открылась. Вошла раскрасневшаяся и торжествующая Луиза Брайс.
— Есть! Бамфорд только что прислал! — воскликнула она, размахивая папкой с загнутыми углами. — Двенадцать лет назад, практически день в день!
— Замечательно! Давай посмотрим!
Он протянул руку. Улыбаясь, так что на ее круглых щеках образовались ямочки, она отдала ему папку.
Луиза была невысокой молодой женщиной с веснушками, вьющимися рыжеватыми волосами, подстриженными намеренно неровно, и наивным выражением пухлых губ. Даже долгие годы работы в полиции не смогли уничтожить это выражение. Маркби считал, без всякого недоброго подтекста, что она очень похожа на мисс Бан, дочь пекаря из детской карточной игры «Счастливые семьи». В то же время он высоко ценил ее интеллект и упорство.
— Кимберли Оутс, — прочел он вслух надпись на титульном листе папки.
— Да, сэр. О ее исчезновении заявила ее бабушка, миссис Джоанна Оутс. Утром я отправлюсь к местным зубным врачам, чтобы проверить их записи. Похоже, что ваш мистер Френч был прав.
— Он настолько же мой, насколько и ваш, — сказал Маркби. — Просто добропорядочный гражданин, обратившийся в полицию.
Брайс бросила на него недоуменный взгляд, но ничего не сказала.
Маркби открыл папку. Сверху лежало несколько глянцевых фотографий. Он взял первую и неожиданно для самого себя не смог удержаться от тихого восклицания, выражающего удивление.
Кости облеклись плотью и жизнью. На профессионально выполненной портретной фотографии была пухлая, миловидная, широко улыбающаяся девушка-подросток с трогательной щелочкой между передними зубами. Френч назвал ее миловидной, отец Холланд задумывался, была ли мертвая девушка красивой. Вот и ответ. Она была красивой. Возможно, даже слишком — на свою беду.
Он взял остальные фотографии. На одной была та же девушка, только моложе на год или больше. Она стояла в палисаднике небогатого старого дома и держала на руках котенка. Вторая представляла собой постановочный снимок, очень искусственный.
На нем был изображен стол, великолепно сервированный холодными закусками. Там была семга с красиво выложенной огуречной «чешуей», ветчина, гарнированная разнообразными салатами, и прочие деликатесы. У стола стояли две девушки — одна из них Кимберли — и парень, в котором можно было узнать еще молодого, стройного и свежего Саймона Френча. Все трое натужно улыбались, как будто по указке. На Саймоне был жилет и галстук-бабочка, на девушках черные юбки, белые блузки и узкие черные галстуки.
— А! Обслуживающий персонал! — пробормотал Маркби.
— Как и говорил Френч, она работала в «Патитайм-Кейтерес». Фирма функционирует до сих пор, но мы не знаем пока, сменилось ли руководство или нет. Их офис находится в торговом комплексе по бурфодской дороге.
Маркби снова взглянул на снимок. Он обратил внимание на то, что, по-видимому, фото было сделано в частном доме. Позади стола виднелся широкий зев камина с дубовой каминной полкой, на которой стояли фотографии в рамках. На стене висело что-то вроде диплома, а вверху снимка можно было различить угол картины. Френч упоминал, что фирма обслуживала частные вечеринки.
