— Ясно, — сказал Маркби.
Ему было не совсем понятно, зачем они это все говорят. Разве что считают, что им необходимо его разрешение?
— Мы студенты, мистер Маркби. Изучаем юриспруденцию.
— Очень хорошо, — кивнул Маркби.
Интересуются работой полиции, поэтому и пришли?
— Так что мы знаем, что насчет нашей ситуации говорит закон, — продолжал мистер Дас. — Но вы ведь вели расследование, касавшееся семьи, которая когда-то жила в нашем доме. Как следствие, вам, возможно, это будет интересно.
— Интересно что?
У Маркби кончалось терпение.
— Мы разбирались на чердаке и нашли за стропилами жестяную коробку.
— А! — сказал Маркби. — Старые бумаги? Это всегда любопытно. Завещание?
— Нет. В коробке были деньги. — Дас вытащил из кармана пачку старых, порченных временем банкнот. Даже на расстоянии от них шибало плесенью. — Они там немало лет пролежали. Некоторые банкноты устаревшего образца, но, я думаю, банк их поменяет. Они не настолько старые. Лет десять-пятнадцать, может быть? Касательно вопроса владения: коробка явно уже находилась в доме, когда мы в него въехали. Никто и никогда за ней не приходил. Чтобы удостовериться, мы позвонили миссис Гамильтон и выяснили этот вопрос, очень тактично, разумеется. Деньги не упоминались. Мы сообщили, что перестраиваем чердак, и спросили, могут ли там быть какие-либо их вещи, которые они, возможно, хотели бы забрать. Она ответила, что нет. Она никогда не поднималась на чердак. До нее в доме жила миссис Оутс, но она мертва.
Так вот, значит, что Кимберли сделала с деньгами. Спрятала их от бабушки, залезла на чердак, куда Джоанна вряд ли поднималась ввиду возраста, и засунула за балку. Ответ на вопрос, мучивший Маркби, был найден. Он представил, как Кимберли тянется к стропилам, а в руке у нее жестянка с деньгами.
Окно в кабинете было приоткрыто. В комнату ворвался прохладный ветер и зашуршал банкнотами, которые Дас положил на стол.
Бесплотный дух Кимберли явился за деньгами для жизни за пределами Бамфорда, но не в силах был их взять. Или это просто ветер?
«Просто ветер», — подумал Маркби.
— Поэтому, принимая во внимание обстоятельства, мы имеем полное право распоряжаться деньгами по своему усмотрению. Однако, мистер Маркби, мы пришли к вам. Мы знаем, что вы вели расследование, касающееся бывших жильцов нашего дома, и в связи с этим лучше, чем мы, знакомы с данным делом. Здесь довольно крупная сумма. Четыреста девяносто пять фунтов.
— Пять фунтов! — пробормотал Маркби. — Кимберли истратила пять фунтов. Интересно, на что?
— Простите?
Не расслышав, Дас подался вперед.
— Да нет, ничего, — сказал Маркби.
И снова ветер — или не ветер? — зашуршал деньгами. В голове Маркби раздался тихий голос: «Я была должна пятерку Саймону Френчу!»
— А, понятно, — пробормотал Маркби.
Кимберли хотела вернуть деньги Саймону. Взяла пять фунтов из пачки перед тем, как спрятать жестянку. Скорее всего, они были у нее, когда она умерла.
— Так как, мистер Маркби? — с нетерпением спросил Дас. — Я прав? Деньги принадлежат нам?
Возможно, с этим не согласился бы майор Уолкотт, но закон в данном случае, по-видимому, против него. Он по доброй воле отдал деньги Кимберли, обсудив этот шаг со своей женой и получив ее одобрение. Кимберли об этом не просила. И в любом случае нельзя формально доказать, что это именно деньги Уолкоттов. Если только майор не переписал номера банкнот. А зачем бы он стал это делать?
— Мистер и миссис Дас, — сказал Маркби. — Спасибо, что пришли. Вы поступили совершенно правильно.
Молодые люди улыбнулись, и их напыщенность словно улетучилась.
«По-видимому, они нервничали, поэтому так себя и вели», — подумал Маркби.
— А по поводу денег я бы посоветовал вам проконсультироваться у адвоката. Как я понял, вы и сами неплохо разбираетесь в юридических вопросах. Но лучше все же в таких случаях иметь стопроцентную уверенность. Лично я думаю, что вы правы: деньги теперь ваша собственность. Они уже находились в здании в тот момент, когда вы его купили. Миссис Гамильтон, похоже, ничего о них не знает. Ничто не говорит о том, что они когда-либо были украдены.
Молодые люди энергично закивали, словно пара китайских болванчиков.
— Да-да, мы тоже подумали, что надо сходить к адвокату, — сказала миссис Дас.
Возможно, по совести следовало рассудить иначе. Но это не его заботы.
— Вот и хорошо, — сказал Маркби. — Полиции ваш вопрос не касается.
Но после их ухода он все же сделал пометку в деле.
* * *
Маргарет обходила комнаты «Старой фермы», одну за другой. Оскар трусил сзади.
Она открывала шкафы и буфеты и делала пометки в блокноте. Разговаривала вслух. Но в отличие от Маркби, который был вынужден, по собственному признанию, бормотать себе под нос, она, подобно другим владельцам собак, обращалась к своему четвероногому другу.
— Это что-то вроде описи, Оскар.
Оскар из вежливости навострил уши, но было ясно видно, что ему скучно.
— Потому что, понимаешь, мы скоро переезжаем. Да. Естественно, я не хочу. Да и ты тоже, а, Оскар?
Оскар, уловив, что ему задают вопрос, напустил на себя страшно умный вид — но совершенно не понял, о чем речь. Этот трюк люди довели до совершенства.
— Но Ларс хочет привести сюда Энджи. Полагаю, он имеет на это право.
Услышав имя Ларса, Оскар завилял хвостом.
— Я сказала ей, что не уеду! Видел бы ты ее лицо, Оскар!
Маргарет улыбнулась.
Оскар, услышав довольные нотки в голосе хозяйки, опять завилял хвостом и тявкнул. В последнее время атмосфера в доме была тягостной, и он не мог этого не чувствовать. Он надеялся, что все наладится.
— Она такая мерзкая особа! До всего ей есть дело. Но с другой стороны, Ларс взрослый человек. Если ему нужна такая, ничего не поделаешь, я должна это принять. Сам копает себе могилу… — Маргарет замолчала на полуслове. — Зря я это сказала. Но, к счастью, я не суеверна! Должна признаться, Оскар, этот дом полон призраков. Для меня, во всяком случае. Видимо, все же надо ехать. Может быть, на побережье? Хочешь на побережье, Оскар? Будем гулять с тобой по холмам. Не останусь здесь. Пусть изображает хозяйку в моем доме!
Она захлопнула блокнот и вышла в коридор. Оскар выбежал вперед. Он надеялся, что они закончили утомительную прогулку по дому и направляются вниз, предпочтительно в кухню. Его слегка обеспокоило слово «побережье» — с этой жужжащей «ж». Оно звучало как-то зловеще.
Однако они пошли в спальню. Маргарет села у небольшого столика. Оскар устроился у ее ног.
— Оскар, я жила в этом доме почти тридцать лет. Будет трудно уехать. Столько всего придется выбросить. Если я куплю квартиру, там ведь не будет столько места. Со многими вещами надо будет расстаться. Мебель я, естественно, не возьму. Оставлю Ларсу. Она неразделима с домом. Увезу, наверное, картину-другую. Морской пейзаж из столовой, который купил Ричард. Да, его увезу. — Маргарет вспомнила покойного мужа, и ее мысли приняли другое направление. Она взяла со столика его фотографию в серебряной рамке. — Ричард, — тихо сказала она. — Если твой дух слушает, знай, что мне жаль, что я с тобой так поступила. Но ведь ты мучился. Это было так просто. Несколько таблеток в горячий напиток, и все. Я бы этого не сделала, дорогой. Не сделала бы, если бы ты не изменил мне с той девушкой. Ты предал не только меня, ты предал Ларса! Как ты мог? Из всех женщин — с ней? Я не могла этого простить. Я не могла допустить, чтобы об этом узнал Ларс. Поэтому, дорогой, я вынуждена была убить тебя. Мне жаль. Очень жаль. Но ты не оставил мне выбора. — Она поставила фотографию обратно на столик и поднялась. — Пойдем, Оскар, пора пить чай!
Оскар знал слово «чай». Оно означало, что ему дадут печенье. Он вскочил и, быстро перебирая короткими лапами, потрусил к двери и дальше, к лестнице.
За всю жизнь он услышал много тайных мыслей своей хозяйки. Некоторые из них были странными, некоторые — даже жутковатыми. Как вот, например, сейчас. Если бы Оскар мог говорить, он бы, без сомнения, согласился со старой человеческой пословицей: «Собака спит — не буди».
