Она потянулась и подняла вещицу с подушки. Это был старый носовой платок, шелковая вышивка совсем побледнела, многие нитки стерлись. В замешательстве Алина погладила кончиком пальца розовый бутон. Откуда он взялся? И почему его оставили на кровати? В животе у нее снова затрепетало, и кончик пальца замер на тонкой вышивке.
Она сама сделала ее двенадцать лет назад. Ее пальцы сжали кусочек ткани, вдавливая его в ладонь. Внезапно пульс забился у нее в висках, в ушах, в горле и груди. – Маккенна, - прошептала она
Она вспомнила день, когда отдала ему платок… или точнее, день, когда он забрал его у нее, в каретном сарае у конюшен. Только Маккенна мог вернуть ей этот кусочек прошлого. Но это было невозможно. Маккенна уехал из Англии много лет назад, разорвав соглашение с судостроителем из Бристоля. С тех пор никто его не видел и не слышал о нем.
Всю свою сознательную жизнь Алина провела, стараясь о нем не думать, лелея тщетную надежду, что время смягчит его воспоминания о мучительной любви. И все же Маккенна остался с ней как фантом, наполняя ее сны давно оставленными надеждами, в которых она не призналась бы днем. Все это время она не знала, жив он или умер. Обе возможности причиняли слишком много боли, чтобы думать об этом.
Все еще сжимая платок, Алина вышла из комнаты. Она выскользнула из восточного крыла через вход для слуг словно раненое животное. Она не могла найти уединения в доме, а ей нужно было несколько минут одиночества, чтобы собраться с мыслями. Одна мысль была особенно яркой в ее мозгу… Не возвращайся, Маккенна… Если я увижу тебя сейчас, это убьет меня. Не возвращайся, не надо…
* * *
Маркус, лорд Уэстклиф, радушно принял Гидеона Шоу в своей библиотеке. Маркус встречал Шоу и раньше, во время его предыдущего визита в Англию, и уже успел составить мнение об этом человеке.
Надо признаться, что Маркус был склонен невзлюбить Шоу, тот был известным представителем так называемой американской аристократии. Несмотря на идеи, что ему всю жизнь внушали, Маркус абсолютно не верил в аристократию как таковую. Он бы отказался от собственного титула, если бы это было возможно с точки зрения закона. Не то, чтобы он возражал против ответственности, или питал отвращение к унаследованным деньгам. Просто он не мог принять того, что один человек по природе превосходит другого. Такое представление было в корне несправедливо, не говоря уже о том, что нелогично, а Маркус никогда не выносил бреши в логике.
Однако, Гидеон Шоу совсем не походил на американских аристократов, какими их представлял себе Маркус. На самом деле, казалось, Шоу нравится приводить свою семью в ужас, весело упоминая о своем прадеде, грубом и смелом морском торговце, который скопил огромное состояние. Последующие поколения рафинированных, благовоспитанных Шоу предпочли бы забыть о своем мещанине-предке… если бы только Гидеон им позволил.
Шоу вошел в комнату легким, неторопливым шагом. Это был элегантный мужчина лет тридцати пяти. Его блестящие, пшеничного цвета волосы были коротко подстрижены, а кожа загорелой и чисто выбритой. Внешность у него была типично американская… голубоглазый, светловолосый, с налетом высокомерия. Но под всем этим внешним лоском скрывалась мрачная натура - цинизм и неудовлетворенность, которые оставили глубокие морщины вокруг его глаз и рта. У него была репутация человека, который много работал и еще больше развлекался, кроме того его обвиняли в пьянстве и распутстве, вполне заслуженно, как подозревал Маркус.
- Милорд, - тихо сказал Шоу, когда они обменялись решительным рукопожатием, - очень рад наконец приехать.
Вошла горничная с серебряным кофейным сервизом, и Маркус жестом указал ей поставить его на письменный стол.
- Как прошло путешествие? – спросил Маркус.
Улыбка скривила уголки серо-голубых глаз Шоу. – Без особых происшествий, слава Богу. Могу я справиться о графине? Надеюсь, она в добром здравии?
- Вполне, благодарю. Моя мать просила передать свои извинения за то, что ее не будет здесь все это время, но она отправилась навестить друзей за границей. – Стоя у подноса с закусками, Маркус задумался, почему Алина до сих пор не появилась, чтобы поприветствовать гостей. Она, конечно, занята, продумывая план действий, чтобы как-то сгладить последствия раннего приезда. – Хотите немного кофе?
- Да, пожалуйста. – Опустившись своей поджарой фигурой в кресло перед столом, Шоу уселся, слегка расставив ноги.
- Сливки или сахар?
- Только сахар, пожалуйста. – Когда Шоу получил свои чашку и блюдце, Маркус заметил, что его руки слегка дрожат, отчего фарфор задребезжал. Эта дрожь была явным признаком того, что мужчина еще не оправился от вчерашней попойки.
Шоу тут же поставил чашку на стол, достал из кармана своего хорошо сшитого костюма серебряную флягу, и щедро плеснул в кофе бренди. Он выпил из чашки, не прикасаясь к блюдцу, прикрыв глаза, когда горячая, приправленная алкоголем жидкость попала ему в горло. Проглотив кофе, он без слов протянул чашку, и Маркус любезно наполнил ее снова. И опять повторился ритуал с флягой.
- Ваш деловой партнер тоже может к нам присоединиться, - вежливо сказал Маркус.
Откинувшись в кресле, Шоу пил вторую чашку кофе медленнее, чем первую. – Спасибо, но думаю, в данный момент, он занят раздачей указаний нашей прислуге. – Ироничная улыбка коснулась его губ. – Маккенна питает отвращение к ничегонеделанию в середине дня. Он постоянно в движении.
Усевшись за стол, Маркус остановился, не донеся чашку до своего рта. – Маккенна, - тихо повторил он. Это имя было нередким. Но даже если и так, в его голове зазвучал сигнал тревоги.
Шоу слабо улыбнулся. – На Манхэттене его называют «король» Маккенна. И это только потому, что благодаря его усилиям, литейные мастерские Шоу стали производить локомотивы вместо агротехники.
- Некоторые считают, что это неоправданный риск, - заметил Маркус. – У вас уже имеется удачное дело по производству сельскохозяйственных машин… в частности, сенокосилок и сеялок. Зачем же браться за строительство локомотивов? Ведущие железнодорожные компании уже строят собственные паровозы – и судя по всему, вполне удовлетворяют свои нужды.
- Это ненадолго, - с готовностью подхватил Шоу. – Мы уверены, что спрос скоро превысит их возможности – и они будут вынуждены искать производителей со стороны, чтобы восполнить разницу. Кроме того, Америка - не то, что Англия. Там, большинство железнодорожных компаний опирается на частные заводы - такие как мой – чтобы обеспечить себя паровозами и деталями. Конечно, конкуренция сильна, но это только к лучшему, отсюда более высокие цены на продукцию.
