– Зря вы так, Борис Карлович, – покачал головой Земляной. – Очень, очень неосторожно. В детстве, помню, у нас сад был, мальчишки соседские яблоки часто воровали. Отец мой сначала просто так их поймать пытался, да куда там! Вот однажды он не вытерпел, взял двустволку и зарядил ее солью крупного помола. Слава богу, догадался сперва на железном ведре ее испытать. С трех шагов обе стенки насквозь продырявило. А вы говорите картечь… Хорошо, а что вы здесь вообще делали? К Евгении Максимовне я уже привык, а вы? Такой с виду приличный молодой человек…
– Я прикрывал, – ответил Боря. – Константин Вячеславович приказал. Просто на всякий случай.
– Приказал или разрешил? – уточнила я.
– Какая разница? – огрызнулся Боря.
– Огромная, – поддержал меня следователь. – Евгения Максимовна желает знать, чья это была идея. И я, между прочим, тоже.
– Допустим, разрешил, – сдался Боря. – Идея была моя. А что?
– Ничего. Сдайте оружие.
Боря с горестным вздохом протянул следователю свой карабин.
– И пистолет, – потребовал Земляной, глядя на Борю пристальным немигающим взглядом.
Боря молча полез под куртку и вытащил «ПМ». И как только Земляной его углядел?
– И вы, Евгения Максимовна, тоже.
Я не решилась протестовать.
– Все с вами ясно, – кивнул Земляной. – На сегодня можете быть свободны, а завтра будьте любезны ко мне в четырнадцать ноль-ноль.
Земляной уехал. Покойника закинули в прицеп милицейского «уазика» и увезли.
– Ты сейчас куда? – спросил Боря, стараясь не смотреть мне в глаза. – Я на машине, могу подвезти.
– Нет, спасибо, ты и так уже помог. Заночую у Константина Вячеславовича, – злобно ответила я и пошла к дому клиента.
На балконе второго этажа курил мужик в семейных трусах и застиранной майке.
– Нет, вы это видели? – ни с того ни с сего спросил он вдруг, наклоняясь через перила.
– Что именно? – спросила я.
– Да салют этот с час назад, – сказал курильщик, махнув рукой в сторону завода. – Скоро Америке жопу до дыр залижут, козлы.
– Видела, – кивнула я. – А при чем здесь Америка?
– Так число сегодня какое?
– Четвертое, – недоуменно ответила я.
– Правильно, четвертое июля. День независимости в Штатах. Так ведь америкосы только вечером салюты запускать будут, а наши жополизы уже с утра пораньше начали. Сталина на них нет! Давно бы уже всех к стенке, на хрен, поставил, – курильщик сокрушенно покачал головой и сплюнул через перила.
Утром мне позвонил Серегин.
– Евгения Максимовна, здравствуйте! Поздравляю! Замечательно! Просто замечательно! – закричал он в трубку.
– Здравствуйте, Константин Вячеславович. Вот только поздравлять меня не с чем. Вы уже на работе?
– Да, в офисе. Боря за мной заехал и по дороге все рассказал. Ну как же не с чем? Снайпера-то вы обезвредили.
– Я не смогла его допросить, – ответила я. – Мы до сих пор не знаем, кто заказчик.
– Ничего, вы его вычислите, я уверен. Я никогда в вас не сомневался!
– Кстати, Константин Вячеславович, мне понадобится ваша помощь. Вы не могли бы составить список своих прежних деловых партнеров и конкурентов? В первую очередь тех, которые пострадали от вашей деятельности.
– Да, конечно. Я и Димку подключу. Может, вспомнит кого-нибудь, кого я забыл.
– Спасибо, Константин Вячеславович. К концу дня я подъеду к вам в офис. А пока хочу проверить адрес стрелка, может, дома у него что-нибудь удастся узнать.
– Вот как, вы уже и адрес знаете? – удивился Серегин. – Боря мне ничего не говорил.
– Так Боря и не знает, – ответила я. – В кармане у снайпера была квитанция из ЖЭКа.
– Замечательно! – обрадовался клиент. – Евгения Максимовна, вы только держите меня в курсе. Обязательно позвоните, как только что-нибудь выясните.
– Да, конечно. До свидания, Константин Вячеславович.
Перед подъездом царило необычное оживление. Стояли небольшими кучками, негромко о чем-то переговариваясь, взрослые, с криками носилась взад-вперед детвора. Между домом и заводом прохаживались с озабоченным видом двое милиционеров, то и дело снимая фуражки и отирая пот со лба. Невдалеке маячили две патрульные машины и покрытый тентом «КамАЗ» защитного цвета.
– Что случилось? – полюбопытствовала я у благообразной старушки в домашних тапочках.
– Так бомбу на заводе нашли, милая, – охотно ответила старушка. – Немецкую, что с войны осталась. Солдат вон понагнали, разминировать будут. Милиционеров вона понаставили, на завод никого не пущают, так кто ж туды полезет-то? Туда и раньше даже Колька из третьего подъезда со своими алкашами не шастал.
– И никакую не бомбу! – стоящий неподалеку мужчина повернул голову, и я узнала вчерашнего курильщика. – Мины там какие-то. Видать, наши сами заминировали, чтоб немцу завод не оставлять. Одна вчера рванула, я сам слышал. Говорят, мужика какого-то убило.
– Дурак ты, Витька! – перебил курильщика его товарищ, невысокий лысоватый мужчина в мятой футболке. – Историю в школе надо было учить. Не было у нас немца, даже близко не подошел. Только на «Юнкерсах» и долетал, да и то если ветер попутный.
– Какая, на хрен, разница, был немец или нет? Завод-то только после войны построили, при Хрущеве, – вступил в разговор мрачного вида бородач. – И вообще, нет там ни мин, ни бомб никаких. Они там какой-то пистолет ищут. Мне Газ по большому секрету шепнул.
– Ага, пистолет, который немец с «Юнкерса» уронил, – усмехнулся курильщик и ткнул пальцем в пыльный «КамАЗ». – Газ тебе лапши на уши навешал, а ты и рад, дурак. Саперов что, ради пистолета сюда вызвали? Говорю же: рванула одна вчера, сам слышал.
В толпе загалдели. Вой мины и выстрелы слышал вчера почти весь квартал.
– Газ, эй, Газ! – закричала мятая футболка.
Один из милиционеров остановился и снова снял фуражку.
– Тамбовский волк тебе Газ! – откликнулся он, утирая пот.
– Газ, так что вы там ищете-то? – не унимался мятый.
– Не твое дело! И вообще, что вы тут столпились? Вам что, блин, заняться нечем? Расходитесь, граждане, расходитесь!
Милиционер со странным прозвищем был прав, у кого как, а у меня дел было предостаточно. Я повернулась и пошла к своему «Фольксвагену».
Прежде чем ехать по адресу, указанному в квитанции, мне пришлось завернуть домой за оружием. Тети Милы все еще не было дома, поэтому я смогла совершенно спокойно вскрыть тайник, разложить свой маленький арсенал на кухонном столе и спокойно, не торопясь, выбрать временную замену любимому револьверу. Остановилась я на «вальтере ППК», небольшом, удобном пистолете с довольно мощным патроном. Сунув «вальтер» в кобуру, я наконец-то почувствовала себя по-настоящему спокойно и уверенно. Все-таки, несмотря на многочисленные мои черные пояса и разряды, ощущение полной защищенности давало только оружие. С ним я готова отправиться хоть на край, хоть за край света. А на улицу Вокзальную, где, если верить квитанции, проживал покойный, и подавно.
Квартира находилась на пятом этаже обыкновенной «хрущевки» без лифта. Я остановилась перед обитой темно-красным дерматином дверью и позвонила. Выждала несколько секунд и снова нажала на кнопку. И вновь никто не ответил. То ли он жил один, то ли я просто не вовремя зашла, но дома никого не было. Я, недолго думая, вытащила из кармана отмычку, взломала замок и вошла, не забыв запереть за собой дверь. Теперь я поняла: жилище одинокого человека, однокомнатная квартира была довольно скромно обставлена и, несмотря на чистоту и порядок, с первого взгляда было ясно, что женщины здесь если и бывают, то лишь эпизодически. Никаких плюшевых уродцев в кресле или на кровати, никаких фарфоровых безделушек на книжной полке, ни одного цветка на подоконниках. У входа – одна пара тапочек, одна зубная щетка в ванной. Разбросанные по столу принадлежности для чистки оружия.
Я ожидала найти где-нибудь на видном месте фотографию Серегина, но нигде ее не увидела. Очень странно. У снайпера была моя фотография: это говорило о том, что он достаточно серьезно подошел к делу, внимательно изучив не только будущую жертву, но и ее окружение, особенно телохранителей. Но в таком случае дома у него должна быть целая папка с фотографиями самого Серегина, а также всех его родственников, друзей и знакомых, во всех возможных ракурсах. Неужели он оборудовал в квартире тайник для подобных бумаг? Я простучала подоконники, заглянула за шкаф и холодильник. Либо снайпер был хитрее и спрятал тайник гораздо лучше, либо, наоборот, он был безнадежно глуп и держал бумаги в шкафу. Или, например, в письменном столе. Я подошла к столу, как вдруг услышала звук поворачивающегося в замке ключа. Я сделала первое, что пришло мне в голову: спряталась за шторой.
В прихожей хлопнула дверь, снова щелкнул замок, потом послышались шаги, какая-то возня и сочный, протяжный звук поцелуя. Очень интересно. Скрипнула кровать. Меня так и подмывало выглянуть из-за шторы, но обнаруживать себя раньше времени не хотелось. После короткой внутренней борьбы моя более осторожная половина взяла вверх. Я приготовилась ждать и слушать дальше. Снова послышалась шумная возня, прерываемая поцелуями и шорохом сбрасываемой одежды. Потом женский голос тихо прошептал:
