– С каким таким Шуриком? – насторожился Боря.
– Слушай, а ты не мог бы немного скорость сбавить? – поспешила уйти от опасной темы я.
– Скорость? – переспросил Боря. – А что с ней не так? Мы что, слишком быстро едем?
– Нет, слишком низко летим, – ответила я.
Шутка бородатая, но Боря из вежливости хохотнул.
– Послушай, а куда ты меня везешь? – спросила я. – Мы только что наш поворот проехали.
– Ах, да, – спохватился Боря. – Мне домой заскочить нужно. Я тут шаурму ел и пятно посадил, видишь? – Боря оттопырил рубашку, демонстрируя смачное жирное пятно. – Переодеться нужно. Не волнуйся, я быстро. Можешь со мной пойти, можешь в машине посидеть. Я недолго, правда.
– Пойду, пожалуй, посмотрю, как живешь, – ответила я, хотя Борин быт меня совершенно не интересовал. Меня просто пугала вероятность того, что меня в этом проклятом «крысомобиле» может случайно заметить кто-либо из знакомых. Им же не объяснишь, что его так специально разукрасили, верно?
– Замечательно! – воскликнул Боря, явно пародируя своего шефа.
– Послушай, а квартира у тебя тоже в крысином стиле выдержана? – сострила я.
– Что нет, то нет, – серьезно ответил Боря. – Впрочем, сама увидишь.
– И как скоро? Я что-то адрес твой запамятовала, – призналась я.
– А вот уже и приехали, – ухмыльнулся Боря, тормозя перед какой-то темной подворотней. – Выходи, тут пешком пройти маленько придется. Во дворе все перекопано, на машине не проехать.
Я отбросила ремень безопасности и с чувством огромного облегчения покинула «крысомобиль». Мою радость лишь немного омрачало сознание того, что скоро придется лезть в него обратно.
В подворотне нас ожидали. Уж не знаю, сработало профессиональное чутье телохранителя или пресловутая женская интуиция, но то, что группа торчащих в подворотне подростков именно ждет и именно нас с Борей, я почему-то решила еще до того, как разглядела бритые наголо макушки.
– Идет, – тихо сказал кто-то.
Подростки отошли от стен и выстроились в подворотне рядком, перекрывая нам дорогу. Вперед шагнул молодой человек заметно более старшего возраста, чем все остальные, лет примерно двадцати пяти или около. Мы остановились, с интересом ожидая продолжения.
– Он? – спросил молодой человек кого-то из своих, сверля Борю недобрым взглядом.
– Точно, – подтвердил самый младший, на вид ему можно было дать никак не больше пятнадцати. – И девка эта тоже с ним была. Я ее узнал, она Лехе руку сломала.
Старший качнулся на каблуках взад-вперед, хищно осклабился и медленно, словно бы лениво, потянулся левой рукой к карману куртки. Мы с Борей переглянулись и одновременно, не сговариваясь, шагнули вперед. Рука старшего дернулась чуть быстрее, но было поздно. Вытащить ее из кармана он так и не успел. Я взрезала ему апперкотом в челюсть, а когда подбородок задрался, аккуратно тюкнула ребром ладони прямо по ноздрям. Бить пришлось осторожно: я хотела всего лишь сломать ему нос, а чтобы осколки хрящей пропороли его куриные мозги, мне вовсе не требовалось. Скинхед взвыл волком, схватился обеими руками за лицо и начал медленно оседать на землю. На мой взгляд, даже слишком медленно. Я решила ускорить процесс подсечкой во внутреннюю сторону колена.
Переступив через упавшего, я шагнула навстречу следующему противнику, который, как и предыдущий, искал что-то в кармане. Выяснять, что именно он там ищет, мне не хотелось, и я ринулась ему навстречу почти бегом, но не успела, Боря был уже рядом. Подскочив к противнику, он провел почти классическую серию ударов: кулаком в челюсть, локтем в нос, коленом в пах, коленом в лицо, локтем в позвоночник. Выпавший из кармана поверженного врага пистолет Боря отфутболил ногой куда-то подальше.
Больше ни у кого огнестрельного оружия не оказалось, и повторилось то же самое, что и позавчера ночью у «Наутилуса», с той лишь разницей, что противников было на сей раз гораздо меньше. Я даже начала скучать и уже не столько дралась сама, сколько контролировала действия Бори. Тот работал спокойно, четко и уверенно, валя на пыльный асфальт одного противника за другим, словно боевой киборг из какого-то футуристического боевика. Лишь однажды на его шее захлестнулась велосипедная цепь, и мне на секунду стало страшно. Я выбила ногой нож у очередного нападавшего, следующим ударом отправила его в нокаут и рванулась было на выручку Боре, но моя помощь не понадобилась. Боря схватился рукой за цепь и резко рванул ее на себя, державшийся за другой конец цепи скинхед сам налетел правым глазом на заботливо подставленный Борей кулак.
Я на секунду отвлеклась, наседавший на меня противник тыкал ножом со скоростью швейной машинки, и мне пришлось немного повозиться, прежде чем я сумела перехватить вооруженную руку и вывернуть ее сразу во всех суставах. Сверкнувшее на солнце лезвие взмыло вверх, словно «Восток» Юрия Гагарина. Ноги скинхеда описали в воздухе красивую дугу, и он со всего размаху впечатался спиной в асфальт, отбив себе печенку. Я прибавила ему ощущений пяткой по зубам и снова повернулась к Боре.
Тот уже успел отобрать у кого-то нунчаки и выписывал ими вокруг туловища замысловатые круги, петли и восьмерки. Его лица я не видела, но, судя по побледневшим рожам скинхедов, его выражение ничего хорошего не сулило. Драка закончилась. Те, что еще могли стоять на ногах, испуганно пятились и озирались, высматривая пути к отступлению, а самые робкие уже и вовсе пустились наутек.
– Старшак на месте, остальные свободны, – приказал Боря, останавливая вращение.
– Как – свободны? – опешила я. – Звони ноль-два. Сейчас машину вышлют, заодно и сами доедем с ветерком и мигалками.
– Свободны, я сказал, – повторил Боря, и что-то в его голосе убедило меня больше ему не перечить. – Тех, кто ножками идти не может, тоже прихватите. Давайте, помогите товарищам. Да не бздите, не трону.
Самые решительные из толпящихся у выхода подростков робко приблизились и принялись собирать ползающих по земле и просто лежащих неподвижно товарищей.
– Я сказал, старшак – на месте! – выкрикнул Боря, заметив, что тому тоже помогают подняться.
Свистнули нунчаки, главарь скинхедов снова упал, обхватив руками разбитую голову, его незваные помощники испуганно отпрянули.
– Эй, мелкий! Ты тоже останься, – приказал Боря.
Самый юный, тот, что опознал нас с Борей, остановился, медленно повернулся и понуро побрел обратно. Боря дождался, пока последний подросток скроется с глаз, присел на корточки перед главарем, сунул руку ему в карман и вытащил оттуда пистолет.
– Очухался, лысый? – спросил Боря. – А ведь я тебя тоже узнал. Бегаешь быстро, молодец. И куртка у тебя хорошая, жаль, размер не мой.
Скинхед уперся рукой в землю и сел, сверля Борю злобным взглядом.
– Значит, ты у нас левша, да? – спросил Боря, и вдруг, широко размахнувшись, ударил торцом нунчаков по пальцам левой руки скинхеда, той самой, которой тот опирался о землю.
Главарь снова повалился на бок, молча, не издав ни крика, ни стона. В тишине хруст ломаемых костей прозвучал особенно жутко.
Боря деловито схватил его за правое запястье, потянул на себя и положил его руку ладонью на асфальт, продолжая крепко держать за запястье. На сей раз главарь заорал нечеловеческим голосом, заорал, как только понял, что именно Боря собирается делать. Нунчаки снова взлетели и снова опустились, скинхед заорал еще громче, скручиваясь в тугой комок боли и страха.
– Мелкий, подойди, – приказал Боря, а когда тот подошел и вдоволь насмотрелся на сломанные руки старшего товарища, добавил: – Еще раз с бритой башкой увижу – тебе тоже руки переломаю. И ноги заодно. Понял?
Бледный, испуганный до полусмерти парнишка кивнул.
– Свободен, – сказал Боря.
Дважды повторять не пришлось, юнец дал деру так, что только пятки засверкали.
– Пошли отсюда, – сказал Боря, вставая.
– Ты ведь хотел зайти домой переодеться, – напомнила я.
– Хрен с ним, с пятном, – отрезал Боря. – И так сойдет, в ментовку идем, а не на свадьбу. Все настроение испортили, козлы.
– Сейчас, – сказала я и направилась в угол, где валялся пистолет, выбитый Борей из рук второго скинхеда.
Пистолет оказался «береттой М-92», стандартным оружием американских военных и русских бандитов. Возможно, именно с таким киллеры подкарауливали Серегина на лестничной площадке. У меня даже мелькнула шальная мысль, что это, может быть, и есть тот самый пистолет, но я ее сразу же отбросила. Я не верила в случайные совпадения.
– А ты, оказывается, садист, – сказала я Боре, усаживаясь в «крысомобиль». – Не знала. Теперь я тебя бояться буду.
Боря убрал руки с руля, повернулся в кресле и долго смотрел на меня, не произнося ни слова.
– Не мог я иначе, – сказал он наконец. – Этот пацан ведь – соседский, мы с ним в одном подъезде живем. Я же его с пеленок знаю. Да что там с пеленок! Я ведь еще мамку его беременной помню. Им беременной. И что я должен был делать, в милицию его сдавать, а потом всю жизнь матери в глаза смотреть? И старшака я просто так отпустить не мог. Это ведь он Петровичу руки ломал. Понимаешь?
