Но только не Калеб Льюис! Он сидел в своей квартире, глядя на мерцающий за окном город. Казалось, словно мириады светлячков с огненными хвостами мелькали вдоль наполненных деловым гулом улиц. Тихий блюз доносился из динамиков, заполняя уголки его квартиры, — танцующая жизнь вокруг неподвижной мебели.
Он сделал глоток бурбона. Дорогой напиток мягко обжег горло. Но от алкоголя ему не становилось легче, просто появлялось ощущение, что если сидеть так достаточно долго, то правильное решение может прийти само собой. Сколько ночей он просидел в этом кресле — и хоть бы одна стоящая мысль пришла в голову!
Что-то мягкое ткнулось ему в ладонь.
— Привет, Мак. Клянусь, я знаю, чего ты хочешь.
Шоколадный Лабрадор два раза выдохнул — «да-да», — но, видя, что Калеб и не собирается вставать из кресла, со вздохом опустился рядом. Терпеливый, спокойный. Зная, что хозяин скоро выйдет из своей заторможенности и, пристегнув поводок, спустится с ним на улицу. Или, может, что еще лучше, второй раз за день наполнит его миску…
Рука Калеба опустилась ему на голову и почесала за ухом. Мак замер, всем телом прижавшись к креслу. Пес такой преданный! Если бы он еще мог почувствовать, что творилось в голове у его хозяина. Каких бесконечных мучений стоили ему эти попытки взвесить все за и против, чтобы просчитать возможные последствия.
— А что бы ты стал делать, Мак?
Но пес не ответил. Он никогда не отвечал. Если Калебу действительно хотелось получить ответ, нужно было спрашивать человека. Вместо этого он пил бурбон и смотрел на город.
— Ты кто такой? Озабоченный, что ли? — Мартин Гриффин скрестил руки на груди и смерил его подозрительным взглядом. Мартин был высоким и широкоплечим — дюймов на шесть выше Калеба — и любил использовать это свое преимущество.
Калеб уже заметил бляху полицейского на каминной полке и подумал, с чем был связан такой вопрос — с тем, что он был полицейским или был отцом? А может, и с тем и другим вместе?
Уже в который раз после того, как он позвонил в дверь квартиры Сары Гриффин, Калеб подумал, правильно ли он вообще делает. Он нашел ее адрес в телефонной книге и приехал сюда. Но вместо того чтобы увидеть Сару, он встретил ее отца.
— Не беспокойтесь, сэр, я не из этих, — просто сказал Калеб.
— Хотелось бы надеяться. — Мартин чуть наклонился, словно пытаясь прощупать своими светлыми глазами, что там в мозгах у Калеба. — Никогда нельзя быть в этом уверенным, когда какой-то незнакомец преследует твою маленькую дочку.
— Я не преследовал ее. Просто заехал по дороге.
Мартин недоверчиво хмыкнул.
В дверях показалась Сара с большой холщовой сумкой через плечо, из которой торчала пачка бумаги. Видно было, что она пришла прямо с работы.
— Пап, я подумала, что на ужин мы могли бы… — Слова застряли у нее в горле, когда она увидела Калеба. — А вы… почему здесь?
— Я предлагал вам свою помощь, помните?
— Ты хочешь, чтобы я его выпроводил? — Мартин посмотрел на Калеба, как если бы тот был мешком мусора, приготовленным, чтобы отправиться в бак. — Он что, из тех парней, которые не понимают слова «нет»?
— Нет. Это…
— Коллега, — подсказал Калеб.
Ничего более банального нельзя было и придумать. Но ничего другого ему просто не пришло в голову. Он и Сара не были ни друзьями, ни любовниками. Они были…
Вот именно, коллегами, как бы холодно и отстраненно ни звучало это слово. Впрочем, оно совсем не соответствовало тому, что уже неделю творилось в его голове. Они вместе проводили день за днем, и хотя все их разговоры были о работе, его мысли были совсем в другом месте. Он представлял, как мог бы поцеловать ее, сжать в объятиях, провести пальцами по нежной персиковой коже… Нет, все это совсем не подходило под описание деловых отношений.
Но об этом вряд ли стоило говорить ее отцу.
Еще раз недоверчиво хмыкнув, Мартин пересек комнату и уселся в большое кожаное кресло, определенно видавшее лучшие дни. Его засаленные подлокотники и обшарпанная подставка для ног являли собой разительный контраст с остальной светлой мебелью, которая казалась отражением сдержанной строгости его дочери. Было ясно, что в эту квартиру кресло попало вместе с Мартином.
Сара вздохнула и, закатив глаза, сделала знак Мартину, прежде чем снова посмотреть на Калеба.
— Не хотели бы чего-нибудь выпить? — спросила она его.
— Принеси ему пива, — буркнул Мартин. — Мужчины любят пиво.
Калеб улыбнулся:
— Пиво — это хорошо.
Сара отправилась на кухню, оставив Калеба с отцом. Мартин не спускал с него глаз, как если бы он в любой момент мог удрать, прихватив с собой пару серебряных ложек.
— Чего бы ты хотел на ужин, пап? — спросила Сара из кухни. — В морозилке есть цыпленок…
— Уже нет. — Мартин нахмурился. — Эта чертова плита слишком сильно печет. Мое куриное фрикасе явноперефрикасилось.
Сара вернулась, протягивая Калебу открытую бутылку пива.
— Ну тогда есть еще стейки, которые…
— Уже отправились в мусорное ведро. — Мартин сделал рукой движение, давая понять, что это не его вина. — Бройлер тоже оказался не лучше.
— Разве я не просила тебя больше не экспериментировать с плитой?
— Я так и сделал… После того как сгорели эти стейки. — Мартин поморщился. — Я стараюсь быть полезным, ты же знаешь… Ты так много делаешь для меня, моя маленькая девочка. Я только хотел тебе немного помочь.
— Я ценю это, пап. Но ты же знаешь, что мне совсем не трудно готовить. — Сара подошла к шкафу и повесила туда свое пальто и пальто Калеба. — А что, если я тогда открою банку томатного супа? Тебе он вроде нравится.
— Или мы могли бы пойти куда-нибудь поужинать, — сказал Калеб. Он чувствовал, как в Саре нарастает раздражение. Было видно, что этот сценарий разыгрывался здесь отнюдь не впервые.
Оттолкнув от кресла подставку для ног, Мартин щелкнул пультом — в комнату ворвался гул стадиона.
— Не люблю ужинать в городе. Половину калорий потратишь, пока доберешься до этой еды. А еще половину, пока будешь возвращаться обратно.
Сара вздохнула:
— Ну, пап…
— Тогда мы просто закажем еду сюда. И никаких трудов. — Калеб достал свой телефон. — Чего бы вы хотели, Мартин? Стейк? Бургер?
В комнате наступила тишина. Было слышно только, как старик сопит, оценивая предложение.
— Ладно, — сказал он, на его лице появилась хитрая улыбка, — если уж вы такой настырный… тогда стейк. Средней поджаристости. Картофель с подливкой. И побольше фрикаделек.
— Пап, но ведь во всем этом совсем нет овощей!
Мартин пожал плечами:
