Парикмахерская — одно из тех мест, в которых бывать мне не доводилось уже много лет. Во-первых, я не хотел, чтобы меня стригли теми же инструментами, которыми стригут всех прочих (я и сейчас не хочу). А во-вторых, залысина у меня образовалась весьма рано, так что стригся я практически «под ноль». Дома валялась «моя» машинка, которой меня брила парикмахер, приходившая к нам домой (супруга предпочитала наводить себе и девчонкам красоту на дому, у нее были свои проверенные мастера, которых она периодически вызывала) или сама моя супружница, что бывало чаще. Так что это для меня позабытый опыт, в некотором роде, а учитывая мою нынешнюю девичью ипостась, так и вообще новый.
— Добрый день, — поприветствовала нас молоденькая администратор, оторвавшись от телефона, — на какое время вы записаны?
— На тринадцать-десять. Я записана к Ларисе на стрижку, а дочь, — матушка кивнула на меня, — на «смывку» и окраску
— Присядьте, пожалуйста, к вам сейчас подойдет мастер, — сказала администратор, указав нам на диванчик и проверив запись в какой-то амбарной книге
Не прошло и минуты, как из помещения, в котором, собственно говоря и творили таинства над волосами, вышла мастер и поздоровавшись, пригласила нас пройти внутрь.
Несмотря на громкое называние — это была самая обыкновенная бюджетная парикмахерская, с четырьмя креслами для клиентов (помимо нас с матушкой, здесь и сейчас подстригалась некая тетенька неопределенного возраста, неодобрительно смотревшая на меня в зеркало, и мужик — армянин, лет пятидесяти, которому «полировали» его залысину, этот постоянно косился на матушку).
Матушка моя была по всей видимости постоянной клиенткой у мастера, которая ее сейчас стригла, и они уже весело болтали о чем-то своем.
— Смываем твой волшебный цвет и красим волосы в нормальный? — подмигнув, весело спросила мастер и усадив меня в кресло, рассматривала локон моих волос (кажется, она и не такое видала за свою практику)
— А нельзя просто смыть краску, вернув волосам их естественный цвет? — вопросом на вопрос ответил я
— Неа, это так не работает. Ты же не гуашью выкрасилась, — ответила мастер, закончив инспекцию моих волос, — «смывка» не только удалит краску, но и естественный пигмент с твоих волос. И выглядеть это будет очень стремно, поверь мне. Гораздо хуже, чем сейчас. Так что есть два варианта: состричь волосы «под ноль» и носить парик, пока они не отрастут или сделать «смывку» и окрасить.
— Никакой стрижки «под ноль», — раздался голос матушки, слушавшей, видимо, мой разговор с мастером очень внимательно
— В какой цвет будем красить? — пожав плечами, спросила та
— Мааам…, — позвал родительницу я
Матушка пришла на помощь, выбрав из каталога оттенок цвета за меня. Тетенька продолжала пялиться на меня в зеркало, кривя свою физиономию.
Два с половиной часа! Вся эта процедура заняла два с половиной часа! Однако, я не жалуюсь. Вместе с прочим жизненным опытом, из своей прошлой жизни я вынес понимание того, что нужно стараться получать удовольствие от всего. Находить что-то хорошее даже в тех занятиях, что делать совершенно не нравится. Никакой негатив на пользу не идет. Так что я получил немалое удовольствие от простого созерцания работы мастера с моими волосами, и болтовни с ней «ни о чем». Время пролетело столь быстро, что я даже не заметил, как процедура окрашивания завершилась. Впрочем, вполне допускаю, что это чисто девичье чувство удовлетворения от посещения подобного местечка. Что поделать, новая жизнь — новые правила. И вот, теперь я стою, разглядывая свое отражение в зеркале, откуда на меня смотрит вполне себе симпатичная полненькая девчонка-подросток, с «пшеничным полем» на голове.
— Нравится? — спросила мастер
— Да, здорово! Спасибо! — ответил я, избавившись наконец от ужаса на голове
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ждем вас снова, до свидания! — сказала администратор, когда матушка расплатилась кредиткой за наши стрижки и прочие процедурки
За время, что мы провели в парикмахерской — распогодилось и стало весьма жарко.
— Зачем тебе чек? — спросил я у матушки, когда мы вышли из парикмахерской, подметив, что она попросила выписать товарный чек
— Мне на работе оплачивают услуги по наведению красоты. В разумных пределах, конечно, — ответила та и было видно, что работа ей нравится, — у меня не такая уж и высокая зарплата, но фирма заботится о своих сотрудниках. Например, все расходы за различные твои анализы и лекарства были оплачены нашей бухгалтерией
— Неплохо, — согласился я
— И чтобы без моего разрешения волосы красить больше не вздумала! — внезапно рассердилась мама
— Да, мама! Нет, мама! — весело ответил я
— Я сейчас тебе …!
Значит в долги нашей семье влезать не пришлось, а ведь в системе нашей условно-бесплатной медицины влететь можно на очень солидную, даже по моим меркам, сумму, ежели с тобой, не дай Бог, произойдет что-то нехорошее.
— Так, а теперь чешем на рынок, за шмотками! — сказала матушка, беря меня за руку
Мы не спеша шли от парикмахерской в сторону железнодорожной станции, рядом с которой, на другой стороне железнодорожных путей, располагался крюковский вещевой рынок (вещевой рынок — еще одно местечко, где мне не доводилось бывать уже давно, с начала двухтысячных (в Москве, по крайней мере)).
— Мам, давай присядем на лавочку? Я кушать хочу, — сказал я (необходимо четко выдерживать график приема пищи!)
— Давай, — улыбнулась та
И мы, купив ей мороженного, а мне — минералки, двинули в сторону скверика при железнодорожной станции, остановившись на перекрестке и ожидая разрешающего сигнала светофора. И когда он зажегся… у меня вдруг что-то ёкнуло (то ли просто интуиция, то ли боковое зрение, не знаю) и я схватил за плечо девочку, лет шести, которая, сразу после того, как включился «зеленый», весело и бодро покатила на своем самокате по «зебре».
Схватил и резко потянул на себя!
И миг спустя мимо нас пролетел Марк 2 (кажется), умчавшись в закат.
Как же я «люблю» водил, которые несутся во весь опор на «желтый»! Ничуть не меньше, чем пешеходов, которые начинают переходить дорогу, не убедившись в том, что это безопасно (а то и вовсе, воткнут себе в уши «затычки», и переходят дорогу, вообще не озираясь по сторонам, гордо задрав нос).
Мамашка (которой вообще-то говоря, было бы неплохо следить за своим ребенком, при переходе проезжей части) подобрала и закинула самокат (счастливо избежавший колес авто) куда-то там в нижнее отделение детской коляски, в которой дрых еще один ее карапуз. Затем, схватив за руку перепуганную и орущую на всю округу девочку, помчалась по пешеходному переходу на другую сторону дороги, катя перед собой коляску и выговаривая что-то своей дочке на повышенных тонах.
И это был еще не конец истории. Когда мы с матушкой (слегка обалдевшей, по-моему) также перешли дорогу, эта дамочка накинулась на меня с претензиями (весь мой жизненный опыт говорил, что глупо надеяться на человеческую благодарность, так что я и не надеялся).
— Вот посмотри, что ты сделала! — начала она мне выговаривать, — Не могла быть поаккуратнее с ребенком, что ли? Ты ей едва не вывихнула руку!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ну не знаю, как там на счет вывихнуть, хотя на плече у девочки и правда были красные следы от моих пальцев…
— Дурында здоровенная! — в сердцах обозвала меня эта тетенька
