«Денис! Иван!». Никакого ответа. Я пошла вперёд. Из-за тумана, пришлось идти на ощупь. Через несколько шагов я наткнулась рукой на дерево, сделала шаг вправо – снова дерево. Деревья были без коры. Я снова закричала, уже от страха. Высоко надо мной раздался звук от натянутой струны и зазвучал, как бесконечная панихида. Вдруг, сзади, на моё плечо легла холодная рука. Я оглянулась и меня забила нервная дрожь – позади меня стояла снегурочка. Я отшатнулась и, запнувшись за корягу, полетела на землю. Надо мной сразу же сомкнулся туман. И сквозь него ко мне потянулась рука. Я зажмурилась. А звон всё громче звучал и вокруг меня, и в моей голове. Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Понемногу я стала слышать: «Ольга, Ольга, да очнитесь же!» Звона уже не было.
Когда я открыла глаза, надо мной склонились с испуганными лицами Иван с Дениской.
–Тётя Оля, что случилось, ты сначала пропала, а потом снова появилась! Мы тебя долго растормошить не могли. Напугала нас.
–Оля, ты что-то видела?
–А сколько меня не было? – я попыталась сесть.
– Примерно минут десять. Мы заметили, что тебя нет, кинулись искать, кричали тебе. Потом Полкан стал нюхать это место, где ты сейчас лежишь, мы и поняли, что он что-то неладное почуял. А потом ты появилась. Прямо из воздуха.
–Меня окутал густой серый туман, и я оказалась в том самом лесу, из моего сна, только не на дорожке, а внутри тумана. И рядом стояла снегурочка. Потом я упала, а она ко мне руку тянула.
–Ты с ней говорила?
– Нет, я так испугалась, что закричала, потом упала и закрыла глаза. И опять этот тоскливый звук. Так неожиданно всё произошло.
Иван задумчиво посмотрел вокруг и сказал:
–Не знаю, в заднице какого мира ты побывала, но напугала ты нас здорово. Будем начеку. Идём так – сначала я, потом ты, потом Денис. Оля, если что пойдёт не так, сразу же кричи. Поняла?
Мне помогли подняться, Иван взял мой рюкзак и мы пошли дальше. Дорога шла в гору. Лес стал немного светлее, но был таким же угрюмым и тихим. Я шла и думала, что, скорее всего, такие провалы в странный лес будут ещё не раз. Ведь не просто так меня выхватило среди бела дня, а что-то хотели мне сообщить, или предупредить, а может посоветовать. А я, как дура, испугалась, закричала. Всё, больше никакого трусливого поведения и я буду к этому готова. Придав себе решительный вид, я вернула себе обратно свой рюкзак и зашагала вперед. Иван только присвистнул:
–Вот это я понимаю – самодисциплина!
Полкан крутился возле меня, Дениска тоже не отставал. Мои защитники. Через какое-то время перед нами оказался небольшой овраг, внизу которого бежал ручеек. Иван остановился и махнул рукой влево:
–Вроде дошли, возьмём немного влево, уже, похоже, близко.
И как только это он понял? Лес, он везде лес, одинаковые деревья, похожие друг на друга, бесчисленные пригорки и овражки. Не понимаю!
Я заметила какую-то неправильность пейзажа – сосны и ели были какие-то поломанные, однобокие. Кое-где поднимались из земли большие валуны, на некоторых был мох. Но самое главное – птиц не слышно.
Я обратила на это внимание Ивана, он ответил:
–В лесу много таких мест, не знаю почему, но живность не любит здесь селиться. Может, чувствует что, для меня это всегда остаётся загадкой. А может прав был мой отец, который рассказывал, что в начале шестидесятых, леса обрабатывали с самолётов препаратом ДДТ – против энцефалитного клеща. Клеща и вправду стало меньше, но ненадолго. А вот птицы исчезли надолго. И дело не в яде. В малых дозах ДДТ не опасен для млекопитающих и птиц. Но это очень стойкое химическое вещество, которое не разрушается и не теряет своих свойств годами. Птицы, наклевавшиеся отравленных насекомых, накопили в себе такие концентрации ДДТ, что это нарушило формирование скорлупы у их яиц. Она стала такой тонкой, что ломалась при насиживании, и зародыши погибали, не успев вылупиться. Год за годом птицы оставались без потомства – и их становилось все меньше и меньше. Обычно, птицы предпочитают селиться в тех же местах, где жили их родители. И очень нескоро опустевший лес заселится потомками тех птиц, которые жили в других лесах, не подвергшихся обработке. А именно сюда птицы больше не вернулись.
–Как всегда! Человек хочет, как лучше, а получается хуже некуда. – Вздохнула я.
–Мы учимся, но очень уж дорогая цена наших ошибок.
Мы уже целый час крутились на одном пятачке, прошаривая осторожно палками, которые нам срубил Иван, под каждым кустом, каждую кочку. Потом перешли на следующую возвышенность, где, после долгих усилий, всё-таки нашли провал. Выглядел он как очередной пригорок, рядом с которым красовался огромный валун в форме сгорбленного медведя. Дыра в земле была закидана мелкими стволами, ветками, а сверху над ними уже колосились травы и кустарники. Мы расчистили спуск в провал, размер у него был не маленький – примерно метр на полтора. Иван осторожно проверил края, включил свой мощный фонарик и мы легли вокруг провала, свесив головы вниз и пытаясь разглядеть хоть что-то. Пахнуло сыростью. Стенки уходили вниз и в бок, поэтому дна провала не было видно. Провал внизу был немного у̀же, чем наверху. Видно было метров семь-восемь. Поверхность стенок была шероховатая с множеством острых сколов.
–Надо спускаться, пока солнце не село и светло – Иван поднялся, пошёл к рюкзаку.
–Ты что один собрался? Нет, я с тобой спущусь, а наверху для подстраховки Дениску оставим.
–Я тоже с вами хочу! – решительно возразил Дениска.
–Да, давайте все спустимся и ещё веревку плохо привяжем, и рюкзаки с собой возьмём, чтобы наверняка нас никто не нашёл! – Иван достал веревку, привязал её к своему ремню – Веревка тридцать метров, я закреплю её на этой сосне. Ваша задача – молча слушать и, если надо будет, помогать тянуть верёвку, чтобы я быстрее выбрался. Я буду её периодически дёргать. Если два раза – значит всё нормально, ждёте дальше, а если три раза – тяните её вверх. Если что найду и вверх вам передам – снимите, веревку снова опустите. Ну и если никакого движения – тоже тяните вверх. Ну, и сами сориентируетесь тогда на месте. Понятно? Я что смогу, то сфотографирую. – Иван посмотрел на часы – Без пятнадцати три, всё, поехали.
Крыть нам было нечем, у Ивана всё-таки опыт в таких делах, а мы
