Ник слабо улыбнулся в темноту. Да, брат всегда поддерживал его, всегда знал, что он не способен совершить чего-то подобного. Помнится, тогда он сетовал, что не имеет отношения к полиции, иначе бы непременно оказал еще бо́льшую помощь!
Несколько дней в тюрьме… Доминика передернуло. Это вряд ли когда-нибудь забудется.
Но теперь все это осталось в прошлом, кануло в Лету, исчезло под землей, как и бедняга-капитан, и ему не следовало вспоминать. Не сейчас, не тогда, когда он сам едва ли не при смерти.
Конте вздохнул и, кое-как шевельнувшись, устроился немного удобнее. Нет, ну не при смерти, конечно. Стараниями Дерека, с помощью врачей он спасен, он жив, и вскорости встанет на ноги, может быть, даже к концу этой недели. Он-то знает свой организм, всегда поправляется быстро…
Главное — суметь отдохнуть. Поспать. Во сне тело восстанавливает утраченные силы быстрее, а ему сейчас они ох, как необходимы!
— Домини-и-ик… — чей-то голос, внезапно раздавшийся в тишине палаты, заставил мужчину вздрогнуть и, сделав почти нечеловеческое усилие, приподнять голову, — Помнишь меня, Доминик?
Возле кровати, там, где еще несколько часов назад стоял его спаситель, его новый друг — Дерек, смутно темнела чья-то тень. Конте всмотрелся внимательнее, нахмурился, пытаясь понять, сообразить, кто вдруг пожаловал к нему, кого он должен вспомнить… и внезапно вжался в кровать, в ужасе глядя на действительно хорошо, слишком хорошо знакомого человека. Давно мертвого человека!
— Капитан…
— Вспомнил! — капитан, кажущийся совершенно живым, совершенно реальным, скривился в презрительной усмешке, — Приятно вспоминать свою первую жертву?
— Я… — Ник поперхнулся, пытаясь сообразить, что происходит, — Я не… не убивал…
— Скажешь, что я умер от естественных причин, получив пулю в спину?! — глаза призрака сверкнули гневом; он надвинулся на собеседника, угрожающий, неотвратимый, пугающий одним лишь своим видом и присутствием. Доминик сильнее вжался в кровать, понимая, что сил удрать или даже натянуть на себя одеяло у него нет.
— Я клянусь, я… я не стрелял тогда, это не я! — он зажмурился и затряс головой, — Нет, нет-нет-нет, это был не я, нет!
— НЕТ! — собственный крик оглушил его. Конте распахнул глаза и, тяжело дыша, огляделся.
Вокруг было пусто. Горел немного приглушенный по ночному времени свет, тихонько шуршала занавеска на приоткрытом окне. Попискивали приборы, контролирующие его состояние, и бешено колотилось сердце…
В коридоре послышались торопливые шаги, и дверь палаты распахнулась, пропуская несколько взволнованных людей в белых халатах и поток яркого света. Доминик зажмурился и опять затряс головой.
Врачи грудились вокруг, что-то говорили, обеспокоенно щупали его пульс, проверяли реакцию на свет, поправляли различные провода…
— Что случилось, мистер Конте? — из мешанины голосов наконец выделился один, серьезный, уверенный, и Ник, наконец опомнившись, растерянно воззрился на внимательно глядящего на него пожилого мужчину, по-видимому, кого-то из главных врачей.
— Мне… — он почувствовал, что охрип и закашлялся, — Я… Дурной сон привиделся… кажется. Или два…
— Успокоительное, — коротко скомандовал врач и, поправив подушку под головой своего вип-пациента, ободряюще улыбнулся, — Не беспокойтесь, мистер Конте, сейчас я сделаю вам небольшой укол, и вы спокойно заснете до утра. Вам надо много спать сейчас — вы же знаете, что во сне силы восстанавливаются куда как быстрее!
Доминик знал. Знал, что во сне силы восстанавливаются быстрее, и выздоровление идет полным ходом. Знал, что врачи готовы скакать вокруг него сутки напролет, и на любой его слишком резкий вздох стремглав прибегут, дабы оказать помощь.
А еще он знал, что капитан был в палате несколько секунд назад, такой же реальный, как самая живая галлюцинация. И что галлюцинация эта, вероятнее всего, была вызвана ничем иным, как лекарствами, вкалываемыми ему…
***
Было около трех часов ночи, когда Дерека разбудил телефонный звонок. Телефон звонил громко, спать под этот звук возможным не представлялось, поэтому парень, не открывая глаз, попытался нашарить аппарат на прикроватной тумбочке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нашел, сжал его в руке, мимолетно удивившись отсутствию вибросигнала и, открыв один глаз, широко зевнул.
Несколько секунд потребовалось ему, чтобы сообразить, что мобильник, сжимаемый им в руке, совершенно безмолвен.
Еще несколько ушло на то, чтобы осознать — звонок все-таки есть, он не прекращается и звук идет, кажется, из кармана его джинсов, там, где он оставил, забыв вернуть хозяину… телефон Доминика!
Дерек рывком сел на кровати и, путаясь спросонок в одеяле, почти ползком добрался до штанов, поспешно добывая трясущийся от гнева аппарат и недоуменно разглядывая его. Кто мог звонить посреди ночи самому мистеру Конте, не опасаясь навлечь на себя его гнев? А вдруг это какая-нибудь его подружка, из тех, про которых он рассказывал, что они ждут от него денег, а сами хотят изменять налево и направо?
Парень несколько раз провел пальцем по почему-то темному экрану и, наконец сообразив, что держит мобильный задней крышкой к себе, перевернул его, взирая на светящийся экран.
Сон как-то сразу слетел с него; сознание прояснилось.
На синем экране вызова яркими белыми буквами значилось: «Альфа».
Дерек сглотнул и, действуя скорее по какому-то странному наитию, нежели действительно сознавая собственные действия, провел по экрану пальцем, принимая вызов. Затем зажмурился и осторожно, как будто опасаясь, что тот сейчас взорвется, поднес телефон к уху.
— Привет, Ник, — прошелестел в трубке чей-то хрипловатый, абсолютно незнакомый голос, — Надеюсь, тебе не скучно лежать одному в палате… Или, может, тебя развлекают видения?
— К… к… — Дерек смутно попытался что-то прохрипеть в ответ, однако, горло перехватило, и он не смог выдавить из себя ни звука. Альфа хрипло рассмеялся в трубке.
— Вижу, ты уже и голоса лишился от ужаса. Хорошо, Конте, хорошо… Ты будешь бояться меня, будешь дрожать от страха, только услышав мое имя! Я заставлю тебя трепетать, заставлю тебя умолять меня о пощаде, всесильный Доминик… А когда ты сдохнешь, я буду пить на твоих похоронах, я буду отмечать этот момент! Можешь ничего не говорить мне сейчас. Ты надеешься на спасение, думаешь, тебя смогут защитить твой неумелый брат и этот идиот-официант?
Дерек на миг остолбенел от столь нелестного отзыва о его умственных способностях, однако, сказать ничего не успел, да и, говоря начистоту, просто не посмел. Рисковать, давая понять Альфе, что трубку взял не тот, на кого он рассчитывал, не хотелось.
— Сначала умрешь ты, а потом они, — продолжал шелестеть голос, — Я ненавижу тебя, Конте, ненавижу твою чертову удачливость, твою везучесть! Ты должен был сдохнуть много лет назад, ты должен был сгнить в тюрьме после убийства капитана, а ты выбрался! Выжил! И смог подняться на такую высоту, какая никому и не снилась… Но ничего, ничего, Ник, я убью тебя, убью твоего брата и твоего нового друга, и все твои деньги заберу себе! Поверь, я сумею сделать это, а ты… ты ничего не сможешь изменить. Жребий брошен, Ник. Обратной дороги нет, не для тебя, не сейчас… Ты похож на барахтающегося в зыбучих песках глупца, но все твои попытки спастись лишь заставляют тебя проваливаться еще глубже! Ну, что же… Приятной кончины!
В ухо посыпались короткие гудки. Дерек, совершенно деморализованный, медленно отвел телефон от уха и, действуя абсолютно механически, аккуратно положил его на тумбочку рядом со своим собственным мобильным. Затем неспешно лег и, прижав одеяло к груди, уставился невидящим взором в темный потолок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Жребий брошен… Идиот-официант… Убью тебя, твоего брата и твоего нового друга! Боже правый! Жребий брошен, обратной дороги нет!
Парень испуганно натянул одеяло на голову. Куда же он влез, спасая Доминика Конте? Что грозит теперь ему за то, что он помог человеку избежать верной смерти? И что ему делать, чтобы спастись теперь уже самому?!
