— А я всегда себя так вела. Убежишь — догонят и дадут больнее. Кинешься защищаться — тоже дадут больнее. Только если стоять и не провоцировать — кураж спадает. Да, тоже побьют, но не так больно.
Пока я говорила, он медленно опустился в воду рядом.
— Поворачивайся, — мрачно скомандовал.
Я не смогла сдержать вздох облегчения, когда он оказался сзади. Но когда кожи коснулась его ладонь, замерла. Эти эмоциональные качели с ним выматывали. Инкрустация ювелирной нежности в его жестком, холодном и равнодушном образе давала надежду, за которую хотелось цепляться. Но, кажется, это все было только психологической игрой, в которой Рэму не было равных.
— Не надо, — зло передернула плечами.
— Я думал, я — дикий зверь, — и он вдруг обхватил меня за шею и рывком прижал к себе спиной.
Пришлось побороться с ним ради порядка:
— Ты всем сказал, что мы помолвлены!
— Неудобно опускаться на колено в ванной, — скрутил он меня и уложил к себе на грудь.
15
— Да хоть на пузо ляг, я не собираюсь за тебя замуж! Думаешь, это так просто?! Если тебе нужно мое мнение, я могу его дать, не выходя за тебя замуж! Что у вас за проблема?!
Мы полежали немного в тишине. От горячей воды и не менее распаляющих боевых действий в ушах зашумело.
— Мы перестаем оборачиваться в людей, Вика. — Его тихие слова прогремели в моей вселенной раскатом далекого грома, не предвещающего ничего хорошего.
— Давно? — выпуталась из его рук и развернулась к нему лицом. Ученый во мне не успел сообразить, в каком положении мы с ним окажемся. Рэм скользнул руками вдоль спины и сжал их на моих ягодицах, подтягивая меня выше. Ничего не оставалось, как ухватиться за его плечи.
— Давно. — Его взгляд так близко добавил градуса, и мне стало совсем нехорошо. — Что с тобой?
— Жарко, — мотнула головой.
Он быстро усадил меня на бортик ванной и включил прохладный душ.
— Это началось около двадцати лет назад, — подал мне руку, приглашая встать под струи. Сложно было вникать в его слова под аккомпанемент расслабляющих касаний — он все же решил довести дело до конца и натереть мне спину мылом. — Сейчас около двадцати процентов мужчин с двадцати лет перестают возвращаться в человеческую ипостась…
— Ну это ведь общеизвестный факт…
— Общеизвестно, что зверели единицы. Просто в городе каждый случай старательно раздувался так, что трясло всех. Но процентного соотношения у вас нет.
Тут я поняла, что он только что поделился со мной, в общем-то, весьма секретными данными. Если они, конечно, правдивы. Я все искала подвох:
— То есть ты думаешь, если заполучишь мое добровольное согласие быть с тобой, я помогу по доброй воле и не выдам секретов?
Его рука в этот момент скользнула по ключице на грудь, и пальцы обхватили шею:
— Это бы все упростило, но я не идиот, Вика. И тебя таковой не считаю. Ты — сплошная проблема и полоса непреодолимых препятствий. Но пути назад у меня нет.
— Почему? — оживилась я. — Я с удовольствием обо всем забуду…
Только его пальцы сменили губы, и кожу обожгло будоражащим укусом. Я вытянулась в его руках, вставая на носочки и хватаясь за его запястье.
— Не забудешь, — опалил горячим шепотом, схватил под ребра и выставил из ванны на пол. — Я не позволю…
В одно движение я оказалась прижата к стенке, и в следующий вдох он уже толкался в меня, обхватив снова за горло. Хотела ли я это забыть? Отдельно — нет. У меня никогда не было мужчины, способного довести до оргазма. Рэм делал это так естественно и изящно, как дышал. Он не бросался утолять собственный голод, хотя должен был тупо использовать. Он изучал. Заполнял весь мой мир собой и был везде — внутри и снаружи. Каждым движением он давал понять — не отпустит, не даст выбора, но при этом мне будет так хорошо, как никогда. Отдельно от всего остального. И кричать бесполезно, и умолять отпустить — тоже. Хотя я пыталась. Кричала и стонала на каждое его движение до хрипа и головокружения, царапала его руки и кусала собственные губы, лишь бы помочь себе пережить эти минуты с ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рэм, — хрипло вскрикнула и сжала ноги, выгнувшись дугой в его руках. И он последовал за мной, загнанно дыша мне в затылок…
* * *
Я растекалась по креслу в гостиной, понятия не имея, откуда возьму силы как-то провести этот день. Телефон жужжал в сумке, но даже до нее я не смогла доползти, лениво глядя на город в окно. Рэм готовил кофе, но каждый взгляд в его сторону приводил к тому, что мне становилось тяжело дышать. За какие-то несколько дней он сформировал у моей психики устойчивое соматическое расстройство! А еще — что-то не вязалось в его словах, и я ждала подробностей. Только поговорить нормально у нас не выходило.
— А где остатки моих вещей? — осенило меня, когда он проходил мимо с пакетом из доставки.
— В мусоре, Вика, — бросил на меня снова тот самый взгляд, и добил: — Тебе завтрак сюда?
— Да. — Кивнула я, и только через мгновение поняла — строить из себя супер-леди с Арджиевым не было необходимости. Нет, иллюзий, что его руки — те самые, что могут поддержать, я не питала. Он сильнее и доказал, что мои попытки противостоять заканчиваются проигрышем разного рода. — И давай продолжим обсуждение твоей проблемы…
Он в этот момент сузил глаза на свой мобильный и поднес его к уху с таким презрительным видом, будто ему звонил Иуда.
— Что тебе нужно? — потребовал, неожиданно уставившись на меня. Я нервно сглотнула от нехорошего предчувствия, и Рэм вдруг протянул мне трубку, полностью его оправдывая: — Твой кот.
Я выхватила мобильный из его рук и прижала к уху:
— Джастис…
— Денвера забрали, — прорычал он в трубку, а у меня все похолодело внутри. Я подскочила и направилась к окну. Воздуха резко перестало хватать. Пространства стало мало, чтобы вместить весь тот ужас, что вызвали его слова.
— Подробнее! — приказала.
— Я провел с ним ночь, а утром пришли из опеки и выдрали его…
— Что значит выдрали?! — приложила горящую ладонь к прохладному стеклу.
— У меня есть право на один звонок, — процедил он. Я зажмурилась, сползая на колени. Джастис не отдал Денвера добровольно. — Вика, его надо вытаскивать. Я не знаю, делай что хочешь! Умоляй Келлера, беги к Дану! Что угодно!
Я подскочила на ноги и заметалась по кухне:
— Где мои вещи?! — вскричала, едва отдавая отчет себя в том, что творю.
— Что случилось? — мрачно потребовал Рэм, приближаясь.
— Мне нужно срочно на работу! — задыхалась я, ослепленная воображением. Перед глазами стояла душераздирающая картина, как Джастис пытается не отдать службе опеки Денвера. — Где вещи?!
Как я оказалась в его руках — сама не поняла. Он только сделал ко мне шаг, а в следующий уже перекинул через плечо. Я взвизгнула и принялась вырываться, громко протестуя, пока не оказалась в его руках на диване, не имея возможности двинуться.
— А теперь успокойся и объясни, — сурово процедил над ухом.
— У нас с Джастисом забрали ребенка! — дернулась еще раз, но тут накрыло бессилием и отчаянием, и я раскисла, шмыгнув носом. — Этот урод-финансист требовал, чтобы я переспала с ним, угрожал натравить на нас службу опеки! И вот сегодня Денвера забрали, а Джастис, кажется, арестован за сопротивление! Мне нужно туда, Рэм! Денвер испугается! Он никого к себе не подпускает, кроме нас с Джастисом и старшей медсестры! Я не представляю, как ему страшно!
И тут меня осенило. Я развернулась в его руках, наплевав на разметавшийся халат, который почти ничего не скрывал:
— Давай его заберем, — прошептала хрипло. — Я выйду за тебя, буду паинькой, сделаю, что скажешь… — Видела, как в его взгляде разгорается непонятная мне злость, но уже не могла остановиться. — Я не могу его бросить, а тебе его отдадут, тем более вы оба — медведи во второй ипостаси!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Рэм застыл чертами лица, отводя от меня жесткий пугающий взгляд, ссадил меня с колен и поднялся:
