Рэм сверлил наш дуэт хмурым взглядом:
— Знаю.
— Это хорошо.
— Мы спешим.
— Да-да, я помню. Ты всегда спешишь. Давайте приступим. — Я подошла к Рэму, когда священник вдруг стукнул по столу тяжелым фолиантом: — Возьми Викторию за руку.
Мы переглянулись с Рэмом, и я уже открыла рот сообщить, что вообще-то это все не по-настоящему, когда он вдруг сжал мою ладонь, пропуская свои пальцы между моими. И я знакомо оцепенела.
— Молодец, — похвалил старик. — Будешь воевать за нее со своими, я же знаю.
Я непонимающе глянула на Рэма, а тот прикрыл глаза, морщась. Но вопросы задавать было не время. Мне нужен Денвер, поэтому пришло время вспомнить свои обещания — быть паинькой, выйти за него и помочь по мере возможностей с его проблемой.
— А теперь обещай мне, — голос священника вдруг окреп. Он сдвинул густые брови: — Беречь, почитать…
— Обещаю беречь и почитать, — к моему удивлению повторил Рэм.
— …Слушаться, принимать ее как равную…
Я перестала дышать. Рэм был настолько серьезен, что стало не по себе. Тем более меня ни о чем не просили — требовал старик только с него.
— …Ну и главное — берешь ее в свои спутницы сердца и души?
У меня мороз прошел по коже. Реальность происходящего казалась такой же концентрированной и осязаемой, как горячая рука, сжимающая мою.
— Беру.
— А ты, Вика, — дошел до меня черед. — Как думаешь, выполнит все, что пообещал?
— Планирую проверить.
— Принимается, — хлопнул ладонью старик по так и не открытой книге. — Заслужили свою бумажку.
Я наполнила легкие большим вдохом и обняла себя руками, когда Рэм выпустил и направился к священнику. Пока он читал документ, старик наклонился ко мне:
— Ты не обижайся на него, девочка, он немного покалеченный у нас, но не безнадежный… Жаль, что вы так спешите, я бы тебе много всего порассказал про твоего нареченного…
Рэм скосил на нас раздраженный взгляд, но тут же вернулся к чтению. А я смотрела на старика и силилась спросить, в курсе ли он вообще, кто я и зачем мы тут?
Сам факт, что священник пускает к себе оборотня, странен, ведь церковь не признает этих мутантов достойными веры существами. А заключать брак — вообще запредельно. Неужели Арджиев настолько виртуозен в создании совершенно разных связей, лишь бы те были полезны? И настолько беспринципен, что использует привязанности к себе?
— А как вы познакомились? — не придумала ничего лучше спросить.
17
— О, а он не рассказывал? — оживился старик. — Они с братом долго у меня учились.
— На священников? — поползли мои брови вверх.
— Экономическим наукам и управлению, — улыбался собеседник. — Я работал в Хэнтонгском университете. А жили они тут.
Я огляделась более осмысленно, замечая, как хмурится Рэм. Прикоснуться к его такому живому прошлому стало интересно. Будто где-то под ногами спрятано что-то более живое, чем знакомые ему половицы, и он не хотел бы это демонстрировать.
— Подпиши, — приказал Арджиев, и я вздрогнула. Стоило отнять ручку от бумаги, он подвинул документ себе и поставил роспись: — Спасибо, мистер Сандерс.
— Тебе спасибо, — махнул рукой старик, — это честь для меня — увидеть тебя в такой важный день.
Мы тепло распрощались с ним, пока Рэм терпеливо ждал в шаге. Вот уже действительно «покалеченный».
— А твой такой милый друг не знает, что у нас все фиктивно? — спросила, когда мы вышли на улицу.
Я оглянулась на двери, слегка улыбнувшись. Потрясающее теплое вышло это знакомство. И место невероятно волшебное. Несмотря на нервирующую церемонию, я будто день отсыпалась и теперь чувствовала себя уверенно и спокойно.
— У нас — не фиктивно, — вдруг разнесло мою вселенную с новой ударной волной таких простых слов.
Я машинально переставила ноги с одной ступеньки на другую, оказываясь рядом с ним:
— Что ты имеешь в виду?
Рэм повернулся ко мне:
— Что ты снова плохо меня слушаешь, — усмехнулся, глядя мне в глаза. — Я же обещал беречь и почитать.
Он взрывал и склеивал мой мир раз за разом. Одни слова сменялись другими, и можно было бы уже привыкнуть, но ударной волной неизбежно сметало, и я села на нижнюю ступеньку:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Прекрати сводить меня с ума, — хрипло прошептала. — Я обещала, что помогу тебе в обмен на Денвера…
— Ты обещала, что сделаешь все, что скажу, — присел он напротив на корточки, заглядывая в глаза.
Не знаю почему, но я вдруг перестала чувствовать себя загнанной в угол. Уголки его губ кривились, а я смотрела на них и не испытывала больше страха, по крайней мере, пока. Он хотел, чтобы я его разгадала, уязвимо и даже немного трогательно. Либо я — дура, и правда, которую он скрывает, слишком уродлива, чтобы вывалить ее на меня сразу. Бережет? Или захлопнет ловушку позже?
Как бы то ни было, мне стало легче дышать. А еще появилась уверенность — я нужна Денверу. И я справлюсь. Главное — быстрее прижать малыша к себе.
— Спасибо, — тихо прошептала, спокойно наблюдая, как он вопросительно приподнимает бровь.
— Уверена? — слабо усмехнулся Рэм.
Саторро все равно бы сделал этот выпад, потому что я бы не пришла к нему, как не пришла к Рэму. Но тогда бы мне точно никто не помог вернуть малыша.
— Да. Ты дал шанс спасти ребенка. Без тебя он бы был обречен.
— Это не шанс — это гарантия. — Он вытащил из кармана уже знакомый тисненый пакет и вытряхнул на ладонь два гладких кольца. — Давай руку.
Я завороженно повиновалась. Нет, я никогда не принадлежала к тем мечтательницам, которые рисуют в воображении «тот самый день». Наверное, это и спасало. Но все равно захватило дух, когда мужчина надел кольцо на палец.
— Ну давай уж по правилам, — протянула руку, требуя ответного жеста.
Он посмотрел на меня так, будто я предлагаю дикому хищнику печенье. И только он знает, что печенье не ест, и что предпочел бы сожрать меня… но вдруг повинуется и принимает игру. Я повозилась с врученным мне кольцом, но все же окольцевала зверя. Феерично вышло.
— Поехали, — и он подал мне руку.
Стоило машине тронуться, позвонил Келлер.
— Что мне сказать начальству? — Теперь, когда выбрала, на чьей стороне играю, важно было ничего не испортить.
— Что у тебя официальный отгул и медовый месяц, — сухо отозвался Рэм и тут же был вынужден отвечать на свой входящий.
Я надавила на значок вызова на своем мобильном:
— Мистер Келлер, доброе утро.
— Где ты? — потребовал он неожиданно резко и без приветствий.
— Мы с Рэмом едем в опеку.
— Мне в опеке сказал, что его отдают новым родителям.
— Кажется, это мы, — и я подняла взгляд на Рэма спереди.
— Вика, — обреченно выдохнул Келлер, — я бы его вернул… зачем ты…
— Денверу нужен папа, — осмелела я, надеясь, что Рэм не слышит за своим разговором.
— Не нужно меня считать идиотом, Вика, я все знаю. И про то, как и благодаря кому ты оказалась в его руках, и кто это все покрывает…
— И что? Мне хорошо в его руках. — Я крутила кольцо на безымянном пальце, пытаясь уличить его в дискомфорте, но подобрано оно было идеально. Второе не было таким покладистым. Как и обещал Рэм, напоминало о своем существовании в каждом движении. — Может, я всегда хотела в такие руки?
С Келлером нельзя по-другому — только верить в то, что говоришь. Сегодня я верила в свои слова гораздо больше, чем тогда в его кабинете.
— Ты серьезно?
Поверил.
— Угу. Давайте закроем этот вопрос и поговорим о Джастисе. Что ему шьют?
Келлер сделал раздраженную паузу:
— Вытащим. Ты же знаешь, у нас достаточно оснований…
— Знаю. Думаю, моя рекомендация понадобится.
— Понадобится — приедешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я уволена? — Сердце заколотилось, а стоило поймать взгляд в зеркале заднего вида — будто резко встало, ударив изнутри лишний раз.
Рэм отвел глаза в окно, и я задышала снова с ответом Келлера:
— Нет.
— Но?..
— Пока без «но». Распоряжений не было.
