- Что дальше-то? – подалась к нему дева.
- А дальше на нас собак спустили. Сначала вышел из дому отец моей матери с бабкой, глянул на дочь свою одичавшую, да на дитя ее перевертыша, а после сразу собак и спустил. Я-то быстро бегал, но вот матушка. Подрали ее псы, покусали. Еле ноги мы унесли, токмо мать после этого последние силы растеряла. Раны заживали плохо. Умерла она, спустя десять дней, - у зверя глаза заблестели. – И я один остался, но тут случилось чудо, меня Велес нашел, воспитал и наказал беречь земли здешние от невежд. Сказал, помни мол злобу людскую, никогда не забывай. Твое место тут, здесь твой дом.
Весна же заметила тоску его, перебралась поближе и села рядышком, а потом и за руку взяла:
- Человек – созданье слабое, ведомое, оттого и творит беду. Я вот никогда бы тебя не прогнала.
- Брешешь, - усмехнулся Лан, а сам аж дыханье затаил. – Ты б первая меня стрелами накормила.
- Эх, твоя правда. Но вот сейчас бы ни за что не прогнала, в твоем сердце человеческого в разы больше.
- Благодарствую, - и он легонько сжал ее руку.
Дева тут же закраснелась, голову склонила, взор лукавый спрятала, но спросить не побоялась:
- Ответь мне, Лан. Я-то тебе зачем? – разомлела краса, понадеялась услышать слова особые.
- Как зачем? А кто будет наказание нести? Кто будет стряпать, - и он снова посмотрел на дикого порося, что уж давно преставился, и теперь мирно возлежал у костра.
- Вот, значит, как! – подскочила Весна. – Токмо для этого? Ну, раз так, ирод проклятый, то сам потроши кабана своего! Ишь ты! Нашел прислужницу, ух!
Боле и не нашлась, чего еще сказать, посему лишь ногой топнула в сердцах и в сторону озера направилась. Шла, бесилась, руками размахивала:
- Мужлан, супостат! Все они одинаковые, лишь бы бабу у печи посадить. Наказание нести обязана! Да что б ты на ежа сел голой шепталой, окаянный.
А как до берега добралась, отпустило ее, села она у камыша, коленки обхватила и на месяц уставилась. Так и просидела всю ночь, токмо под утро уснула, даже не почуяла, как ее Лан на руки взял и в избу отнес.
С той ночи прошло аж осемь дней.
Часть 11
Наутро проснулась Весна злющая аки шишига, все по избе бродила, половицами трещала и думу думала. Очутилась она меж двух огней, и Лана трогать не хотелось, но и Бога сердить желания не было. И вот как здесь поступить?
Да и Лану было нелегко. Чудище жило своей жизнью до ее появления, горя не знало, а теперь вся его душа наизнанку выворачивалась, что-то испытал он к девице, что-то почувствовал. То были привязанность, тоска, печаль. Весна стала для зверя ежеденным напоминанием того, что он хотел запрятать в сердце как можно глубже.
Маялись оба, места себе не находили, да все в молчанку играли, взгляды прятали, а Боги за ними неусыпно следили, каждый жаждал свое получить.
Время клонилось к обеду, голодно стало так, что аж живот у девицы скрутило, выглянула она из окна, осмотрелась, а вокруг тишина. Лана и след простыл, дубы дремали да сны разглядывали, солнышко заливало золотым светом полянку, деревья будто замерли, одним словом – сказка.
Весна слезла вниз, подошла к котелку, а там пусто. Вздохнула тогда и решила в лес отправиться, ягод каких поискать.
Бродила средь елей и сосен, тени на земле рассматривала, но мысли тяжелые душу не отпускали. И чего Боги увязались за ней? Чего им надобно? Не заметила девица, как ушла далече от дубравы, а когда очнулась, то закрутила-завертела головой, вокруг-то места дикие, страшные – землица сухим хворостом устлана, деревья стоят мертвые, звуки слышатся из чащи недобрые.
- Вот же дурная голова, - в сердцах прошептала Весна. – Даже копья с собой не взяла, явилась с пустыми руками. Лишь бы на зверя какого не напасть, тут-то прятаться совсем негде.
Сейчас же краса шаг сбавила и принялась высматривать знаки особые, дабы выбраться из глуши, токмо здесь мха не росло, муравейников не имелось, все деревья походили друг на друга, посему пришлось идти наугад. Долго ли коротко ли, но вскоре донеслись до ушей звуки знакомые, то был смех людской вперемешку с плесков воды. Весна шла как завороженная, аж сердце заныло, поскучала она по людям, по деревне своей, по батюшке с матушкой.
Тут уж и чаща закончилась, ступила дева на ковер из зеленой травы, добралась до высоких кустов и затаилась. А как набралась храбрости, то выглянула и сразу заметалась душа, очи слезами наполнились. Вышла она к озеру, что покоилось недалеко от деревни родной, а на берегу сего озера ее подружки сидели да смехом заливались.
Смотрела на них Весна, по щекам слезы горькие катились, сердце из груди выпрыгивало. Так и хотелось выйти к ним, но понимала девица, что не примут ее, проклянут, а что еще хуже, охотников натравят. Для деревенских она теперь злой дух не иначе.
Насмотрелась Весна на жизнь свою прошлую, наплакалась и побрела обратно. Возвращалась по вечеру, да опять через места жуткие. В чаще с закатом еще страшнее стало, то там, то здесь хворост трещал, скрипы раздавались, шаги тяжелые, точно чудища на охоту вышли.
- Ох и влетит мне от Лана, - все сокрушалась Весна. – Запрет в избе, как пить дать. Ну и ладно, все равно жизни никакой нет.
И тут шорох заставил ее замолчать, огляделась дева, темень вокруг кромешная, ни зги не видно. Хотела было спрятаться за сухим стволом, да поздно, из чащи показались здешние хозяева – волки. Насчитала Весна аж семь голов, никак всей стаей явились. Окружили ее звери дикие, стоят, глаз не сводят, зубами лязгают.
- Да что ж за день-то такой? – взмолилась несчастная. – Да будьте вы все трижды прокляты! Рвите, ежели хотите.
Вдруг где-то что-то треснуло, волки разом отвлеклись, тут-то краса и решилась на отчаянный поступок – пустилась наутек, а те за ней. Бежала что было мочи, но далеко убежать все равно не вышло, нагнали ироды и снова в кольцо взяли, токмо теперь решили перейти в наступление. Весна подхватила с земли палку длинную и давай отгонять серых, а они подбегают с разных сторон, за ногу ухватить пытаются. Один в штанину так и вцепился, но тут же по лбу получил, заскулил и зубы-то разомкнул. Недолго радовалась девица, все сильнее сжимали ее волки, подбирались все ближе и ближе. И уж зажмурилась тогда горемычная, приготовилась смерть лютую принять, но вместо клыков острых, ощутила прикосновение горячей руки. Откуда ни возьмись, возник пред ней Лан. Токмо серые сдаваться не хотели, уж больно голодные были.
И началась битва, прыгали они на Духа лесного, а тот ловил их за хвосты, да за загривки и расшвыривал как котят. Только и летели клоки шерсти в разные стороны, уж скоро бежали волки прочь, поджавши хвосты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
