- Ты не торопись, Велес. Спор об чем был? Что воительница моя демона твоего подчинит, а после жизни лишит. Он ужо у ног ее возлежит, осталось дело за малым.
- Ох, не знаешь ты жизни мирской, совсем засиделся на верхах. Токмо и гремишь почем зря. Весна твоя людьми воспитана, в ней человечьего больше, чем в тебе божеского. Дева к моему супостату чувства имеет, посему убить не посмеет, рука не подымется.
- Не бывать этому! - вскричал Перун и топнул ногой, что аж земля содрогнулась, а Велес чуть с пня не слетел.
- Поглядим… - буркнул Велес и приготовился было обратиться в зверя дикого, да Перун окликнул.
- Не забудь, сын Рода! Ежели за мной победа будет, то жить тебе шесть сотен лет в обличии Змея и к людям не соваться!
- А как же, помню-помню. Токмо и ты не забудь, за свою победу стребую с тебя плату достойную.
- Мое-то слово кремень.
Велес токмо скривился, после в ладоши хлопнул, да в кабана обратился, а Перун вернулся в колесницу, кони тут же на дыбы встали и ввысь вознеслись, а Велес вслед собрату своему брезгливо хрюкнул и в лес убежал.
Лан весь лес обошел, но хозяина своего не сыскал, посему решил дождаться ночи темной, авось Велес и появится в месте особенном, где они встречи тайные устраивали. К Весне возвращаться смысла не имелось, говорить-то не о чем, а пустыми обещаньями сыпать - только красу обижать.
Весна тем временем порядки в избе наводила, да песни пела. Дубам-мудрецам сии песни по нраву пришлись, они заскрипели, принялись ветками размахивать да листвой шуршать в такт напевам девичьим. К вечеру дела все были деланы, переделаны и пригорюнилась девица, присела у костра, принялась косу расплетать да тихо шептать себе под нос:
- Никак деру дал… Эх, трусливый нынче мужик пошел. Не нужна я ему здесь, возится со мною, а сам в чащу смотрит. Да и чего желать от демона лесного? Дикой он, озлобленный.
- Не такой уж и дикой, - вдруг послышалось из-за дерева.
Дева вздрогнула, уставилась в темноту:
- Кто там страх нагоняет? Покажись, коль не шутишь…
- Чего ж не показаться, вот он я – вышел на свет старичок, ростом с отрока желторотого. Тут и признала его Весна.
- Леший?
- Он самый, - прищурился дедушка. – Пустишь к огню-то? Зябко вечером в лесной чаще, погреться бы… Раз уж похлебки не пожалела, не пожалей и тепла для старца.
- Садись дедушка, - подорвалась Весна с места, набросила шкуру на бревно, дабы Лешему сиделось мягко.
- Благодарствую, красавица.
Леший с довольным лицом уселся на бревно, бороду на плечо закинул, а после руки к огню протянул:
- Почем Лана зверем кличешь? А?
- А разве не зверь он? Разве не лесом воспитан, не Велесом холен и лелеян?
- Верно говоришь, токмо не путай дикой облик с дикой душой. Душа у него человеческая, добротою ко всему живому преисполненная. И к тебе тоже.
- Хм! – хмыкнула Весна и отвернулась. – Не правда это, ему лес дороже. Вон, стоило раскрыться, как умотал в чащу, по сей час не видать.
- Боится он, за себя, за тебя… Думу думает. Вот ты, готова ему опорой стать? Готова мирское променять на житье в дремучей чаще?
- Ох, не знаю, не знаю, дедушка.
- То-то и оно. Лан чувствует сомнения в сердце твоем, оттого и страшится. Не гневись на него, покуда сама не приняла решения.
- Не все так просто, - вздохнула дева, глаза заблестели. – На распутье я.
- Знаю, слыхал о божьих происках. Велено тебе совершить лихое деяние. Токмо ты знай, Боги порою похлеще детей малых, как вздумают чего, так будут душу мотать. Для них игры это, увеселения, а для тебя - боль и терзания.
- Не трону я Лана, не смогу. Пусть Перун хоть перевернется в колеснице своей, но супротив сердца не пойду.
- Да, тяжки дела. Ежели решишься на шаг отчаянный, зови. Помогу. Постучишь по стволу осины три раза, обернешься вокруг себя столько же, и прошептать не забудь: «Леший, Леший наворожи, тропку к дому укажи».
- Благодарствую, дедушка.
Тогда встал Леший, поклонился и исчез, будто и не было старца. А Весна еще сильнее задумалась. К Лану прониклась, полюбила, но не дадут Боги им житья, не дадут.
Ночь настала, черным пологом лес укрыла. Костер уж почти потух, только редкие угольки не сдавались, продолжали рдеть и потрескивать, а Весна все ждала возвращения Лана, ждала и тихо плакала. Вспомнился который раз дом, мать с отцом, охота и жизнь беззаботная. Там-то любили ее, берегли и словом ласковым ежеденно баловали. Истомилось сердце девичье, изгоревалось.
Вдруг осенило ее, подняла голову Весна, на месяц белоснежный взглянула:
- А вернусь-ка я домой. Так всем легче будет. Глядишь, и Боги отступятся. Не быть мне суженой духа лесного, не быть и воином небесным. Паду к ногам родимых, прощенье вымолю и пущай решают мою судьбу. Хоть замуж отдают, хоть на костре жарят…
Так и уснула дева у потухшего костра.
Наутро птахи лесные защебетали, солнце позолотило росистые травы и деревья. Весна проснулась, осмотрелась вокруг да потихоньку начала собираться в дорогу дальнюю. Пришло время повиниться перед родимыми и исполнить волю отца. Коль не пришел Лан, значит, не пожелал ее любви, а раз так, то и перед Велесом она чиста, покуда наказание свое получила.
А Лан дождался-таки хозяина, явился Велес:
- Чего не весел, супостат? – громогласно произнес тот и уставился жгучим взглядом на слугу своего.
- Совета твоего просить хочу. – Лан сел на землю, голову опустил в знак уважения.
- Ну, давай… проси… - тогда Велес сел на камень высокий.
- Можно ль мне, зверю дикому, понадеяться на человека? Поверить в искренность, в любовь? – на последнем слове Лан споткнулся, еле выдавил из себя.
- Никак к пленнице проникся?
- Проникся, всем сердцем.
- Но боишься?
- Боюсь, что не пара я ей…
- Отчего же не пара? Ты создание божественное, она создание божественное, токмо ты мною благословленный, а девица – другим Богом, Перун родич ее.
- Ты попутал верно? – от удивления Лан на ноги поднялся, устремил суровый взор на Велеса. – Она людских кровей.
- Эх, - вздохнул Велес и с грустью в голосе продолжил. – Ее отец и единственный родитель – Перун, ворог мой потомственный. Воюем мы с ним так долго, что уж и забыли с чего побранились. Перун послал дитя свое на землю, к людям, дабы воспиталась та в миру, познала жизнь простую, поддалась чувствам человеческим.
- Так вот оно как… Выходит, я дочь громовержца в плену держал?
- Выходит так. Но за это тебе думать не надо. Вопрос в другом. Пожелает ли создание небесное принять себе в спутники демона? А вот на этот вопрос я тебе не отвечу, не знакома мне природа ее чувств, ейное сердце от моего взора сокрыто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
