козел. К тому же мне сейчас не до парней. Я хочу вернуться домой, ясно?
— О, Джеки, — смягчилась Сэмми. — Я не хотела тебя расстроить. Думала тебя отвлечь.
— Знаю. — Я уже сожалела о своей вспышке. — Просто сегодня привезли мои вещи, и я не могу заставить себя их распаковать. Распакую — и временное станет постоянным.
— Понимаю, сестренка. Вчера вселилась моя новая соседка по комнате. Так странно видеть чужие вещи на твоей стороне. А про урок французского я вообще молчу. Мне приходится сидеть одной.
При мысли о бывшей школе, нашей с Сэмми комнате в общежитии и совместных уроках сердце болезненно сжалось, словно перетянутое стальной леской. Переезд в Колорадо оторвал меня от всего привычного, и моя лучшая подруга осталась единственной связью с покинутым миром.
— Сэмми, ты не представляешь, как приятно слышать твой голос. Я так скучаю по тебе! Если бы… если бы…
— Джеки, все будет хорошо, — произнесла подруга осторожно, выделяя каждое слово. — Пообещай мне, что разберешь вещи и постараешься устроиться там как дома. Это поможет. Я знаю.
— Хорошо, — пообещала я, хотя не желала это делать.
Мы еще с час болтали по телефону. Поговорив с Сэмми, я почувствовала себя немного лучше, но, свернувшись клубочком под одеялом, долго не могла уснуть, ощущая полное и безграничное одиночество.
На следующее утро ранний подъем ради пробежки с Натаном был сущей пыткой. Сколько бы я ни терла глаза, никак не могла прогнать окутывающую сознание и тело пелену сонливости. А потом я застукала тихо выскользнувшую из комнаты Коула Оливию. Увидеть ее стоящей посреди коридора с растрепанными волосами и в рубашке Коула было таким шоком, что я сразу же проснулась. Мы вытаращились друг на друга с одинаковым выражением лица: пойманной светом фар лани, — а тут еще, усугубив неловкую ситуацию, из своей комнаты вышел Натан. Что еще хуже — по лестнице мы спускались втроем.
— И часто подруги Коула остаются на ночевку? — спросила я, как только Оливия выехала на своей машине с подъездной дорожки. Мы с Натаном разминались на крыльце перед пробежкой.
Натан, сосредоточенный на растяжке, завел назад обхваченную ладонью лодыжку.
— Бывает, остаются. Но нечасто. Вряд ли Коул хочет, чтобы об этом прознали родители.
— Почему?
— Потому что отец его убьет, — глядя на меня как на дуру ответил Натан.
— Да нет, — я стянула волосы в хвост, — почему он такой…
— Парень?
Забранные слишком в высокий хвост волосы упали мне на лицо.
— Ты прекрасно знаешь, что я хотела сказать. — Я раздраженно вздохнула. — Ты тоже парень. Но не спишь же со всеми подряд.
— Коул не всегда таким был, — пожал плечами Натан. — Но он не из тех, кто делится чувствами.
— И почему же он изменился?
Натан помолчал, глядя на меня настороженно.
— Я тебе скажу почему, но только Коулу об этом ни слова, хорошо? Эта тема — его больная мозоль.
— Хорошо.
— В прошлом году он лишился футбольной стипендии.
— Из-за чего? — В мозгу тут же пронеслись самые худшие варианты: наркотики, выпивка, плохие отметки, — поэтому меня поразил ответ Натана.
— Из-за перелома ноги во время матча. Он был лучшим принимающим в штате, пока не сделал неудачный перехват. Конечно же, перелом зажил, но после этого Коул изменился. В этом году даже на отбор не ходил.
— Это ужасно. — Я чувствовала себя виноватой. Возможно, Коул Уолтер — это больше, чем девчонки и секс.
После пробежки я пошла в душ и, чтобы освежиться, мылась в холодной воде. Это помогло, я просто ожила. Мокрая, стоя на коврике, огляделась. Крючок, на котором висело мое полотенце, пустовал. Какого черта? Я повесила его всего несколько минут назад, перед тем как залезть под душ.
В голове мелькнула догадка, и я бросила взгляд на стойку. Сердце заколотилось о ребра, в душе поднимался ужас: сложенная аккуратной стопкой одежда пропала. Видно, кто-то пробрался в ванную и, пока я мылась, стащил одежду и полотенце!
Я бросилась осматривать шкафчики в надежде найти чем прикрыться, уже зная, что мои поиски бесполезны. Полки были забиты туалетной бумагой, мылом, мочалками — тем, что мне никак не поможет.
— Нет-нет-нет! Этого не может быть, — бормотала я себе под нос. Мне ни за что на свете не добраться до комнаты незаметно. Хоть один из парней да увидит меня.
— У тебя там все в порядке, Джеки? — постучал в дверь ванной Айзек.
— Не особо, — ответила я с горящими щеками. — Здесь нет полотенец.
— Почему свое не принесла? — спросил он с явно сдерживаемым смехом.
— Принесла. Его кто-то взял. Ты не принесешь мне другое?
— Это вряд ли.
— Почему, блин?
— Потому что я поспорил с Коулом на пять баксов, что ты скорее пропустишь школу, чем пойдешь по коридору голой. Зелененькие я потерять не хочу, сама понимаешь.
Вот извращенец!
Хоть мне и не хотелось наживать себе врагов, чтобы легче было влиться в круг парней, но подобное нельзя спускать с рук.
— Кэтрин! — заорала я во всю силу легких. Повезет — и она услышит меня в кухне. — Айзек стащил мое полотенце!
— Прости, Джеки, но тетя повезла Зака и Бенни к зубному, так что ничем тебе не поможет. И потом, я не говорил, что брал твое полотенце. Я лишь сказал, что не принесу тебе другое.
— Пожалуйста, Айзек, — взмолилась я высоким от отчаяния голосом. — Я не хочу пропускать школу.
— Слушай, я же не держу тебя. Мы уезжаем в десять. Лучше поторопись.
— Айзек! — крикнула я, долбанув кулаком по двери. — Это не смешно.
Ответа не последовало. Он бросил меня голой в ванной. Положение аховое. Я еще раз бахнула кулаком по двери и от бессилия прижалась к дереву лбом. Школа важна для меня. Честно говоря, она вся моя жизнь. Мне придется ждать возвращения Кэтрин от стоматолога, но к тому времени парни уже уедут в школу.
Руки покрылись мурашками, и я дрожала, стоя в луже. Похоже, в ванной я застряла надолго. Приму-ка горячий душ для согрева. Когда
