драть не хотел, показав в ответ большой палец. Подхватив сумку с вещами, я поднялся и подошёл к люку. Пришлось немного подождать, пока самолёт окончательно остановится, чтобы не выглядеть павлином, пытающимся выпендриться на ровном месте.
Открылся зёв грузового отсека, и перед самолётом очень быстро нарисовались солдаты и офицеры. Не по мою душу, а принимать груз и заниматься разгрузкой. Но моя персона тоже не могла их не заинтересовать.
— Пассажир? — обратился ко мне офицер с немалым скепсисом в голосе.
На вид я был обычным гражданским, с одним нюансом — слишком хорошо выглядел. Военный транспортник — вещь специфическая, тряска, шум, перепады давления (грузовой отсек не имел полной герметичности, незачем, для десанта эта модель не предназначалась). После десятка часов перелёта я должен был выглядеть весьма потасканным и измученным. Однако я был бодр и доволен жизнью, значит, не мог быть обычным гражданским.
Развеивая сомнения офицера, протянул сопроводительные документы. Капитан судя по знакам различия, быстро пробежался по тексту и вернул мне бумаги козырнув.
— Добро пожаловать в колонии, господин (о моей личности, понятное дело, не было сказано ни слова). Не самый удобный транспорт вы выбрали.
— Нормально, бывало и хуже, — я был не против немного потрепаться, получить ответы на некоторые вопросы.
Офицер кивнул подчинённым, чтобы приступили к работе, а сам охотно отошёл вместе со мной. Потянулся было закурить, но передумал. Не у самого же самолёта, пожарная безопасность как-никак.
— Проездом у нас?
Чем хороши военные на таких базах — из-за постоянной ротации не обрастают порочащими честь мундира нехорошими связями. Колониалы, в особенности городской гарнизон — те с местными точно повязаны уже, может, не до коррупции и криминала, ротация кадров и там есть, но друзьями обзавелись, и обо мне своим друзьям точно расскажут, Филипп предупредил.
— Задержусь ненадолго. До города как добраться?
— Взять машину в парке, — пожал плечами офицер, — ваши бумаги позволяют хоть весь взвод десанта снять (подразумевается взвод охраны аэродрома, чтобы соблюдать единоначалие ВВС в этом мире имеют свою «воздушную пехоту», аналог морской пехоты, как в качестве десанта, так и для охраны объектов, отдельно ВДВ не существуют, автр.).
Я удивился. Статский советник, конечно, объяснил, что в критической ситуации военные мне поддержку окажут. Здесь среди офицеров особо родовитых дворян нет, попроще народ, и им плюсики в карьеру от столичных будут совсем не лишними, так что помогут, а за хорошее дело — ещё и с радостью. Но чтобы на деле это выглядело так — не ожидал.
— А попроще?
— Ну… — капитан оценивающе посмотрел на меня. — Если на удобства плевать — машина дежурная поедет. Два часа тряски в кузове Камы (местный КамАЗ, автр.), и вы на месте.
— То, что нужно.
Я ещё порасспрашивал капитана о городе, но, как и ожидалось, чего-то нового не узнал. Авиация жила своей жизнью, в увольнительные особо много не ходили, всё необходимое для минимально комфортного отдыха было на аэродроме, питание отличное, из метрополии привозят, алкоголь ограничено разрешён, дом отдыха есть. Что узнал — колониалы здесь какие-то особо мерзкие. Капитан доверительно пояснил: сам побывал уже не в одном десятке мест, и обычно колониалы вполне дружелюбны. Всё же через аэродром можно достать кое-чего, что другими путями взять негде, поэтому какая-никакая дружба между разными подразделениями налаживается. А здесь колониалы то ли через железнодорожников получают ништяки, то ли просто озверина наелись. Обычно злостью отличаются те подразделения, которым приходится постоянно подавлять волнения, капитан такое видел в азиатских колониях, в бывших китайских провинциях. Но здесь-то спокойно, колония одна из древних, можно сказать, родная земля, отсюда уже сотню лет в войска людей рекрутируют по стандартному протоколу, а не по колониальному. Никаких волнений здесь уже лет триста точно не видели. В общем, непонятно.
Снабжённый интересной, но пока бесполезной информацией, я нашёл ту самую дежурную машину. Два унтера на мою просьбу подкинуть сразу предупредили, что по уставу не могут даже командира в кабину посадить, только в кузов. Успокоил парней, легко согласившись на кузов. Подождал, пока в машину грузили ящики с того же самолёта, на котором прилетел я. Что-то предназначалось местной администрации, что-то — тем самым колониалам, я не вникал. Попросил только чтобы как в город въедут, сразу остановились — я выскочу. Обещали не забыть. В кузове вместе со мной ехал какой-то унтер, мужик устроил лёжку на ящиках и уснул. Сказал бы, что доехал в тишине, но это будет сарказм. Гремела машина, гремели ящики, трясло ещё изрядно.
А вокруг простиралась Огненная Степь. Тысячу лет назад в этом регионе, в том числе и за Ашхабад, велись бои с применением масштабной магии. Я не вспомню, как там звали тех правителей и их государства, здесь воевали целое тысячелетие, одни правители сменяли других. Факт в том, что местность выжгли до бесплодной пустыни, вообще ничего живого не осталось. Уже под властью империи маги начали возрождать жизнь, год за годом, постепенно убирая последствия древних войн. Сейчас здесь степи, ещё довольно сухие, но уже не безжизненные. Есть оросительные каналы, но их пока мало, и, наверное, ещё сотня лет потребуется, чтобы сделать Огненную Степь зелёной. Да только будет ли эта сотня лет? Там, в неслучившемся будущем, эти места снова стали пустынными и безжизненными, насколько я знал.
Вскоре появились признаки цивилизации. Какая-то пригородная инфраструктура, похоже — электростанция. А затем и дома пошли, небольшие, неказистые. Появились машины, оживилось движение. И всё равно мы проехали около получаса, прежде чем Кама остановилась, а через маленькое оконце в задней стенке кабины мне не кивнул унтер. Всё, приехали.
Выскочил из машины, жестом поблагодарил парней и побрёл в сторону центра, имея вид уверенный и целеустремлённый. Я не привлекал к себе внимания, обычный прохожий, идущий куда-то по своим делам. Разве что одет я был не по местной моде, другой крой брюк, рубашка (местные в большинстве носили майки), свободно повязанный шемаг. В том будущем я успел повоевать в южных регионах, когда безвылазно проводишь два года в пустыне, даже нехотя приобретёшь множество привычек. Я не щурился из-за сухого ветра и поднятой пыли, не прятался от солнца, не удивлялся ничему вокруг, в общем, производил впечатление человека, который уже прожил здесь несколько месяцев как минимум. Выделялся только светлой кожей, у местных всё же был заметный загар. Наверное, в глазах окружающих я выглядел местным, что вернулся из долгой поездки на север.
Красоты города и местная жизнь проносились
