Мы должны заняться снорклингом на Большом Барьерном рифе!
— Вы действительно должны. — Веселый тон Эйвери слегка меняется. — Просто убедитесь, что вы используете безопасный для рифов солнцезащитный крем, потому что обесцвечивание кораллов с годами ухудшилось.
Группа неловко ерзает от ее правды, каждое лицо слегка хмурится. Я могу только акцентировать внимание на том факте, что Эйвери Соко эффектна, и у нее впечатляющая тактика повествования.
Тонкая, но жестокая правда после заманчивой истории — идеальный способ заинтересовать людей. Такое заключительное заявление может повлиять на присяжных.
Я использую отлив в разговоре, чтобы обозначить свое присутствие.
— Стэн, это было давно. Как дела?
В моем голосе столько энтузиазма, сколько я могу уделить этому вечеру.
Я встаю рядом с Эйвери и хлопаю по спине тощего старика в очках-полумесяцах.
Ее нежный аромат витает в воздухе, теплый и манящий. Что-то в этом аромате напоминает мне о моем лете на пляже.
Почему она так хорошо пахнет?
— Лука! — Гортанный голос Стэнли царапает мои барабанные перепонки. — Я не видел тебя с тех пор, как ты работал над выкупом для нас за счет заемных средств.
— Рад тебя видеть, — лгу я.
Эйвери возвращается к своему разговору с остальными членами группы. Я не могу разобрать, что она говорит из-за шума.
— Поздравляю с новым концертом! Стэн улыбается мне. — Ты сделал нам «большую пользу», а? Разительный контраст со всеми теми нефтяными магнатами, на которых ты построил свою карьеру.
Эйвери поворачивает голову в мою сторону от обвинений Стэна. Непроницаемое выражение морщит ее маленький носик.
Ну, по крайней мере, это привлекло ее внимание.
А серьезно, магнаты? Чувство вины прожигает меня. Это был очень прискорбный случай и поворотный момент в моей карьере, и он никогда не перестанет преследовать меня.
Я пытаюсь отступить. — Кто-то должен спасти мир, прежде чем ты его уничтожишь. Комментарий только заставляет тело Стэна сгибаться от смеха. Я стараюсь увести разговор от себя. — Пожалуйста, познакомь меня со своей…
Наконец он замечает худощавую женщину, свисшую с его руки.
— Да. Да. Конечно, — говорит Стэн. — Это моя жена Лина.
— Лина, так приятно познакомиться с тобой.
От моих слов ланиные глаза Лины трепещут. Я рад видеть, что все эти надоедливые часы болтовни срабатывают для меня, как мышечная память. Ясно, что страдание внутри меня не выражается в моих чертах.
— А это чудесная авеню… — начинает Стэн.
— Здравствуйте, мисс Соко. — Мои плечи наклоняются к ней, и мой горящий взгляд встречается с изысканной глубиной ее карих глаз. Стоять рядом с кем-то, кто занимает столько же места, сколько и я, — это волнующе. Даже не пытаясь, кажется, что Эйвери управляет каждым взглядом.
Она делает резкий вдох. Ее пронзительный взгляд сужается на мне, как это было раньше, и уголки моих губ растягиваются в ухмылке.
Прежде чем она успевает ответить, Стэн вмешивается: — Великолепно! Вы уже знаете друг друга?
— Мы имели удовольствие встретиться некоторое время назад, — говорит Эйвери с вежливой улыбкой на лице.
— Да, если я правильно помню, Эйвери изо всех сил старалась сделать бессердечные замечания по поводу моего костюма.
Громоподобные лужи ее глаз атакуют меня. Упрямство вторгается в ее прежде расслабленную осанку, еще больше выпрямляя длинный позвоночник.
— О, я уверен, что это было заслуженно, — говорит Стэн.
— Ты ошибаешься. — Эйвери смотрит на меня, и ее губы изгибаются в односторонней ухмылке. — Я назвала тебя бессердечным костюмом.
Лина фыркает себе под нос.
— А теперь, если вы меня извините, я вижу старого коллегу, который будет совершенно опустошен, если я не поздороваюсь. Эйвери поспешно прекращает разговор.
Меня пронзает приступ раздражения. Она пытается избегать меня .
Лина упрекает: О, не оставляй нас пока.
— Было так приятно познакомиться со всеми вами. Эйвери берет жилистую руку женщины и нежно сжимает ее. — Я свяжусь с вами по поводу рекомендательного письма для вашей племянницы.
Какие рекомендации она могла бы дать такой женщине, как жена Стэна, у которой, вероятно, есть друзья на более высоких должностях, чем Эйвери?
Я пытаюсь вспомнить ее резюме.
В аспирантуре она работала помощницей филантропа. Может, эта семья и есть ее связь?
Эйвери не производит впечатления, что она еще одна светская дочь или ребенок из трастового фонда, в отличие от Робин с моего двойного свидания.
Насколько высоки ее семейные связи? И кто она такая, чтобы корчиться над моим прошлым, когда у нее, вероятно, тоже есть несколько скелетов в шкафу?
Перед тем, как уйти, Эйвери мило улыбается всем, кроме меня, оставляя после себя глухую пустоту с каждым решительным шагом.
Стэн возвращается к разговору, но мой взгляд следует за ней.
Я притворно смеюсь над очередной неудачной шуткой Стэна, а потом извиняюсь перед светской тусовкой.
Я прочесываю толпу, пока мое внимание не привлекают остриженные светлые локоны Эйвери. Ее тело обвивает барную стойку, расслабленно расправив плечи. Изгиб ее спины выглядывает из-под блестящего платья. Части ее кожи, не завернутые в блестящую ткань, кажутся мягкими.
Как она будет чувствовать себя под моими пальцами?
Я смотрю, как она смотрит и осматривает комнату, пустой стакан лежит в ее руке. Мое тело приближается к ней, каждый шаг стремится приблизить меня. Когда эти живые глаза, наконец, останавливаются на мне, они быстро закатываются к ее затылку.
Ее раздраженное выражение действует на меня больше, чем мне хотелось бы признаться.
— Г-н. Наварро.
Грубость сочится из ее слов, но она не пытается поднять на меня глаза.
— Давай начнем сначала. — Я машу бармену. — Решение о работе было стратегическим шагом. Никаких тяжелых чувств. Пожалуйста, позвольте мне загладить свою вину и принести вам выпить.
— Открытый бар, — замечает она, затем переключает внимание на бармена. — Мне сельтерскую с лимоном, пожалуйста.
— И я выпью 1942-го на скалах, — добавляю я к ее приказу. Похоже, она не собирается делать мои извинения легкими. Я увожу разговор от отказа от работы. — Мне интересно, госпожа Соко, вы действительно путешествовали по всем семи континентам?
Она поворачивается ко мне лицом, и ее глаза, кажется, наполняются замешательством.
— Или вы соврали в своем резюме? — уточняю.
— Нет. Она относится ко мне. — Я просто удивлена, что вы спросили.
Я был в состоянии застать ее врасплох. Я улыбаюсь достижению. — И почему так?
Наши напитки появляются на барной стойке, и она благодарит бармена, прежде чем сделать глоток. Я вытаскиваю стодолларовую купюру и кладу ее в банку для чаевых, оставив напиток на стойке. Бармен вежливо кивает мне, на что я отвечаю ему взаимностью, прежде чем снова обратить внимание на Эйвери, которая, кажется, все это время наблюдала за этим кратким обменом мнениями.
— Ты думал
