драконах, а ты мне не верил.
— Ну, почему не верил, — Далмат пнул камень, сложив руки в карманы штанов. — Я верил.
— А сейчас ты убедишься в этом на практике. Где она?
Эмилия стиснула кулаки, оглядываясь по сторонам. Она стряхнула искры магии и быстрым шагом направилась к медленно удаляющейся спине Гарцин. Она уже ползла в гору. Далмат пошел следом.
— Вот вы где, — бросила Гарцин, не оборачиваясь. Она сосредоточенно шагала по крутому склону, удачно находя места, чтобы упереться. — Я уже думала, вы передумали. Фух, — она остановилась, огляделась на короткое мгновение и, сощурившись, посмотрела на не такую далекую уже вершину. — Почти пришли, лежка должна быть там.
Гарцин смело ступила в снег; туман все еще стелился у их ног, становилось холодно, и с каждым шагом все прибавлялось снега, и вскоре Эмилия уже почти не видела, куда можно наступать, и шла след в след за Гарцин. Далмат неторопливо шел позади.
— Не могу дождаться, когда мы увидим дракона, — снова затараторила Гарцин. Эмилия длинно выдохнула и закатила глаза. Слушать это становилось невозможно. — Как думаешь, какого он цвета? Взрослый или маленький? А если драконы остались, они откладывают яйца? Как они их высиживают?
— Гарцин, пойдем назад! — позвала Эмилия. Она уже еле дышала, в груди закололо, и идти из-за снега становилось все тяжелее и тяжелее.
Гарцин остановилась и обернулась. Она приподняла брови и изумленно посмотрела на Эмилию. Она смотрела сверху вниз, и Эмилия почувствовала себя приниженной.
— Назад? — Гарцин бросила взгляд на вершину. — Но мы почти пришли.
— Ты издеваешься? А если ты соскользнешь? Мы уже черт знает сколько только поднимаемся в крутую горку. Одна ошибка — и ты труп.
Гарцин не сводила с Эмилии глаз. Далмат подошел к Эмилии и тронул за плечо. Когда она отвлеклась, Гарцин развернулась и поползла в гору.
— Твою мать, она уходит…
Далмат молча ободрительно подтолкнул ее в спину.
— Я тебя подхвачу, если что, — сказал он.
Эмилия поймала его взгляд — затуманенный, отстраненный. Когда она посмотрела на него, он опустил глаза. Эмилию на мгновение охватило желание подойти к нему, приобнять, ободрить; наверняка его расстраивало все, что связано с драконами. Если он и был драконом хоть на какую-то маленькую часть, это должно быть для него очень тяжело. Эмилия удержалась на месте и коснулась его пальцев. Далмат сжал кулак и спрятал в карман.
— Ты веришь в последнего дракона?
Далмат не поднял на нее глаз, только молча подтолкнул в спину. Эмилия тяжело вздохнула и поплелась вперед. За спиной она услышала, как Далмат так же вздыхает и идет по ее следам. Гарцин была уже почти у самой пещеры, она уже ползла на четвереньках, цепляясь руками, и, судя по виду, была в предвкушении встречи с мечтой всей своей жизни.
Эмилия втянула воздух и в несколько прыжков нагнала Гарцин. Она услашала, как позади нее так же в несколько прыжков их догнал Далмат.
— Ты готова? — возбужденно подпрыгивая, спросила Гарцин. Эмилия тихо охнула; ее лицо посерело от усталости и переживаний. День обещал быть слишком спокойным, чтобы превратиться… вот в это. И в опустошенное лицо Далмата — тем более. Никогда она, наверное, даже издалека, не видела его таким подавленным. Ей казалось, она ощущает его тяжелый взгляд в воздухе, он давит на ее плечи и спину, притягивая к земле, он занимает ее грудь, мешая дышать, и он занимает ее сердце, мешая жить. Она хотела уйти отсюда уже не столько потому, что устала, сколько потому что Далмат был как бледная тень самого себя — бледная и прозрачная, как будто прикоснешься, и она рассеется. Она боялась прикасаться.
И она просто кивнула. На лице Гарцин расцвела улыбка; пусть хоть кто-то из них закончит этот день с улыбкой. Гарцин вытолкнула себя вверх и припустила по склону к пещере. Эмилия кинулась за ней.
Через считанные мгновения они оказались при входе в темную глубокую пещеру. Слабый свет освещал ее не до самых дальних уголков, но даже этого было достаточно, чтобы разглядеть сложенные в неплотный круг ветки, хвою и пересохший мох. Гарцин осторожно шагнула к оставленному гнезду и заглянула внутрь. Гнездо было пусто. Далмат нагнал их, и, как только его взгляд упал на гнездо, из его груди вырвалось старческое усталое “оох”. Он на подгибающихся ногах подошел к гнезду вплотную.
— Его нет, — констатировала Гарцин. Она хмыкнула и сжала подбородок пальцами. — Интересно, почему? И гнездо оставлено. Причем по состоянию мха кажется, будто его не обновляли несколько лет. Странно, он же был здесь.
— Гарцин, помолчи немного, — попросила Эмилия.
Она подошла к Далмату и заглянула в его лицо. Он смотрел прямо перед собой; она даже не была уверена, что он видит брошенное гнездо, он как будто был далеко-далеко. Его челюсти были плотно сжаты, а лицо в тени казалось бледным и мертвым. У него задергалось нижнее веко, и Эмилия осторожно прикоснулась к нему, стараясь разгладить и расслабить напряженную мышцу. Далмат отвернулся от нее, и Эмилию укололо огорчение. Как будто она на что-то надеялась.
Эмилия одернула себя и опустила руку. Верно. Ей не нужно надеяться, у нее уже есть мужчина.
Далмат опустился перед гнездом на колени и его взгляд прояснился — совсем немного, только для того, чтобы увидеть, что гнездо действительно пусто. Он несмело коснулся выложенных ветками некрепких бортов. Эмилия присела рядом с ним. Он как будто вспоминал что-то из прошлой жизни. Интересно, знал ли он других драконов? Был ли драконом вообще в привычном понимании?
Эмилия коснулась его плеча, он повернулся, и теперь его напряженный взгляд сфокусировался на ней.
— Его нет, — просто сказал Далмат, и Эмилия поджала губы.
— Это… — она замялась, подбирая слова, которые не могли бы его ранить. Было трудно, потому что, казалось, ранить его может даже ее молчание. — Заметно.
— Его совсем нет, Лия.
06 Всякая птица свои песни поет
Посиделки в общей комнате нагоняли на Эмилию тоску. Все что-то обсуждали, а ее голова все еще была занята пустым холодным гнездом и стоящим перед ним опустошенным Далматом. Он как будто… горевал? Интересно, он больше человек или дракон?
Эмилия поправила повязку, чтобы она не сползала, и деловито закинула ногу на ногу, будто бы все нормально.
— Что такое? — Маркэль приобнял ее за плечи. — Еще болит?
— Немного, — соврала Эмилия. Она покосилась на Гарцин и продолжила: — Гарцин сделала мне мазь, я мажу, вроде, проходит.
Гарцин и правда сделала ей мазь. Она даже все еще ей мажется, чтобы не обижать
