странно, что она обращает на это столько внимания:
— Да.
— Ну и хорошо.
— Новые духи?
— Вроде того.
“Вроде того” — слишком расплывчато, чтобы быть правдой. Эмилия сдвинула брови и стиснула зубы. Опять он чего-то не договаривает.
Когда они вышли из общежития, Эмилия показала ему зажившую руку.
— Я думала, придется идти в перчатках, — издалека начала она. Хитрости ей было не занимать, но она была уверена, Далмат хитрее. Он перехватил ее руку и поднес к губам. Горячий влажный поцелуй на пальцах заставил ее поежиться. Он послушно обнял ее сильнее. — Как удачно, что у кого-то оказались лечебные поцелуи.
— И не говори, — кивнул Далмат. — Какая удача.
— Это как-то связано с тем, что ты превращаешься в дракона? — Эмилия посерьезнела и сжала его пальцы, которыми он осторожно удерживал ее руку. Он невозмутимо оставил на ее руке еще один поцелуй.
— Может и связано, — сказал он, и его губы изогнулись в хитренькой ухмылке. Эмилия в ответ изобразила такую же.
— Это значит, ты превращаешься в дракона?
— Не понимаю, о чем ты, — он помотал головой, и Эмилия выдернула у него руку. — Обижаешься?
Она отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что да, обижается. Далмат с улыбкой вздохнул; кажется, его забавляло, с каким упорством Эмилия пытается докопаться до его сущности. Ну ничего, рано или поздно она узнает правду. Лучше рано.
Теперь она избрала другую тактику. Она не стала кукситься и изображать из себя ребенка — в ее возрасте это уже работает не так хорошо, да и Далмат не похож на того, кто купится на ребенка. Она сделала расстроенное лицо и, не показывая расстройства, забурчала:
— Мне надоело, что ты от меня все скрываешь.
Она услышала, как Далмат за ее спиной выдохнул расстроганное и немного усталое “ооох”, и его руки тут же обняли ее, он прижался к ней и поцеловал в висок.
— Я ничего от тебя не скрываю, — шепнул он, и Эмилию прошибло разрядом чистой злости. Она развернулась; на ее лице смешались и удивление, и раздражение, и страх от того, что он внезапно оказался так близко. Его губы изобразили улыбку. — Успокойся, все хорошо. Просто постарайся расслабиться.
— Я не могу расслабиться, когда ты чуть не превратился в дракона, а потом такой “нет, что ты, я не превращаюсь в дракона”.
Он тяжело вздохнул и опустил голову. Так они стояли несколько мгновений. Когда Далмат собрался с силами, он поднял глаза и нашел взгляд Эмилии.
— Тебе станет легче, если я признаюсь?
Она закивала.
— Давай в другой раз?
— В какой другой раз?
— В более подходящей обстановке. А не в коридоре.
Эмилия сдвинула брови. Что это еще за “более подходящая обстановка”? Это что вообще? Почему нельзя просто сказать “да, я владею древней драконьей магией”, и она от него отстанет? Почему, а главное зачем он все так усложняет?
Танцевать было ее последним желанием. Хотя пожалуй что после знакомства с друзьями Далмата. До того, как она с ними познакомилась, она еще не знала, что лучше бы пошла танцевать. Далмат сильно не рассказывал о них, но Эмилия сразу отличила их в толпе одинаковых лиц: тощий и крупный. Пока Далмат вел ее сквозь зал, они смотрели только на нее. Тот, что крупный, раскинул руки, когда они подошли совсем близко, чем разогнал стоящих перед ним людей, и на его лице расцвела улыбка.
— Далмат, — он хлопнул его по плечу. — Ну наконец-то я дожил до того, что ты познакомишь меня со своей подружкой.
Далмат с лукавой полуулыбкой убрал с плеча его руку и крепче прижал к боку Эмилию, что совершенно не соответствовало его словам:
— Она не моя подружка.
— Да-да.
— В общем, — строго сказал Далмат, прерывая готовящиеся шутки. — Эмилия, это Неай. Он очень хотел с тобой познакомиться, потому что ты…
— Та самая Эмилия Арте, — оборвал его Неай и протянул руку. Эмилия несмело пожала ее, и Неай спрятал ее руку в ладонях. — О тебе ходят легенды. Рад. Очень рад.
— Легенды какого рода?
— Говорят, ты в одиночку сражалась с грифоном.
Эмилия опустила глаза. Это была правда, но как всегда только наполовину.
— Не совсем в одиночку, конечно… — смущенно ответила она, и Неай ободряюще хлопнул ее по плечу. — Не совсем сражалась.
— Брось, я восхищен.
— Это Хибэй, — Далмат указал на рыжего тощенького паренька в очках. Он стоял по другую сторону стола с закусками, опираясь о него руками. Наверное, надеялся, что Далмат его не заметит. — Он не очень любит большие компании, но ради тебя…
Хибэй помахал ей, но ни слова не сказал, хоть и стоял в пяти шагах.
— Забей на него, — тут же перевел внимание Неай. — Он прикольный парень, но если ты будешь так злобно на него пялить, он начнет заикаться.
Хибэй перевел теперь взгляд на Неая; получилось устрашающе, но Неай только рассмеялся.
— Хах, смотри на него, он обороняется.
— Да ладно тебе, — Далмат тронул его за плечо, и Неай немного поумерил свое возбужденное состояние. — Не расстраивай его еще сильнее.
Неай дернул головой и повел носом — Эмилия увидела, как дергаются его ноздри. Он приблизился к Далмату и стал слишком красноречиво его обнюхивать.
— Это чем от тебя пахнет? — спросил он. — Прикольчики какие-то. Новый одеколон?
Эмилия покосилась на Неая, и это не осталось незамеченным. Он обернулся к ней, и они стояли так несколько секунд, сверля друг друга глазами.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил он.
Эмилия наклонила голову и скривила губы. Она подумала, что они еще недостаточно долго знакомы, чтобы думать в одном направлении или хотя бы попробовать угадать, о чем каждый из них думает, но сказала только:
— Вряд ли.
— Он к тебе подкатывает.
Далмат строго исподлобья зыркнул на Неая.
— Да, я к ней подкатываю. И что ты мне сделаешь?
— Ничего, — Неай пожал плечами и ретировался, обошел стол и встал рядом с Хибэем, отзеркалив его позу. Теперь они оба претенциозно стояли, опершись руками о стол с закусками. — Стрельнешь одеколон на пару дней?
— Я подумаю, — уклончиво ответил Далмат, взял руку Эмилии и потянул на себя. — Танцевать пойдем?
— Да, пойдем, — ответила она и пошла за Далматом, погруженная в свои мысли. Мало кому нравится, когда от человека пасет свежей кровью. Нет, никому не нравится, когда от человека пасет свежей кровью. Далмат обнял ее и увлек в танец. Когда он невесомо поцеловал ее в щеку, она как будто проснулась.
— О чем задумалась?
О том, что Маркэль мог только что это видеть. Он не мог не прийти, и мог
