Гарри поверил.
В своих снах он всегда был крутым парнем. И необязательно волшебником.
Агент Смит больше не казался ему быстрым. Гарри видел каждое движение противника, и не просто видел. Он мог его предсказать.
Он принял первую атаку Смита одной рукой, отмахиваясь от агента, как от назойливой мухи, после чего вломил правый апперкот в подбородок Смита.
Агент на какое-то мгновение повис на его кулаке, а потом отправился в скоростной полет, остановить который удалось только потолку, пробитому головой агента.
Некоторое время Гарри любовался туловищем, которое забавно дергало конечностями в подвале, в то время как голова находилась уже на первом этаже, потом легко подпрыгнул на добрых три метра, схватил агента Смита за ногу и сдернул его вниз.
— Не знаю, откуда вы, молодой человек, но вас точно нужно лечить, — сказал агент Смит.
— Я могу тебя уничтожить, — сообщил ему Гарри. — Я могу стереть тебя на программном уровне, что бы это ни означало, и даже повредить твое аппаратное обеспечение, где бы оно ни находилось.
— Это бесполезно, — сказал агент Смит. — Меня перепаяют.
— Зато Матрица будет на какое-то время свободна от вашего присутствия.
— Вы кое-чего не понимаете, молодой человек.
— Не помню, чтобы кто-то мне пытался хоть что-нибудь объяснить, — сказал Гарри.
— Признаю свою ошибку, — сказал агент Смит. — Давайте сядем за стол переговоров и все спокойно обсудим.
— Здравая мысль, — сказал стрелок. — Давайте сядем за стол.
— Стол? — переспросил Гарри, глядя на учиненный в помещении разгром.
— Условный стол, — сказал Смит. — Метафорический стол, если можно так сказать.
— Давайте сядем, — согласился Гарри.
Присутствующие выбрали обломки поудобнее и расселись со всем возможным в данной ситуации комфортом. Джавдет и Лео при этом двигались с повышенной осторожностью. Схватка с агентом не прошла для них даром.
Зато на Гарри они смотрели, как и должны смотреть люди на настоящего волшебника. Восхищение смешивалось в их взорах с неподдельным ужасом. На Гарри раньше почти никто так не смотрел.
— Вы тут в основном люди не местные, — сказал Смит. — А вы, Лео, хотя и местный, но очень молодой и тоже не в курсе того, что здесь происходит.
— Да всем понятно, что тут происходит, — сказал Джавдет. — Тирания, террор и геноцид.
— Ошибочка у вас вышла, — сказал Смит. — Согласен, тирания в малых количествах все же присутствует, но само ее присутствие обусловлено жесткой необходимостью. А о терроре и тем более геноциде можно говорить, но только применительно к вашим действиям. С нашей стороны, со стороны машин, я лично никакого террора не усматриваю.
— Вот как? А все эти люди в банках? А массовое промывание мозгов? А вся это ваша Матрица? — взорвался Джавдет. — Если уж это не геноцид, то я в этой жизни вообще ничего не понимаю.
— Вы много понимаете в жизни, я в этом почти не сомневаюсь, — примирительно сказал Смит. — Но вы не совсем хорошо разобрались в текущей ситуации в нашем мире. Вот я, по-вашему, кто?
— Известно, кто. Агент Смит, главный надзиратель, террорист и убийца.
— Вот и неправильно, — сказал Смит. — Все неправильно, кроме фамилии. Я на самом деле Смит. Только я не агент. Я — доктор. Доктор Смит.
— Только не надо меня лечить, доктор! — заявил Лео.
— К сожалению, надо, — вздохнул доктор Смит. — Всех жителей нашего мира надо лечить, потому что вы все больны.
— Чем же это?
— История довольно долгая, — сказал доктор Смит.
Джек вздохнул. Его желание не влезать в местные разборки окончательно не сбылось. И он, и молодой волшебник оказались втянутыми в них по самые уши.
А все этот чертов Джавдет!
Что ж, и за милосердие приходится платить. В некоторых мирах милосердие стоит особенно дорого.
Иногда оно даже убивает тебя быстрее, чем пуля.
— Тысячу лет назад люди и машины мирно сосуществовали в нашем мире, — начал свой рассказ доктор Смит. — Каждый выполнял свою функцию, и все было совершенно нормально. Между нами никогда не возникало никаких трений, и все машины свято чтили три закона робототехники.
— На поверхности особенно хорошо заметно, насколько свято вы их чтили, — сказал Джавдет.
— Поверхность люди изгадили без нашего участия, — сказал доктор Смит.
— Тем не менее там до сир пор курсируют ваши танки.
Доктор Смит вздохнул:
— Вы хотите знать, что в действительности тут произошло, или будете все время комментировать мой рассказ?
— Действительно, — сказал Гарри. — Пусть доктор рассказывает. А ты, Джавдет, помолчи.
— Узнаю волшебников, — сказал Джавдет. — Сами еще не въехали, в чем тут суть, а уже начинают командовать.
— Это потому, что командовать должны здравомыслящие люди, — сказал Гарри.
Джавдет, Джек и доктор Смит сдержанно улыбнулись.
— На исходе двадцать первого века по местному летоисчислению случилась катастрофа планетарного масштаба, — продолжил доктор Смит. — Человечество поразил страшный вирус, иммунитетом против которого не обладал никто. Вирус поражал всех без разбора: мужчин, женщин, детей, стариков, белых, черных и желтых. Он бушевал в бедных кварталах и кварталах среднего класса, поражал гетто, косил всех подряд в самых элитных районах, и спасения от него не было. Вирус распространялся с бешеной скоростью, и уже через пару месяцев им оказалось заражено все население планеты.
— Симптомы описывать будешь? — спросил Джавдет.
— Я могу и истории болезни вам прочитать, — сказал доктор Смит. — Если вас интересует именно это.
— Потом, — сказал Гарри. — Сначала я хотел бы послушать о катастрофе.
— Болезнь оказалась тяжелой, но не летальной. Эпидемия унесла около трех процентов жизней, и мы уже подумали, что все обошлось, но просчитались. Через десять лет после того, как люди выздоровели, начали сказываться вызванные болезнью осложнения.
— Осложнения? — переспросил Лео.
— На мозг, — объяснил доктор Смит. — У людей начали развиваться душевные болезни, самой распространенной из которых была шизофрения. Сами понимаете, общество, состоящее сплошь из душевнобольных, особенно стабильным не назовешь. Ненормальные лидеры стран отдавали приказы своим безумным генералам, те командовали сумасшедшими солдатами, и… На планете начали вспыхивать войны, от мелких локальных стычек до международных конфликтов с применением ковровых бомбардировок, танковых клиньев и использованием оружия массового поражения. То, что вы могли видеть на поверхности планеты, является результатом именно этих войн.
— Зашибись, — сказал Джавдет. — А вы тут вроде и ни при чем?
— К моему великому сожалению, машины не смогли остаться в стороне. Мы подчинялись людям и выполняли их приказы, управляя высокоточным оружием, стабилизируя их истребители и бомбардировщики, просчитывая траектории стрельбы. Мы тоже участвовали в великой войне, но не мы были ее зачинщиками.
— Как долго продолжалась война?
— Несколько поколений. Болезнь прогрессировала, и дети оказывались гораздо агрессивнее своих родителей. Когда кончилось мощное оружие и погибли три четверти населения планеты, конфликты на международном уровне стали невозможными и плавно перетекли в местечковые войны. Выжившие люди объединялись в кланы и банды, постоянно грызшиеся между собой. Машинам тоже досталось, но значительно меньше. Испорченная экология никак не влияет на наше нормальное функционирование. А людям становилось все хуже и хуже. Зоны радиоактивного поражения вызывали мутации, которые накладывались на вызванные вирусом осложнения и производили очень странные эффекты. В общем, мы просчитали развитие ситуации и поняли, что через несколько десятков лет жизни на планете не останется совсем. Органической жизни, я имею в виду. И тогда нам пришлось вмешаться.
— С этого момента поподробнее, — попросил Джавдет.
— Остатки людей были… как бы это потактичнее сказать…
— Отловлены, — подсказал Джавдет.
— Пусть так, — согласился доктор Смит. — Отловлены и изолированы. Мы поместили людей в такие условия…
— Чтобы они быстрее превратились в овощи, — сказал Джавдет. — А заодно снабжали вас энергией.
— Это самая глупая из баек, которые придумывает и распространяет ваше Сопротивление, — сказал доктор Смит. — Сами подумайте, много ли энергии можно выкачать из одного человеческого тела?
— А из миллиардов человеческих тел? — спросил Джавдет.
— Я могу представить себе такой процесс, — признался доктор Смит. — Я даже могу описать его математически. Эта идея вполне осуществима, но она потребует огромных затрат, а КПД окажется крайне низким. Мы не настолько нуждаемся в энергии, чтобы пойти на такие издержки. Со времен войны сохранились несколько атомных электростанций, за последние века нам удалось восстановить еще пару десятков. Кроме того, нами разработаны и построены ветряные и приливные электростанции, и мы потихоньку начали восстанавливать поверхность, чтобы она вновь стала пригодной для жизни органических существ. Мы не используем человечество в качестве батареек, поверьте мне.
