Насколько известно Хэлу, его коллеги Майкл Пемулис, Джим Сбит, Бриджет С. Бун, Джим Трельч, Тед Шахт, Тревор Аксфорд и, вероятно, Кайл Д. Дойл, Дылда Пол Шоу и - с меньшей вероятностью - Фрэнни Анвин - все они знают, что Хэл регулярно бегает тайком курить. Вообще-то также отнюдь не невероятно, что знает и Бернадет Лонгли; и, разумеется, вечно что-то подозревает неприятный тип К. Фрир. И брат Хэла, Марио, тоже не зевает. Но это и все, в плане общеизвестности. И даже хотя вообще-то Пемулис, Сбит, Бун, Трельч, Аксфорд и иногда (в медицинских или туристических целях) Стайс и Шахт – все тоже известны как любители травки, в тех редких случаях, когда Хэл накуривался с кем-то еще, - чего он в целом избегал, - он курил только с Пемулисом. А, он забыл: Орто («Тьма») Стайс, из Партриджа, Канзас, точно знает; и старший брат Хэла, Орин, даже на расстоянии, кажется, таинственным образом догадывается о большем, чем говорит прямо, если только Хэл не придумывает у его телефонных ремарок подтекст, которого на самом деле нет.
Мать Хэла, миссис Аврил Инканденца, и ее приемный брат доктор Чарльз Тэвис, в настоящий момент директор ЭТА, оба знают, что Хэл иногда пьет спиртное, например по выходным с Трельчем или, может, с Аксфордом, в клубах на авеню Содружества у подножия холма; в «Неисследованной жизни»[14] каждую пятницу проходит пресловутая ночь «слепого вышибалы», когда наливают на условиях всеобщего доверия. Миссис Аврил Инканденца не в восторге, что Хэл пьет, во многом потому, что его отец при жизни был алкоголиком, и, говорят, отец его отца тоже, в Аризоне и Калифорнии; но нехарактерная для возраста Хэла академическая развитость и особенно успех в последнее время в среде юниоров доказывают, что ему не вредят те скромные количества алкоголя, которые, как она уверена, он потребляет, –невозможно одновременно злоупотреблять алкоголем и показывать такие высокие результаты в школе и на корте, успокаивает ее психолог-консультант ЭТА доктор Раск, и особенно на корте, - и Аврил кажется, что заботливая, но не придирчивая мать-одиночка должна знать, когда можно закрыть глаза и позволить двум полноценно функционирующим сыновьям совершить все возможные ошибки и учиться на своем горьком опыте, вне зависимости от того, как сильно ее, мать, будут терзать тайные волнения. И Чарльз поддерживал ее во всем, что касалось детей. И видит бог, пусть лучше Хэл время от времени выпивает пару кружек пива, а не потребляет бог знает какие эзотерические вещества со скользким Майклом Пемулисом и мерзким Джеймсом Сбитом, при виде которых Аврил колотил материнский нервный озноб. В конце концов, заявила она доктору Раск и Тэвису, пусть лучше Хэл живет с осознанием того, что мать ему доверяет, что она верит, поддержит и не осудит, не будет терзаться волнениями или заламывать деликатные руки, если он, Хэл, время от времени пропускает, к примеру, по кружечке канадского эля с друзьями, и потому изо всех сил скрывает от Хэла материнский ужас, что ее сын запьет, как Джеймс или как отец Джеймса, лишь бы Хэл жил с успокаивающим знанием, что может быть прямым с ней в вопросах вроде алкоголя и не бояться, что вне зависимости от обстоятельств от нее нужно что-то скрывать.
Доктор Тэвис и Долорес Раск обсуждали тет-а-тет, что среди фобий Аврил, от которых она так безропотно страдает, немаловажное место занимает черный ужас перед тайной или секретностью относительно сыновей во всевозможных формах.
Аврил и Ч.Т. ничего не знали о пристрастии Хэла к качественному Бобу Хоупу и подпольных уединениях, что, очевидно, в каком-то смысле доставляло Хэлу удовольствие, хотя он ни разу и не задумывался, почему. Почему это доставляет удовольствие.
Территория ЭТА на холме пронизана туннелями. Аврил И., например, которая в последнее время больше не покидает пределы ЭТА, редко появляется на улице, а взамен, скрючившись, перемещается по туннелям между Домом директора и своим кабинетом, что рядом с кабинетом Чарльза Тэвиса в административном блоке - здании из розового кирпича с белыми колоннами в неогеоргианском стиле, которое, по словам Марио, похоже на куб, который проглотил слишком большой мяч[15]. Между фойе, приемной и кабинетами администрации на втором этаже Ад-блока и качалкой, сауной, раздевалкой и душевой этажом ниже идут два лифта и одна лестница. От душевой мальчиков к гигантской прачечной под Западными кортами ведет широкий туннель из цемента слоновьего цвета, и два туннеля поуже расходятся лучами от сауны на юг и на восток по направлению к полуподвалам сферокубулярных протогеоргианских зданий поменьше (с классными комнатами и общежитиями B и D); эти два подвала и туннельчики часто служат кладовой студентам и переходами между личными комнатами проректоров[16]. Два туннеля еще меньше, вмещающие только того взрослого, который не против передвигаться скрюченной обезьяноподобной походкой, в свою очередь, соединяют каждый полуподвал с бывшими помещениями для занятий оптикой и кинопроизводства Лита, Огилви и усопшего доктора Джеймса О. Инканденцы (ныне покойного), которые находятся под землей чуть западней Дома директора (из каковых помещений также идет туннель нормального диаметра прямиком до нижнего уровня административного здания, но его назначение с годами постепенно менялось, и теперь в нем слишком много голой проводки, горячих труб и вентиляционных отверстий для нормального передвижения), и с кабинетами завхоза почти под центральным рядом уличных теннисных кортов ЭТА, каковые кабинеты и помещения для персонала, в свою очередь, связаны со складом для Легкого и насосной ЭТА оштукатуренным туннелем, наспех выкопанным силами «Всепогодными надувными постройками TesTar Corp.», которые вместе с ребятами из «Промышленных устройств по перемещению воздуха ATHSCME» возводят и обслуживают дендриуретановый надувной купол, он же Легкое, которым на зимний сезон накрывают средний ряд кортов. Грубый шершавый туннель между завхозом и насосной проходим только посредством карачек и представляет собой для тренерского состава и администрации практически белое пятно, будучи популярным только у Туннельного клуба младших учеников академии, а также некоторых подростков с тайной непреодолимой жаждой ползать на карачках.
Склад Легкого, по сути, с марта по ноябрь непроходим, потому что забит сложно уложенным дендриуретановым полотном Легкого и разобранными секциями гибких воздуховодов, лопастей вентиляторов и проч. Рядом насосная, хотя, чтобы до нее добраться, придется выползать назад в туннель. На инженерных планах насосная где-то примерно в двадцати метрах под самым центром центральных кортов среднего ряда и похожа на зависшего вверх лапками паука - безоконный овальный зал с шестью изогнутыми воздуховодами в человеческий рост, выходящими на поверхность. И в насосной шесть отверстий по кругу, для изогнутых воздухопровоов: три двухметровых в диаметре вытяжные отдушины с привинченными у решеток огромными турбинными лопастями и еще три - с вентиляторами впуска ATHSCME, которые всасывают воздух с поверхности, прогоняют через зал и в три вентилятора на выхлоп. Насосная, по сути, - легочный орган, или эпицентр огромной шестивекторной аэродинамической трубы, и в рабочем состоянии ревет как баньши, что бьется в дверь, хотя на полную мощность ее запускают, только когда стоит Легкое, обычно в ноябрь-март. Зимний наземный воздух втягивается вниз в зал вентиляторами впуска, пропускается через три вытяжных вентилятора и уносится снова вверх, в лабиринт пневматического трубопровода в стенках и куполе Легкого: давление воздуха и поддерживает хрупкое Легкое в надутом состоянии.
Когда Легкое спускают и убирают, Хэл спускается, идет, а потом бредет пригнувшись до кабинетов завхоза, чтобы убедиться, что там никого нет, затем ползет в насосную с сумкой в зубах и активирует один из больших вытяжных вентиляторов, и втайне накуривается, и бледно выдыхает через лопасти в отдушину, чтобы любой запах засосало в воздухопровод и выдуло через решетку на западной стороне Западных кортов - отверстие с резьбой и фланцем, куда бодрые ребята в белом из ATHSCME скоро прикрутят артериальный воздухопровод Легкого, когда Штитт и Ко из тренерского состава решат, что для уличного тенниса погода уже неподходящая.
В зимние месяцы, когда любой запах перекачивается в Легкое и так и висит там, вызывая подозрения, Хэл в основном ходит в самую далекую уборную общежития, влезает на унитаз в кабинке и выдыхает в решетку вытяжки в потолке; но в этом решении не хватает некоего сложного элемента тайной подземной драмы. Это еще одна причина, по которой Хэл страшится дня Независимости, наступления Классического турнира «Что-за-Бургера», Рождества и неподходящей погоды, а также возведения Легкого.
Рекреационные наркотики более-менее традиционны для любой американской средней школы - возможно, из-за беспрецедентного давления: пост-латентность - пубертатный период - ангст - грядущее взросление и т.д. Помогают сладить с интрапсихическими бурями и т.д. С самого основания ЭТА существовал определенный процент игроков-подростков высокого калибра, которые улаживали внутреннюю погоду посредством химии. В основном это безобидное и безопасное временное развлечение, а не что-нибудь; но традиционно меньшее и хардкорное подмножество полагается на личную химию, чтобы сладить и с особыми требованиями ЭТА - декседрин или низковольтный метедрин[17] до матчей и бензодиазепины[18], чтобы прийти в себя после, с «Оползнями» или «Синим пламенем» вдогон в каком-нибудь понимающем ночном клубе[19] на Содружке или с пивом и бонгами в отдаленном уголке академии по ночам, чтобы замкнуть цикл драйва и расслабона, с грибами или Х, или чем-нибудь из класса «легких дизайнерских»[20] - а может, иногда с чутком «Черной звезды»[21], если выдается свободный от матчей и особых требований выходной, чтобы, по сути, перезагрузить целиком материнскую плату, продуть все схемы, медленно восстановиться и практически неврологически переродиться и начать поэтапный цикл заново... этот циклический алгоритм, если ваша проводка изначально в норме, на удивление хорошо помогает в подростковый период и иногда даже хорошо лет за двадцать, пока не начнет накрывать.
