В ответ на протяжное тявканье немецкого пулемета, одиноко рявкнула откуда то из-за дома невысокого калибра танковая пушка. Неуверенно, коротко огрызнулся и пулемет Дегтярева...
  Было семь утра. Миша к этому времени проснулся, обливался во дворе холодной водой.
 Свежий воздух, наполненный ароматами луговых трав и цветов, ласкает его худощавое, мускулистое тело. Весело чирикают воробьи, склевывая найденные очистки от картофеля. Миша фыркает от удовольствия, получая небывалый заряд бодрости и энергии. Он наслаждался радостью жизни, домашним покоем. Его душа, истерзанная, испытаниями в ходе перехода на Пропойск, благоговейно вбирала в себя деревенские звуки, краски и запахи. Тягостное, вчерашнее настроение, усталость быстро испарялись, словно дрожащие на листьях капельки росы под лучами июльского солнца. Рядом находится мать. Она с умилением смотрит на первенца, готова по первой команде подать льняной рушник. В сарае приветственно мычит Полинушка, почуяв силу и восторг, молодого хозяина.
  — Эх, мама, какая красота!— воскликнул Михаил, закончив умываться. Мать подала сыну льняное отбеленное полотенце. Улыбаясь, покряхтывая, юноша стал усиленно им растираться. Васильковые глаза горят. Мышцы вздулись, вот-вот кожа лопнет. Но не успел закончить утренние процедуры Михаил, как эхом докатился начавшийся невдалеке бой. Миша вздрогнул, быстро отдал матери рушник. Лицо исказилось злой решительностью, гневом.
 — Вот и пришли, гады... Стремительно наступают фашисты. Мама, надо уходить.
&nbs -Что, уже? — проговорила мать, схватилась за голову. В глазах боль и тревога за сына.
 -Да, мама. Стреляют в Поляниновичах. Мне надо уходить. Собери еду в мешок, не забудь положить соли. Я убегаю.
 — Сейчас, Мишенька, сейчас, — засуетилась Акулина. Но тут до нее дошло, что кругом немцы, а Михаил уходит. — А ты куда убегаешь, сынок?
 -Мама, потом расскажу, быстрее делай, что я тебя говорю. — Миша скорым шагом направился к дому, чуть не сбив на пороге Веру.
 -Миша, стреляют?— на Михаила в упор смотрели большие, проникновенные, небесного цвета глаза. В них не было страха. Но не было решительности и злости, что сестра прочла в глазах брата.
 -Да, Вера, это немцы пришли. Я ухожу к Трофиму. Буду недалеко. Береги мать и детей, — выпалил Михаил и вбежал в дом. Быстро надел чистую рубашку, пиджак. По дороге натянул кепку. На секунду задержался возле матери. Прижался, взволновано произнес:
 — Мамочка, за меня не беспокойся. Все будет нормально. Вот увидишь, скоро придут наши войска. Они погонят фрицев назад. Ты же слышала, что Молотов сказал: 'Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами'. Я верю в Красную Армию. Обнимая мать, он глазами попрощался с Верой, с младшими сестрами. Те, словно котята, вертелись у печи. Дети не понимали еще, куда торопится взрослый брат.
 -Дай та, бог, сынок. Дай та, бог, — шептала Акулина, прислонив голову к широкому плечу сына. — Но ты не лезь на рожон, Мишенька. Береги себя. Ты один у нас, кормилец, — мать всхлипнула.
 -Все, мама, все. Мне пора. — Миша отстранился. Со щеки матери стер набежавшую слезу. Армейский мешок с едой — в жилистой, сильной руке. Нога уже на пороге. Но, видя унылые и подавленные лица родных, чтобы как— то всех приободрить, с высоты пробасил:— Выше голову сестрички. Я вернусь. Мы еще Гитлеру опалим усы. dd>  Дети засмеялись.
 -И еще кому-нибудь,— вдруг понуро и тихо, не смеясь, проронила Акулина, стер краем платка слезы.
 -Что ты сказала, мама?— Миша недоуменно, строго посмотрел на мать, задержавшись у двери.
 -Беги, сынок. Беги. Это я так, просто, по-бабьи, — без улыбки ответила Акулина.
 -Мама, ты больше так не говори. — Брови юноши сдвинулись. Пальцы нервно терзают козырек.
 -Не буду, сынок...— Акулина насупилась. Взгляд колкий, исподлобья. Но через секунду глаза теплеют, увлажняются. Женщина с надрывом выплеснула: — Иди же, наконец, Миша. С богом, иди....
  Михаил недоуменно пожал плечами, выскочил из хаты. От резкого удара забилась в судорогах дверная лямка засова. Малые дети вздрогнули, прижались к матери. Акулина всхлипнула, обняла их. — Вот и все, детки мои, докатилась и до нас беда...
  Миша, тем временем, оглядываясь по сторонам, бежал огородами. Он не видел, как из-за окна крайней хаты за ним внимательно наблюдали недобрые глаза.
 -Глянь мать, как Миша 'стропила' бежит. Как гусь согнулся, — скалились пожелтевшие зубы.
 — Скоро добегается, — вторили тому.— Немцы порядок наведут. Отольются 'большакам' наши слезки. Загубили гады батьку. Кулака нашли краснозадые.
 -Мать а, правда, что 'дядьков' Мишкиных то же раскулачили в 30-м.
 -Ой, Аркаша. Пойми этих людей. У Акулины Восьмериковой четверо братьев на Соловки упекли, а она стала ударницей колхоза. А какое хозяйство было у них? Ты бы видел? Три коня, пять коров. А земли сколько? Как выйдут в поле не угнаться за ними. А теперь что? Девки и зимой босыми ходят. Одно слово — голытьба...
 Оставив позади себя родной поселок Заболотное, Миша принял правее и выскочил к заболоченной, почти пересохшей реке. Можно сказать ручью. Гнилушка последние годы совсем обмелилась и заболотилась, была проходима во многих местах.
 Миша хотел обойти болотце и направиться в сторону Дорок, небольшой деревни, которая находилась правее Полянинович и укрыться в здешнем лесу. Там он договорился встретиться с Трофимом, местным учителем биологии, в случае тревоги. Не добежав метров тридцать до болотца, упал в осоку и пополз назад к кустам ивняка. Перед ним явственно, как на ладони, стала развертывается первая, ужасная картина приблизившегося боя. Схватка короткая, неравная.
 Краснозвездный советский танк Т-26, отступая через центр Полянинович, выскочил на проселочную дорогу, ведущую в Заболотное. Дорога пролегала через мостик, мимо Михаила. Танк завертелся, опасаясь, что мост не выдержит веса, провалится. Но получив, ураганные порции свинца, накативших мотоциклеток, газует и легко перелетает по деревянному настилу. Обрадованный, дает прицельную очередь из пулемета. Она удачно прошивает один мотоцикл, попадая в бензобак.
 Раздался взрыв. Бесформенные куски и обломки 'Цундапа', вместе с искалеченными фашистами горя и дымясь, заваливаются набок. Но и танк был поврежден. Удалившись метров на сто стал дергаться, пока не заглох. В это время из деревни вылез немецкий средний танк со свастикой на борту.
  Медленно развернув башню, он в упор расстрелял краснозвездную машину из короткоствольной пушки. Русский танк не отвечал, видимо, из-за отсутствия боеприпасов.
