Эти более сложные примеры наводят на мысль, что, применяя слово устойчивость к живым организмам или саморегулирующимся циклам, мы должны учитывать специфические особенности рассматриваемых явлений. Для акробата на проволоке важно его так называемое «равновесие»; а для тела млекопитающего — его «температура». Изменение в состоянии этих важных переменных постоянно отмечается в коммуникационных сетях тела. Чтобы следовать особенностям явления, мы должны всегда определять «устойчивость» по отношению к сохраняющейся истинности некоторого описательного утверждения. Утверждение «Акробат находится на проволоке» остается истинным при наличии слабого ветерка и небольших колебаний проволоки. Эта «устойчивость» — результат непрерывных изменений в описаниях положения акробата и его балансировочного шеста.
Следовательно, когда мы говорим о живых объектах, все утверждения об «устойчивости» должны дополняться некоторым описанием, поясняющим, к какому логическому типу относится слово «устойчивый». Далее, особенно в Главе 4, мы увидим, что любое описательное утверждение должно характеризоваться в соответствии с логическими типами подлежащего, сказуемого и контекста.
В такой же точности нуждаются и все утверждения об изменении. Глубина таких изречений, как французская пословица «Plus ça change, plus c’est la même chose» [Чем больше оно меняется, тем больше остается тем же самым (фр.). — Прим. перев.], объясняется смешением логических типов. То, что «меняется», и то, что «остается тем же самым» — это описательные утверждения, но разного уровня.
Список предпосылок, разобранных в этой главе, нуждается в некоторых комментариях. Прежде всего, он ни в коем случае не полон, и мы не утверждаем, что вообще возможно составить полный список истин и обобщений. Да и может ли быть наш мир в принципе описан каким-либо конечным списком?
При подготовке этой главы я отбросил еще около десятка предпосылок, и несколько других перенес из этой главы в Главы 3, 4 и 5. Однако, при всей неполноте этого списка, читатель может проделать с ним ряд упражнений.
Во-первых, когда ученый видит список чего бы то ни было, у него возникает естественное желание расклассифицировать или упорядочить входящие в него предметы. Частично я это проделал, разбив список на четыре группы, элементы которых связаны друг с другом различными способами. Нетривиальное упражнение состояло бы в том, чтобы перечислить способы, которыми могут быть связаны друг с другом такие истины и предпосылки. Я предлагаю следующую систему:
Первый блок включает в себя номера с 1 по 5, которые, по-видимому, представляют собой связанные друг с другом аспекты такого важнейшего явления, как кодирование. Здесь, например, легко заметить, что утверждение «наука никогда ничего не доказывает» тождественно различию между картой и территорией; то и другое следует из опытов Эймса и из естественнонаучного обобщения, гласящего, что «объективного опыта не существует».
Интересно отметить, что с абстрактной и философской точки зрения эта группа обобщений должна быть тесно связана с чем-то вроде бритвы Оккама или правилом экономии. Без подобного решающего критерия невозможно решительно предпочесть одну гипотезу другой. Оказывается, для этого необходим критерий, предпочитающий простоту сложности. Но эти обобщения связаны также с нейрофизиологией, экспериментами Эймса и другими подобными вещами. Сразу же возникает вопрос: поскольку в процессе восприятия содержится нечто вроде бритвы Оккама или критерия экономии, нет ли связи между процессами восприятия и более философскими проблемами? При рассмотрении вопроса о частях и целом в пункте 5 мы показали, как происходит обычное преобразование в ходе процессов, называемых описанием.
Разделы 6, 7 и 8 образуют второй блок, относящийся к вопросам случайности и упорядоченности. Как можно заметить, представление о том, что нечто новое может возникнуть только случайно, почти полностью противоречит неизбежности энтропии. При обсуждении экономики гибкости в Главе 6 мы займемся вопросами положительной и отрицательной энтропии (см. Словарь) и отметим резкие различия между обобщениями, которые выражаются этими словами, и обобщениями, связанными с энергией. Пока отметим только интересную формальную аналогию между видимым противоречием в этом блоке и различием, проведенным в разделе 9 третьего блока, где число противопоставляется количеству. Тип мышления, связанный с количеством, во многих отношениях напоминает мышление, относящееся к понятию энергии; в то время как понятие числа гораздо теснее связано с понятиями паттерна и отрицательной энтропии.
Основная загадка эволюции состоит, конечно, в противоречии между вторым законом термодинамики и тем наблюдением, что новое возникает лишь случайным образом. Именно это противоречие частично объяснил Дарвин своей теорией естественного отбора.
Последние два блока из нашего списка составляют разделы с 9 по 12 и с 13 по 16. Я предоставляю читателю самому сформулировать, какие внутренние связи присутствуют в этих блоках, и придумать другие блоки, отражающие его собственный способ мышления.
В Главе 3 я продолжу развивать свой тезис, перечисляя обобщения и предпосылки. Однако я подойду ближе к центральным проблемам мышления и эволюции и попытаюсь дать ответ на следующий вопрос: каким образом два или более элемента информации (или команды) могут действовать совместно или друг против друга? Этот вопрос с его многочисленными ответами представляется мне основным вопросом любой теории мышления или эволюции.
III. МНОЖЕСТВЕННЫЕ ВЕРСИИ МИРА
Что я тебе говорю трижды — верно.
Льюис Кэрролл, Охота на Снарка
В Главе 2 «Каждый школьник знает…» читатель познакомился с рядом основных идей о мире, с элементарными утверждениями или истинами, с которыми должны считаться любая серьезная эпистемология и любой серьезный эпистемолог.
В этой главе я перехожу к несколько более сложным обобщениям, поскольку сейчас мы займемся прямым, понятным для всех вопросом: «Какой выигрыш или какое приращение в знаниях достигается при объединении информации из двух или более источников?»
Эту главу и Главу 5 «Множественные версии отношений» читатель может воспринимать просто как еще две идеи, которые должен знать каждый школьник. На самом деле, когда я начинал писать эту книгу, весь материал этих двух глав объединялся одним заголовком «Два описания лучше, чем одно». Но через три года работы над книгой я обнаружил, что под этим заглавием объединено множество разнообразных разделов, и понял, что объединение информации из различных источников — это мощнейшее средство для понимания того, что в Главе 1 я назвал «связующим паттерном». Именно благодаря исследованиям конкретных способов объединения друг с другом двух или более идей я обратил внимание на некоторые особенности этого великого паттерна. В этой главе я расскажу о тех комбинациях, которые, по-видимому, доставляют воспринимающему организму информацию об окружающем мире или о нем самом, как части внешнего мира (например, когда живое существо видит собственный палец). В Главе 5 я буду говорить о комбинациях более тонких и, несомненно, более биологических или «жизненных» — тех, что доставляют воспринимающему организму бOльшую информацию о внутренних отношениях и процессах, которые называются словом «Я».
В каждом случае я в первую очередь буду задавать один и тот же вопрос — какой выигрыш в понимании достигается с помощью объединения информации. Напомню, однако, что за этим простым, поверхностным вопросом кроется более глубокий и, может быть, даже мистический вопрос: «Поможет ли изучение этого частного случая, когда прозрение наступает при сравнении источников, понять, как устроена вселенная?» Мой метод состоит в выяснении непосредственного выигрыша в каждом случае, но моя конечная цель — исследование более общего связующего паттерна.
1. СЛУЧАЙ РАЗЛИЧИЯ
Самый простой, но самый глубокий из всех этих примеров состоит в том, что различие возникает только при наличии хотя бы двух объектов. Чтобы обнаружить различие, то есть получить информацию, необходимо иметь два объекта (реальных или воображаемых), различие между которыми заключено в отношениях между ними; а ситуация в целом должна быть такова, чтобы различие между ними могло бы представляться различием внутри некоторого устройства, способного обрабатывать информацию, например, мозга или, может быть, компьютера.
Глубокий вопрос, на который невозможно ответить, состоит в том, какова природа этих «хотя бы двух» различных предметов, самим своим различием порождающих информацию. Очевидно, каждый из них по отдельности — для психики и восприятия — это нечто нереальное, несуществующее. Нечто одновременно существующее и несуществующее. Непознаваемое, Ding an sich, звук от хлопка одной рукой.
