* * *
По указанию Эф Эф я взял с подлокотника висевший там обруч и водрузил его себе на голову. Послышалось негромкое жужжание, из недр металлического обода выдвинулась тонкая изогнутая пластина, закрыв мне сперва лоб, а затем и глаза.
– Только не пугайтесь, Игорь, – услышал я напоследок голос Федора Федоровича – и в следующий миг, внезапно утратив опору под ногами и под пятой точкой, рухнул в черную пропасть.
Несмотря на предупреждение бородача, от вскрика я, наверное, не удержался бы, но дыхание перехватило, и возглас застрял у меня где-то на подходе к горлу – наверное, оно и к лучшему, меньше позора. Впрочем, «падение» длилось недолго – не прошло и пяти секунд, как тьма вокруг меня развеялась, и я обнаружил себя на городской улице, широкой и идеально прямой. По обе ее стороны теснились дома – вроде бы каменные, но невысокие, в один-два этажа. Мостовая представляла собой не слишком ровный настил из досок, местами заметно подгнивших. Сам же я стоял… Хотя нет! Я не стоял, не сидел и не лежал: опустив глаза, я не узрел ни собственных ног, ни туловища. Меня на этой улице не было вовсе! И все же я ее видел – так, словно находился прямо посреди дороги!
Взгляд мой заметался, картинка вокруг задергалась – голова у меня тут же закружилась, и руки сами собой взметнулись, ища опору. Правая тут же ее и обрела, наткнувшись на плечо Федора Федоровича – то, что это было именно оно, я сообразил не сразу – на улице бородач также отсутствовал.
– Спокойно, Игорь, – услышал я голос Эф Эф, идущий теперь откуда-то сверху – взор мой тут же устремился туда, но наткнулся лишь на серо-синее небо – без облаков, но и без солнца. Сумерки? Или Питерская белая ночь? – Дышите глубже, – продолжил Федор Федорович, невидимой ладонью подхватив меня под невидимый же локоть. – И, по возможности, не вертитесь, смотрите прямо вперед – благо уже есть на что.
Вняв совету, я набрал в легкие побольше воздуха, опустил голову – и наконец увидел то, ради чего, вероятно, и нацепил «волшебный» обруч: запряженную шестеркой лошадей карету, остановившуюся прямо посреди улицы. Привстав на козлах, кучер в синем кафтане в гневе и ужасе замахивался кнутом на здоровенного мужика, одной рукой ухватившегося за какую-то деталь конской упряжи, а другой целя в возницу из пистолета.
В человеке возле лошадей я без труда узнал Горислава.
– Внимание! – послышалось вдруг – снова сверху, но уже не голосом Эф Эф. – Место действия смещено относительно расчетного на пятьдесят три метра к северу. По оценке Машины, отклонение от плана существенное, но не критичное.
– Это оператор, – пояснил из небытия Федор Федорович. – Мы его слышим, а он нас – нет.
– А наши там? – спросил я. – Горислав, он слышит?
– Тоже нет. Большое неудобство, кстати, но так уж это работает.
– А что он такое сказал про отклонение? – снова спросил я.
– Оператор отметил, что наш эмиссар перехватил карету на пятьдесят три метра дальше, чем планировалось, – пояснил Эф Эф.
– Почему? – само собой вырвалось у меня.
– Как уж сумел. Невозможно просчитать все до миллиметра…
В этот момент грянул выстрел – пальнул пистолет Горислава. Лошади дернулись, но остались на месте, а вот кучер, беспомощно взмахнув руками, выронил кнут и повалился с козел на деревянную мостовую.
– Он убил его? – ахнул я.
– Да, – спокойно ответил Федор Федорович. – Вас это смущает?
– Ну… – даже растерялся я.
– Кучер Архип и так бы умер через два дня – упал бы пьяным в канаву и захлебнулся. Перед этим избив беременную жену – так, что у той случился выкидыш. Но дело даже не в этом. Окажись Архип трезвенником и примерным семьянином, впереди у которого оставалась бы еще четверть века праведной жизни – это ничего бы не изменило, им все равно пришлось бы пожертвовать. Ради лучшего будущего. Хотя тогда, возможно, Машина учла бы это в расчетах – и скорректировала план.
– То есть Машина решает, – хмыкнул я.
– Не отвлекайтесь, Игорь, – в голосе Эф Эф промелькнула нотка суровости. – Просто смотрите.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тем временем, с запяток экипажа соскочил рослый лакей – но вместо того, чтобы кинуться на нападавшего, со всех ног бросился наутек. Горислав же, небрежно отбросив в сторону использованный пистолет и выхватив из-за кушака другой, вразвалочку подошел к карете и распахнул украшенную гербом – золотым пегасом на синем щите – дверцу. Меня «потащило» вперед – вернее, это картинка рванулась ко мне – словно камера наехала на снимаемый объект. На миг моя голова снова закружилась, а когда приступ отступил, я разглядел пассажиров кареты: пожилого, лет шестидесяти, мужчину в синем мундире с большой серебристой звездой какого-то ордена на груди, и позади него – бледную как полотно девушку, где-то ровесницу Ольги с Полиной.
– Пожалуйте кошель, барин, – бросил Горислав, грубо тыча дулом пистолета в бок хозяину кареты. – И цацку тоже, – требовательно указал он на орден. – О, да с вами тут девка! – добавил «разбойник» радостно, сделав вид, что только сейчас заметил вторую пассажирку. – Смекаю я, что и ей найдется чем уплатить!
Засуетившись, девушка принялась торопливо снимать с пальчика колечко, то сходу не поддалось, что, кажется, явилось для несчастной последней каплей – закатив глаза, пассажирка лишилась чувств.
– О, испужалася! – хохотнул Горислав. – Ну да ниче, как до дела дойдет – небось очухается!
– Сударь, умоляю, – пролепетал пассажир, неловко шаря за отворотом своего мундира. – Забирайте деньги, награду – что хотите, даже саму мою жизнь! Только не трогайте дочь!
– Судари, ваш-высокпревсхво, у вас в Сенатах заседают! – насмешливо заявил «разбойник». – А мы люди простые и судим запросто. Сказано: девка со мной пойдет!
– Внимание! – разорвал вдруг разворачивавшуюся перед моими глазами картину голос оператора. – У нас неучтенный фактор! Уровень угрозы для миссии – критический!
Бесцеремонно «оттащив» назад, меня «развернуло»: от ближайшего дома к карете бежал какой-то человек – взлохмаченный, в полураспахнутом палевого цвета жилете поверх белой рубахи, одном лишь левом сапоге – но с обнаженной шпагой в руке. Увлеченный «светской беседой» с пассажирами, Горислав незнакомца не видел, намерения же последнего сомнений не вызывали – проткнуть незадачливого налетчика насквозь – и это только для начала…
Нежданного спасителя отделяло от кареты уже каких-то пять-семь шагов, когда где-то рядом раскатисто громыхнуло. Стрелял не Горислав: пуля поразила незнакомца сбоку, почти в спину – швырнув того на мостовую ничком. Угодив острием в щель между досками, выпущенная несостоявшимся защитником из рук шпага встала торчком и закачалась перевернутым маятником, несчастный же хозяин ее, прохрипев напоследок нечто малочленораздельное, застыл недвижим.
Только теперь Горислав угрюмо обернулся – как оказалось, для того, чтобы встретиться глазами с убийцей незнакомца, как раз ворвавшимся «в кадр». Это был второй эмиссар Ордена, одетый офицером Виктор Панкратов – так же, как и его недавняя жертва, с обнаженной шпагой. От пистолета – или из чего он там только что стрелял – засланец уже успел избавиться.
– Ах ты каналья! – на всю улицу прокричал новый герой, хватая «разбойника» за плечо и с поразительной легкостью отшвыривая его прочь от кареты. Широко взмахнув вслед покатившемуся кубарем Гориславу шпагой – но, разумеется, не ударив – не теряя времени, Виктор подскочил к пассажирам.
– Штабс-капитан Овечкин из свиты его превосходительства генерал-лейтенанта фон Трейдена, иркутского военного губернатора, – молодцевато представился он. – Шел мимо, вижу: неладное творится…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В этот момент снова раздался выстрел: сбив шляпу с головы Панкратова, пуля ударила в потолок кареты.
– Один момент, ваше высокопревосходительство, не уходите никуда, охраняйте юную даму, – изменившись в лице, рявкнул «штабс-капитан» и проворно соскочил с подножки.
Стрелкá – все того же Горислава – он застал позади кареты: сидя на мостовой, тот спокойно перезаряжал пистолет.
