– По ходу, они и так уже вовсю булькают… – буркнул я. – Ладно, а с Аляской-то хоть все получилось? Про это же не возбраняется спрашивать? – на всякий случай тут же уточнил я. – Эту миссию я же помню…
– Не возбраняется, – кивнул Эф Эф. – Те последствия – как раз наша сегодняшняя реальность. Ну и история. А она такова… – возведя глаза к потолку, он ненадолго задумался, то ли припоминая, то ли сочиняя на ходу, то ли считывая с воображаемого листа впервые увиденный текст – я уже, признаться, и не знал, что думать. – Российско-Американская компания стартовала весьма бурно, – снова заговорил доктор. – Аляска, Гавайи, Калифорния, Филиппины… Настолько успешно, что, во-первых, из-за своего влияния в какой-то момент сделалась определенной угрозой для правительства в Петербурге, а во-вторых, превратилась в весьма лакомый кусок для других хищников. В результате во время Крымской войны – эта никуда не делась – английская Компания Гудзонова залива разорвала сепаратный договор о нейтралитете. Русская Америка оказалась оккупирована Великобританией, а Русская Юго-Восточная Азия – была и такая – отрезанная от метрополии, попала под влияние Испании. Защитить свои дальние колонии Российская Империя не сумела – а возможно, не очень-то и старалась. На Парижском конгрессе, созванном для подведения итогов войны, Аляска была окончательно передана англичанам – в обмен на уступки в Крыму и на Кавказе, а также денежную компенсацию, приблизительно такую же, как и при продаже полуострова Соединенным Штатам в прошлой версии реальности.
– То есть, получается, стало только хуже? – разочарованно проговорил я. – Аляску так и так потеряли, но теперь – на десять лет раньше? Ну и к чему было огород городить?
– Несомненно, причины были, – пожал плечами бородач. – Назову очевидную, хотя и не факт, что она – главная. Аляска, как я сказал, отошла Великобритании – ныне это часть Канады. В результате США, основной оппонент России на мировой арене – а в сегодняшних реалиях это по-прежнему так – оказались полностью лишены выхода к северным полярным морям. Арктика для них, по сути, закрыта – не случайно они так настойчиво пытаются приобрести у Дании Гренландию. Но, пока сделка не выгорела, на Крайнем Севере доминируем именно мы. Вот так-то. А вообще, хочу вам сказать, Игорь: у вмешательства в прошлое не бывает однозначно трактуемых последствий. В полной мере их можно будет оценить лишь по общему итогу, а до него еще… – он вдруг поперхнулся. – Долго еще, – неопределенно закончил затем. – Сколько именно, узнаете градусе на пятом.
– Понятно, – кивнул я – просто чтобы закрыть тему.
Дело в том, что я тут припомнил еще кое-что из новой реальности – такое, что судьба далекой холодной Аляски немедленно отошла для меня на второй план. Что толку рассуждать о результатах чужих миссий, когда скоро тебе предстоит собственная?
Глава 10
г.Москва, июнь 20** года
Текущий поток времени
– Сабли-и вон!
Только завершивший безумную скачку по полигону – впервые в полной экипировке – команды я не ждал и потому замешкался. Повернув едва гнущуюся шею (сколько же весу в этом проклятом гусарском кивере, килограмма четыре?), непонимающе уставился глазами на инструктора: что, подери Уроборос, ему от меня нужно? Наконец сообразив, судорожно дернул правую руку к эфесу – поверх левой, удерживавшей поводья – ухватился за перевитую проволокой кожаную рукоять и потянул оружие из железных ножен. Те неловко зацепились за сбившуюся ташку – этакую плоскую сумку на длинном подвесе, неудобную и во всех смыслах бесполезную – но я все же ухитрился кое-как обнажить саблю. Дальше дело у меня двинулось более-менее гладко. Молодцевато ударив эфесом о перевязь, я на миг задержал оружие напротив лица, после чего, опустив сжимающий рукоять кулак на бедро, положил клинок обухом на правое плечо – и наконец выдохнул.
– Сутки ареста, – угрюмо буркнул инструктор – дядька лет сорока, как и я, верховой, но одетый при этом в банальные джинсы и защитного цвета футболку. Был он, разумеется, из наших, орденских. – Там, куда вы собираетесь, офицерам за подобное выполнение команды выписывают сутки ареста! А нижних чинов так и вовсе секут шпицрутенами!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Дикари-с… – сипло пробормотал я в свежезаведенные жиденькие усики – росли они у меня плоховато, и Виктор Панкратов (панибратски называть его Витьком у меня как-то не получалось), мой будущий напарник на миссии, время от времени заявлял, что проще их на фиг сбрить и наклеить перед заброской фальшивые. Вариант «вовсе без усов» не рассматривался – гусар есть гусар.
– Что вы сказали, поручик? – не расслышал инструктор – или сделал вид, будто не расслышал.
– Говорю: виноват, ваше высокоблагородие! – гаркнул я таки прорезавшимся голосом.
– То-то же! – хмыкнул инструктор и почти без паузы скомандовал: – Сабли-и в ножны!
Вся давешняя процедура была мной повторена в обратном порядке. На удивление, мне даже удалось с первого раза попасть острием оружия в устье ножен.
– Чуть лучше… – скептически прищурившись, кивнул инструктор. И пошло-поехало: – Сабли-и вон!.. Сабли-и в ножны!.. Сабли-и вон!.. Сабли-и в ножны!.. Сабли-и вон!.. На кра-ул!.. На пле-чо!.. Прямо, шагом. Марш!.. – свою каурую лошадь он тронул одновременно с моей, двинувшись параллельным курсом и не переставая покрикивать: – Набрать повод!.. Рысью! Марш!.. Куц-галопом! Марш!.. К атаке!.. Атакуйте! Марш! Марш!.. – ну и наконец: – Стой!.. Огладить лошадей!.. Сле-зай!.. На конюшню! Марш!
Спотыкаясь о пытающуюся жить своей собственной жизнью саблю и не в силах поправить съехавший на лоб кивер, на одеревеневших ногах я повел коня в поводу – расседлывать.
* * *
На вторую половину дня у меня была назначена встреча с Виктором в штаб-квартире, но прямого доступа туда я по-прежнему не имел, и Панкратов обещал подхватить меня на Волоколамке. У метро – потому что изначально я думал добираться именно подземкой, но после всех этих «Сабли вон – рысью марш!» все же предпочел вызвать такси.
Панкратов ждал меня на парковке возле «Макдоналдса» – его серую «Тойоту» я заметил еще подъезжая. Расплатившись с таксистом, я пересел в автомобиль Виктора – едва сумев задрать негнущуюся ногу в проем дверцы. Кое-как устроившись на переднем сиденье, обменялся рукопожатиями с напарником.
– Как прошло? – окинув меня чуть насмешливым взглядом, поинтересовался Панкратов.
– Ну… – неопределенно протянул я.
– Сколько раз упал с лошади? – уточнил Виктор.
– Кстати, ни одного, – с некоторым даже вызовом вскинул я голову – тот случай, в самом начале занятия, не считается: там и так нужно было спешиваться, а равновесие я потерял уже почти стоя на земле, неловко зацепившись чем-то из экипировки за луку седла.
– Прогресс! – хмыкнул Панкратов.
В этот момент в кармане у меня коротко звякнул телефон.
– Mille pardons![1] – пробормотал я, потянувшись за гаджетом – должна же быть какая-то польза от интенсивного курса французского (по три часа в сутки каждый вечер!)…
– C’est sans importance![2] – с ухмылкой отмахнулся мой напарник, заводя мотор «Тойоты».
Пришедшее сообщение немало меня озадачило: это было уведомление о зачислении средств на карту. От кого пришли деньги – и с какой стати – было не очень понятно, но главное – сама сумма. Явно не студенческая стипендия кáпнула! Разве что мне вдруг ее повысили – раз этак в пятьдесят… Может, после Скачка изменился масштаб цен, а я и не заметил? Хотя нет, бред: только что таксист взял с меня, как обычно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Что-то не так? – должно быть, заметив, как вытянулось мое лицо, осведомился Виктор.
– Деньги какие-то левые на карту упали, – пробормотал я. – Ошибка, наверное.
– Можно посмотреть? – спросил Панкратов.
Я протянул ему телефон.
– Ха, какие же они левые? – усмехнулся мой напарник, едва взглянув на экран. – Очень даже правые. Ежемесячное содержание от Ордена. У тебя градус какой, второй? – уточил он, возвращая мне гаджет. Я утвердительно кивнул. – Ну, вот, как раз, с точностью до копеечки…
