и еще раз. Убить. Мы убьем Альфреда Гомеса. Убьем.
К тому времени, когда они подошли к кафе, эти слова перестали иметь для него какое-либо значение. Кух был уже на месте и ждал их. С ним были два мальчугана. Паркер, эта полицейская ищейка, куда-то исчез, а вот моряк все еще сидел за столом. Он, очевидно, ждал открытия «Ла Галлины», ждал, когда же наконец можно заняться любовью с испанской девушкой. Поначалу Зипу это понравилось. Он даже почувствовал гордость, что моряк, проделав немалый путь, пришел именно сюда, пришел для того, чтобы насладиться страстью пылкой испанки. Но затем гордость сменилась злобой, и он мрачно подумал о том, что моряк не имеет никакого права находиться здесь. Своим присутствием он только осквернял бы их, точно так же, как канализационная труба загрязняет чистую речку. Нахмурившись, он бросил сердитый взгляд на моряка, сидевшего к нему спиной, затем подошел к Куху и ребятам.
На одном из мальчиков были надеты брюки из тонкой холщовой ткани и белый спортивный свитер, изрядно запачканный. Из носа у него текло ручьем, и он постоянно вытерал его рукавом. Ему было лет восемь.
Другому парню было девять. Он был в шортах цвета хаки и голубой спортивной рубашке с короткими рукавами. К левому рукаву его спортивной рубашки были пришиты сержантские армейские полоски. Он постоянно водил ногой по асфальту, как бы стирая нарисованное мелом.
Эти? — спросил Зип Куха.
— Они самые, — подтвердил Кух.
Зип обратился к сопливому:
— Как тебя зовут?
— Чико.
— А тебя? — спросил он другого.
— Эстабан, — ответил тот, продолжая стирать невидимый мел.
— Кух вам все объяснил?
— Si, — ответил Чико.
— Ты и Эстабан встанете по обе стороны лестницы в церкви. До тех пор, пока мы не появимся, оружие будете прятать под рубашками. Затем передадите его нам и будете ходить неподалеку, пока мы не свистнем. Когда все будет кончено, вы опять заберете оружие и смотаетесь. Все понятно?
— Si, уо comprendo[11],— ответил Чико. *
— Si, si, — повторил Эстабан, продолжая нервно водить ногой. Он, казалось, еще не решил, закружиться ли ему в танце или сердито топнуть. Паренек явно нервничал.
Зип глянул на часы:
— О’кей. Вот-вот должны зазвонить колокола. Сейчас послышатся первые удары и вы сразу сматывайтесь. Мы появимся где-то в половине двенадцатого, а вы будете уже готовы. Все понятно?
— Зип, когда мы вырастем, я и Эстабан, ты возьмешь нас в свой отряд? — спросил Чико.
Усмехнувшись, Зип взъерошил мальчишке волосы.
— Обязательно, но только, когда вы подрастете. А сейчас держите для нас оружие наготове.
— Зип, а я умею стрелять, — похвастался Чико. — Я хорошо стреляю.
Зип громко рассмеялся:
— Только не сейчас, Чико. У тебя есть еще время…
Колокола зазвонили неожиданно, обрывисто, а затем все стихло. Может быть, у стоящего на колокольне нечаянно выпала веревка, может, у него свело руки, но так или иначе, старт не удался. Откликнувшись эхом, звуки мрачного, тяжелого колокольного звона постепенно угасли. Ребята стояли молча, вслушиваясь в затихающие звуки. Но скоро колокола зазвонили снова, прорезая тихий июльский воздух и созывая прихожан в церковь. Колокольный звон, влетая в открытые окна, призывал паству, призывал Альфреда Гомеса туда, где на ступеньках церкви ждала его судьба.
— Ну, что ж, за дело, — решительно произнес Зип. Он засунул руки под рубашку и начал доставать оружие, заткнутое за пояс. Джефф, который коротал время в кафе, заслышав колокольный звон, улыбнулся, вспомнив о Чайне. Обернувшись, он увидел, как Зип передал револьвер сначала сопливому мальчишке, а затем и все оружие перекочевало в руки этих юнцов, которые спрятали его за пояс, прикрыв сверху рубашками.
— Все о’кей, а теперь сматывайтесь.
Мальчишки кивнули и, улыбаясь, побежали по улице. Нахмурившись, Джефф отодвинул стул и пошел за чашкой кофе. Но вот колокола смолкли. Из какого-то здания вынырнул пожилой человек, постоял немного на крыльце, надел пиджак и проворно побежал по улице.
— Какое чудное тихое воскресенье, — произнес, улыбаясь, Луис.
Джефф кивнул головой в знак согласия, но ничего не ответил. Четверо парней в фиолетовых шелковых рубашках направились к музыкальному аппарату. Улица опять погрузилась в тишину. Казалось, что на этой улице все мелькало, как в кинокадре: настроение, темперамент людей менялись ежесекундно. Здесь было все, как в водевиле, где главный исполнитель напяливает парик и превращается в клоуна, затем сбрасывает его наряд, приклеивает черные усики и становится Адольфом Гитлером. Сейчас залитая солнцем улица была похожа на золотой коридор, ведущий к прекрасно спланированной высокой арке, находящейся отсюда за два квартала. Улица безмолвствовала, улица ждала. Время от времени парни бросали взгляд на церковь, щурясь от яркого солнечного света.
Из-за угла, со стороны авеню, показалась девушка, напоминающая своим пестрым нарядом цирковой вагончик. На ней был надет ярко-красный жакет, ярко-желтая шелковая юбка, фиолетовые туфли на шпильке. В руке она держала ярко-голубую сумочку. Ее голову украшала пышная шевелюра, состоящая из густых черных волос, которые торчали во все стороны и наводили на мысль о бушменах, обитающих в Африке. Покачивая полными ягодицами, которые обтягивала желтая юбка, она шла развязно-вызывающей походкой. Сквозь красную кофту с глубоким V-образным вырезом выступала огромная грудь. Казалось, на ней не было нижнего белья, но это ее ничуть не смущало. Ее ягодицы так и просили, чтобы кто-нибудь их ущипнул, ее грудь под белой шелковой блузкой и красным жакетом указывала на острые соски, так же, как и стрелки компаса указывают на север. Она старалась, чтобы ее красота не осталась незамеченной. Это было ее единственное богатство и, если она находила нужным выставить все напоказ, — это было ее личным делом.
Но, несмотря на развязную походку, колышущуюся грудь и виляющие ягодицы, несмотря на кажущееся безразличие, девушка выглядела какой-то испуганной и неуверенной в себе. Смущенно и немного растерянно она озиралась вокруг, влюбленными глазами смотрела на окружающие ее здания, на город, который потрясал ее своими размерами.
Свисты, издаваемые Зипом и К ухом, смутили ее. Она вдруг схватилась за красную кофточку, пытаясь натянуть ее повыше, чтобы прикрыть грудь. Парни свистнули опять, и Джефф повернулся, чтобы взглянуть на девушку. Он зачарованно смотрел на обтягивающую желтую юбку, виляющий зад. Девушка ускорила шаг, еще более смутившись, и, пока она не скрылась за углом, парни все свистели ей вслед.
Зип засмеялся.
Но его смех оборвался, когда он увидел, что моряк смеется тоже. .
— Кто это такая? — спросил Джефф.
— «Морской тигр», — ответил Луис.
— Кто?
— «Морской тигр». Прямо с острова, здесь, вероятно, всего первый день. «Морской тигр». Так назывался первый корабль, доставивший пуэрториканских эмигрантов на материк.
— Я все еще
