а мыло лежало прямо перед моим носом, пока хозяин мыл мне спинку и бока. А ты как здесь оказался? – спросил он кота.
– Совесть меня замучила, – вздохнул король.
– Это что за штуковина такая, совесть? – озадаченно глянул на него пес.
– Это когда натворишь что-нибудь не хорошее, а потом жалеешь об этом.
– Никогда не слышал, – нахмурился пес.
– Ну как же, нашкодишь по глупости, а когда осознаешь, так плохо становится, аппетита нет, живот крутит.
– Так значит, это меня совесть так мучает за мыло? – удивился бульдог. – Ну и жадина же она эта твоя совесть!
Дверь с номером три на табличке отворилась, друг-Хозяин встал с лавки, позвал Брауни за собой и вошел в кабинет Веттирана.
Время тянулось необычайно долго. Зимняя слегка подергивала ногой от волнения, Ричарда так разморило, что уснув, он не заметил как Брауни с другом-хозяином вышли, а сам он очутился посреди кабинета на столе. Над ним стоял высокий мужчина, судя по всему тот самый Веттиран, он ощупал кота, заглянул ему в пасть, залил туда какую-то гадость, и о чем-то поговорил с его прислугой. Вдаваться в подробности Ричард не стал, но глядя на облегченное лицо Зимней, понял, что все в порядке, и совесть уже начала расслаблять свою тугую хватку. Выйдя от Веттирана, кот и в самом деле почувствовал себя гораздо лучше, во всяком случае, он наконец понял что очень голоден. Брауни уже нигде не было, ни в коридоре, ни на улице. Ричард уже начал думать что ему все это приснилось, но эта пышная шевелюра, и эти мыльные пузыри, все было таким настоящим, что котом овладела тоска. А что если он больше никогда не встретит своего друга Брауни.
Ричард вернулся домой, слегка подкрепившись, развалился в своем ложе и уснул. Зимняя больше не ругалась, она была очень нежна и внимательна с ним. Приносила что-нибудь перекусить, так как король еще был совсем слаб, периодически поила той же гадостью, что и у Веттирана.
Уже через пару дней король пошел на поправку. С его любимого подоконника убрали фикус, а чуть позже и остальные цветы. Вскоре он снова наслаждался видом из окна, развалившись перед ним в привычной королевской манере.
Однажды вечером, когда дома были все, в дверь раздался звонок. Король удивился. С тех пор, как он переехал, в его доме ни разу не было гостей. Он сразу спрыгнул с излюбленного окна, и выбрав самое удобное для обзора место, принялся ждать. Зимняя открыла дверь. На пороге появилась Кухарка с Вестником. Вот так сюрприз, подумал кот. Он был очень рад видеть их, но как подобает истинному королю, был сдержан, вежлив и учтив. Ну а они, в свою очередь, как и подобает истинным человекам, обняли друг друга, и с момента приветствия до самого расставания, их голоса не стихали ни на минуту. Они попили чай, после чего разошлись по разным комнатам, Зимняя с Кухаркой, а Бородатый с Вестником. Причем в комнате, где была женская половина квартета, стало еще шумнее, а там где отдыхали мужчины, было довольно тихо. Бородатый с Вестником уставились в телевизор, лишь иногда комментируя происходящее на экране или задавая друг другу вопрос, сыпля ими словно солью из мокрой солонки.
Ричард уселся на диван рядом с Вестником. Тот машинально закинул руку ему на спинку, почесав ее как следует. Кот замурлыкал, наслаждаясь работой настоящего мастера чесалок. Только лишь странный взгляд Бородатого не давал покоя королю. То ли с завистью, то ли с каким-то неодобрением наблюдал он за блаженным видом короля. Его взгляд, напомнил коту один случай, приключившийся с ним во время одного из праздников на его прежнем жилье. Тогда он был еще совсем маленьким, и не таким мудрым и сдержанным. Поэтому, когда один из гостей прислуги, взял его на руки, и не хотел отпускать, маленький король поступил совсем просто – он укусил удерживающего его человека за руку, слегка прокусив ее одним клыком. Человек слегка вскрикнул и положил кота обратно. Зимняя подскочила к нему, и увидев едва покусанную ладонь, отругала Ричарда. С тех пор прошло много времени, целая пропасть между прошлым и настоящим, в которую как в бездну канули воспоминания и мысли ушедших бесповоротно дней. И теперь, с самого дна этой бездны, к Ричарду всплывали некоторые из них, и он совершенно уверенный, что тем человеком, кому он прокусил руку, был ни кто иной, как Бородатый. Ричарду стало ясно, почему их отношения не заладились с самого начала их совместной жизни. Похоже, что сам Бородатый тоже вспомнил эту историю, потому что с этого момента, его поведение стало еще более нахальное и распущенное.
Он вероломно прогонял кота с его ложе, и разваливался в нем будто король он, а не Ричард, продолжал срывать ночные занятия, швыряясь тапками. Королю стало даже казаться, что тапки эти летят не случайно, их намеренно бросает Бородатый, чтобы помешать ему заниматься. Однажды ночью, прежде чем начать очередное занятие, Ричард подошел к кровати прислуги, нашел рядом с ней пару тех самых тапок и затащил их подальше под кровать. Бородатый был в ярости, он кричал, требуя немедленно прекратить бегать, а следующее утро провел в поисках своих любимых тапочек. Он был подавлен и даже не хотел есть.
– А ты под кроватью смотрел? – спросила его Зимняя, и в глазах заискрился лучик надежды. Прислуг ушел, а через минуту вернулся, довольно шлепая по полу тапками.
Натянутые отношения Ричарда с прислугом вскоре переросли в неприязнь, а неприязнь вылилась в самую настоящую войну. Бородатый наотрез отказывался слушаться короля. Спал он долго, порой до самого обеда, а когда король заходил утром, требуя завтрак, то прислуг просто переворачивался на другой бок, ворча что-то себе под нос. Не смотря на то, что король был очень мудр, в его светлой голове подобное поведение никак не укладывалось. Мало того, что он поворачивался спиной, когда с ним говорил король, так он еще и фыркал на него, прогоняя прочь от кровати. Бородатый вообще любил поворчать и пофыркать, возможно, что больше, чем любил спать. Он фыркал все время, по любому поводу, когда кот залезал на их кровать, устроившись поудобнее между подушками, когда он потягивался, опершись на диван, чтобы не упасть, когда он, утоляя свою любовь узнавать что-то новое, прогуливался по столу. При этом он все больше и больше вел себя, как король. Он совсем ничего не делал, лежал на диване, уткнувшись в телевизор, а когда был голоден, то просил подать ему еду,
