дел и пенитенциарной системы. Одним из последних примеров ведомственных умонастроений, вызвавшим активные комментарии в интернет-сообществе, было празднование в Пермской области 75-летия Усольского лагеря (рис. 1.3).
Усольский лагерь являлся одним из символов «Большого террора» 1937–1938 годов. Он входил в число семи лесозаготовительных лагерей, срочно созданных в конце 1937 года в связи с необходимостью размещения массы заключенных, осужденных «тройками» в ходе массовых операций НКВД [ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 22а. Д. 139. Л. 21]. Заключенные этих лагерей, организованных на скорую руку, существовали в особенно ужасных условиях. К 1 января 1938 года в этих лагерях числились около 90 тысяч заключенных. За первые полгода их существования умерли более 12,5 тысяч, более 20 тысяч перешли в разряд нетрудоспособных, в том числе около пяти тысяч стали инвалидами [ГАРФ. Ф. Р-9114. Оп. 1. Д. 1138. Л. 59, 63; Д. 2740. Л. 53]. Новые лесные лагеря, организованные в 1937 году, по существу оказались лагерями смерти. Игнорируя эти доступные исторические факты, руководство Усольского лагеря и управления Федеральной службы исполнения наказаний по Пермской области отметило юбилей лагеря под лозунгом:
В январе 1938 года в Усольском ИТЛ НКВД СССР были заложены традиции, которые имеют ценность и в нынешнее время. Это верность Родине, взаимовыручка, уважение к ветеранам. Усольлаг – это тысячи километров дорог, сотни лесных поселков, более 60 тысяч сотрудников, рабочих и служащих, трудившихся на протяжении 75 лет, это школы, детсады, клубы [Наконечный 2013][49].
* * *
Долгие годы тезис о системообразующей роли Гулага основывался на представлениях об огромных размерах лагерей. Речь шла о том, что одновременно в них находились многие миллионы и даже десятки миллионов заключенных. В последние двадцать лет в связи с открытием архивов удалось достичь в этом вопросе относительной ясности – в лагерях и колониях в моменты их максимального роста содержалось около 2,5 млн человек. Означает ли это, что террор и Гулаг не играли столь большой роли в сталинской системе, которую им приписывали? На самом деле новые документы лишь показали, что террор и государственное насилие при Сталине имели более сложную и разветвленную структуру, чем предполагалось ранее. Наряду с расстрелами и заключением в лагеря миллионы людей отправлялись в ссылку, подвергались арестам, хотя впоследствии не осуждались, не попадая в судебную статистику и т. д. Десятки миллионов человек приговаривались к различным наказаниям без лишения свободы, прежде всего к исправительно-трудовым работам. В стране были многочисленные категории населения, которые подвергались различным преследованиям и дискриминации и существовали на грани ареста. Наиболее известны из них члены семей «врагов народа». В общем, прямые репрессии разного рода касались значительной части взрослого населения страны.
Широкий размах и сложная структура государственного насилия имели столь же многочисленные и сложные последствия для формирования и последующего развития советской системы. Условно их можно разделить на краткосрочные и долгосрочные. Уже в период максимального распространения сталинского Гулага, в 1930–50-е годы, он оказывал заметное воздействие на развитие практически всех сфер жизни советского общества. Многочисленные факты, лишь некоторые из которых обобщены в этой статье, позволяют изучать каналы проникновения Гулага в не-Гулаг, параметры их тесного взаимодействия. Широкое применение труда заключенных и спецпоселенцев поддерживало мобилизационную модель советской экономики, способствовало распространению методов принуждения и ослаблению экономических стимулов. Создание разветвленной сети лагерей и спец-поселений позволяло режиму в огромных масштабах применять насилие для поддержания социальной стабильности, несмотря на катастрофическое снижение уровня жизни. Как обычно, террор являлся фактором уничтожения значительной части интеллектуального потенциала страны, деформации общественной морали и отрицательной социальной селекции. В системах, построенных на насилии, худшие всегда имеют больше шансов для выживания и успешного социального продвижения.
Постепенный демонтаж сталинской репрессивной системы и Гулага после смерти вождя был важной, но недостаточной предпосылкой для преодоления наследия сталинизма. С одной стороны, преодолев диктатуру, страна оставалась авторитарной. С другой – многие социальные последствия террора и Гулага оказались устойчивыми и глубоко укорененными. Долгосрочное воздействие имело формирование разветвленного государственного карательного аппарата, не ограниченного в своих действиях какими-либо законами. Длительное влияние террора и Гулага способствовало снижению порога социальной чувствительности к произволу, формированию «привычки к несвободе» как устойчивого состояния массового сознания, подавляющего социальную активность. Границы между Гулагом и не-Гулагом демонстрируют свою проницаемость и условность в длительной исторической перспективе.
Источники
Горская 2015 – Последние письма Сталину. 1952–1953 / Под ред. Г. В. Горской и др. М.: РОССПЭН, 2015.
История сталинского Гулага 2004 – История сталинского ГУЛАГа: конец 1920-х – первая половина 1950-х годов. Собрание документов: В 7 т. Т. 1. Массовые репрессии в СССР / Под ред. Н. Верта и С. В. Мироненко; Т. 3. Экономика Гулага / Под ред. О. В. Хлевнюка; Т. 4. Население Гулага / Под ред. А. Б. Безбородова; Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных / Под ред. В. А. Козлова. М.: РОССПЭН, 2004.
Кокурин и Петров 2000 – ГУЛАГ. 1917–1960 / Сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М.: МФД, 2000.
Лившин и Орлов 2002 – Письма во власть. 1928–1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Под ред. А. Я. Лившина и А. Б. Орлова. М.: РОССПЭН, 2002.
Юрков 1998 – Население России за 100 лет (1897–1997). Статистический сборник / Ред. Ю. А. Юрков и др. М.: Госкомстат, 1998.
Архивы
ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации.
Библиография
Агамбен 2012 – Агамбен Дж. Homo sacer. Что остается после Освенцима: архив и свидетель / Пер. И. Левиной и др. М.: Европа, 2012.
Адлер 2013 – Адлер Н. Сохраняя верность партии: коммунисты возвращаются из ГУЛАГа. М.: РОССПЭН, 2013.
Бердинских, Бердинских и Веремьев 2017 – Бердинских В., Бердинских И., Веремьев В. Система спецпоселений в Советском Союзе 1930–1950-х годов. М.: Политическая энциклопедия, 2017.
Бородкин, Грегори и Хлевнюк 2008 – ГУЛАГ: Экономика принудительного труда / Под ред. Л. Бородкина, П. Грегори, О. Хлевнюка. М.: РОССПЭН, 2008.
Верт 2010 – Верт Н. Террор и беспорядок. Сталинизм как система / Пер. с фр. А. И. Пигалева. M.: РОССПЭН, 2010.
Виола 2010 – Виола Л. Крестьянский ГУЛАГ: мир сталинских спец-поселений / Пер. с англ. Е. Осокиной. М.: РОССПЭН, 2010.
Говоров 2003 – Говоров И. В. Разгул преступности в послевоенном Ленинграде // Вопросы истории. 2003. № 4.
Говоров 2004 – Говоров И. В. Негласная агентура советской милиции в 1940-х гг. // Вопросы истории. 2004. № 4.
Добсон 2014 – Добсон М. Холодное лето Хрущева: возвращенцы из ГУЛАГа, преступность и трудная судьба реформ после Сталина. М.: РОССПЭН, 2014.
Дубин Б. В. Россия нулевых: политическая культура, историческая память, повседневная жизнь. М.: РОССПЭН, 2011.
Захарченко 2013 – Захарченко А. В. НКВД и формирование авиапромышленного комплекса в Поволжье. 1940–1943 гг. Самара, 2013.
Земсков 2003 – Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР.
