– Не, я ничего, но… – Балька покрутил головой. – Просто дико как-то. И условие это, и вообще. И при чем тут МихМих? Он-то каким боком к роду Приваловых? Да и, если уж говорить о каких-то там продолжениях, детей у него тоже вроде бы нет.
– При чем тут Миша или ни при чем, не тебе решать. Мы одна семья, мог бы привыкнуть за столько лет. А детей… Думаю, прибавления долго ждать не придется. Так ведь, Мишенька?
– Н-не з-знаю… – пробормотал ошеломленный Михаил.
– Да ладно тебе! Не знает он! – Аркадия Васильевна подмигнула. – Однако же вернемся к нашим баранам. Итак, дорогой мой внук. Условия я обозначила, дальше ты уж сам думай и действуй. Да и, собственно, что тебя так уж пугает? Я же не загоняю тебя непосредственно в ЗАГС, тем более не обязываю завершить исполнение условия на пороге роддома. Хотя, разумеется, это было бы неплохо, но не будем требовать невозможного. Впрочем, за месяц ты и в ЗАГС-то разве что заявление подать успеешь, все равно там какой-то срок на размышление дают. Срок, конечно, тоже можно обойти, это лишь вопрос цены. Но я не стану подталкивать тебя к бессмысленному нарушению закона. И однако же. Не больше чем через месяц ты представишь мне свою невесту – ту, которой достанется браслет. Отнесись к этому, как игре, почему нет? Как это там у вас нынче называется? Квест? Вот тебе квест: исходя из предложенных условий, найти себе невесту, то есть познакомиться и завести роман – достаточно серьезный роман, не на один день – с девушкой, которую выбрала судьба. Разве не интересно?
– Хм. Интересно. А если у судьбы окажется специфическое чувство юмора и браслет купит, – он хихикнул, – какой-нибудь гомосексуалист? Не, я против них ничего не имею, но в собственной личной жизни, знаешь, как-то предпочитаю девушек.
– Значит, расширишь собственный опыт, – сделав предельно серьезное лицо, сообщила Аркадия Васильевна.
– Ты шу-утишь, да? – обиженно протянул Балька.
– Ну, шучу, – согласилась она. – У меня тоже… специфическое чувство юмора. Впрочем, думаю, у судьбы оно куда менее специфическое.
– Ну ладно. А если браслет купит старенький дедуля для своей старенькой женушки – к золотой свадьбе? Такое-то точно может случиться.
– Может. Почтенная пара накануне золотой свадьбы? Почему нет? Наверняка у них найдутся внучки или там внучатые племянницы. Иначе тебе придется отбивать у дедули его бабулю.
– Ну… а если…
– Балька, я понимаю, что ты аспирант на хорошем счету, почти отличник, без пяти минут кандидат наук, поэтому в твоем умении молоть языком я ни капли не сомневаюсь. Но сейчас ты, по-моему, просто сочиняешь лазейки.
– Не-а. – Он сморщил нос. – Определяю граничные условия. Если уж это квест, я должен знать, под каким камнем флакон с «живой водой», а под каким огнедышащий и вдобавок смертельно ядовитый монстр. Ну и заодно – какие кустики можно выкорчевать, если вдруг они преградят дорогу, какие обойти, а от каких сразу сворачивать.
– Ну ладно, – смилостивилась Аркадия Васильевна. – Какое у тебя еще «если»? Последнее. Больше и слушать не стану.
– А оно и есть последнее. Если браслет купит кто-то в подарок возлюбленной… или даже нет… в подарок невесте, на которой он через неделю женится?
– Значит, расстроишь свадьбу и уведешь невесту. Чем это «если» отличается от самого первого? Это ж очевидно.
– Ну, бабуль, ты даешь! А дальше? Ну… если у меня все получится?
– Вот дальше и поглядим.
Глава 3
Та самая тетрадь
Любовь к родине начинается с семьи.
Фрэнсис Бэкон
Оставшись одна, Аркадия еще долго стояла у окна.
Получится или нет? А вдруг… Нет, она уже не имела права на раздумья. Механизм запущен. Дед тоже умел рисковать, она – его наследница. Как и Балька, которому выпало продолжить их ветвь. И Аркадия чувствовала, что эта ветвь живая, настоящая – не просто условная ветвь генеалогического древа, а та, в которой течет сок, приносимый корнями… Их корнями…
Она подошла к старинному ореховому бюро.
Затейливый ключик тихо щелкнул, поворачиваясь в узкой замочной скважине. Прихотливо изогнутая крышка скользнула вверх, открывая таинственные темные недра, полные странного сложного аромата. Аркадии всегда думалось, что это запах безвозвратно ушедшего времени. И – если аромат чувствуется до сих пор – значит, «то» время ушло вовсе не безвозвратно!
Она задумчиво покачала крышку бюро, мягко и легко, с почти неслышным шелестом скользившую в своих столетних пазах. Умели же делать старые мастера! И у тетради, извлеченной из темных глубин, за сто лет не порвалась ни одна ниточка, не ослаб ни один стежок в корешке. Только углы страниц скруглились, бумага пожелтела да кожаный переплет потемнел и немного потерся. Что, впрочем, не только не портило его, а наоборот – украшало, облагораживало. Говорят, старинные скрипки с возрастом обретают все более и более богатый звук, словно собирают в себя эхо времени. Ну и коньяк, как известно, чем старше, тем лучше. Интересно, какого цвета столетний коньяк?
Аркадия Васильевна нежно провела кончиком пальца по прихотливым линиям браслета, причудливые тонкие завитки которого переливались разными оттенками золота – от бледно-розового до янтарно-коньячного. И открыла «дневник» – освежить в памяти знакомые чуть не наизусть записи.
* * *
Аркадий Владимирович Привалов никогда, ни разу в жизни ни на полкарата не завидовал Фаберже. Ни отошедшему уже от дел Густаву, ни даже сыну его Карлу-Петеру – тому самому, что сумел сделать семейную фирму одной из самых знаменитых ювелирных компаний мира. Потому что как приглядишься, – он тронул поднятую на лоб ювелирную лупу, но опускать не стал, – так ли велика та слава? Ну, Ротшильды, говорят, изделия Фаберже покупают, ну так Ротшильды всегда чуяли, что есть хорошее вложение средств, а на красоту им наплевать было. Ну, почтили Карла званием мастера Парижской гильдии ювелиров, даже орденом Почетного легиона наградили. Ну так нельзя же не почтить фирму, изделия которой лежат в сокровищницах европейских королевских домов – и в Британии, и в Дании, и в Греции. Но короли, принцессы да герцоги не сами же себе эти вещицы выбирали да покупали, всё – подарки от российской императорской семьи.
Что и говорить, великий почет – быть Придворным ювелиром Его Императорского Величества. Но с чего ведь началось-то? Императрица Мария Федоровна – в девичестве-то ведь Дагмара, с детства помнит одну из датских королевских драгоценностей – золотое яичко с курочкой и короной внутри. Вряд ли Александру III хоть когда-то было дело до ювелирных и прочих красот, но порадовать супругу любимую – это ж совсем другое дело, на это никаких денег не жаль. Когда Карл-Петер сделал первое яичко – подарок Александра Марии Федоровне к Пасхе, практически копию того, датского, – Ее Величество была в полном восторге. И зачем, значит, еще что-то выдумывать? Пасхальное яйцо – традиция из традиций. Так и повелось: каждый год десяток-полтора мастеров трудятся над очередным императорским подарком. Ну а после уж и сын Александра III Николай традицию перенял.
Ну и само собой, слава Фаберже взлетела до небес. Мастеров-то Карл Густавович со всем тщанием выбирал, это уж конечно. Да только большинство покупателей не красотой и искусностью изделий соблазнялись – а клеймом. Каждому ведь лестно заполучить вещицу работы аж Императорского ювелира. Чтобы погордиться: вот, мол, на яйца пасхальные в жемчугах да рубинах у нас, конечно, достатку недостанет, это ведь только Кельх-миллионщик может своей супруге, прямо как императрице, почти такие же каждый год дарить, но и мы не лаптем щи хлебаем, и в нашем доме настоящий Фаберже имеется. А какой там настоящий! Фамилия на клейме – и только. Карл-то Густавович ох мало к чему руки да голову свою прикладывает, глава фирмы все-таки, а простых ювелиров и без него хватает.
Вот и трудятся десятки мастеров и сотни подмастерьев над портсигарами, шкатулочками да подстаканниками. Это не считая тех самолучших виртуозов, кто для императорской семьи всякие штуки придумывает да выделывает.
Мастерство в тех поделках, спору нет, великое. Вот только глядишь – и вместо того, чтобы душевно радоваться красоте – только и думаешь: как же это все искусно изготовлено. А сердце не замирает, и дух не перехватывает.
Велика ли мудрость платиновый паровозик с бриллиантовыми фарами смастерить? Старания в нем да тщания, конечно, немерено. Да только, будь этот паровозик стальным или там бронзовым, искусности уж никак не меньше бы потребовалось, а вот ахать восхищенно никто и не стал бы. Вот и выходит, что только и радости в нем, что платина да бриллианты с рубинами. Баловство, чисто чтоб пыль в глаза пустить.
Натюрморт, вишь, недавно сделали: кирпич, на нем водки стаканчик, да рыбки закусочные, да яишня, да вилочка. И все как есть из драгоценных материалов, ладно хоть не бриллианты там, а серебро да янтарь с хрусталем. Кунштюк, и ничего больше!
