Я, взрослый двадцатисемилетний мужчина, веду себя как капризный ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Но как объяснить адвокату, что это не простой каприз? Мне нужна разумная причина, чтобы еще раз наведаться в полицейский участок.
— Хорошо, — не спорит больше Леонид Михайлович. — Едем в участок. Но вынужден вас предупредить, что доложу о происшествии Павлу Дмитриевичу.
Такой расклад меня не устраивает. Отец слишком серьезно подходит к репутации компании, и, если имя «Грандэ» станут полоскать во всей прессе, мне точно не поздоровится. Трындец котенку, больше срать не будет.
Но разговор проваливается, не успев начаться. Сразу заворачивает куда-то не туда. Я грублю, причем с несказанным удовольствием, адвокат давит авторитетом, девица фыркает в своей манере и сбегает.
— Чтоб тебе пусто стало! — взрываюсь я и мчусь за ней.
Догоняю ее у выхода из участка, дергаю за локоть. Она, не ожидая нападения со спины, теряет равновесие и заваливается на меня. Вспышка лупит по глазам и на миг ослепляет.
— Живо сюда! — слышу крик адвоката.
А потом кто-то толкает меня в туалет и влетает следом.
— Какого черта! — визжу не своим голосом. — Руки убери, дебил!
Встряхиваюсь, прогоняя туман, и вижу себя, стоящего напротив, с ухмылкой на все лицо.
Потолок плывет перед глазами, а пол стремительно приближается. Удар, искры из глаз, тишина…
Глава 12. Шок! Шок! Шок!
Убежать мне не удается: мажор в три прыжка догоняет, дергает на себя. Падаю к нему на грудь. Кто-то толкает меня в спину, я лечу в туалет. Свет бьет по глазам, ничего не вижу, слышу только щелчок задвижки, поворачиваюсь и превращаюсь в камень.
Вот только это уже не я, а кто-то чужой. Я вижу себя рядом, могу дотянуться рукой, потрогать и ущипнуть. И эта новая я вдруг делает круглые глаза и визжит:
— Какого черта!
А потом с грохотом валится на пол. Адвокат мажора бросается на помощь, а я стою, не двигаясь, меня трясет изнутри. Ничего не понимаю, оттого не могу успокоиться, и становится только хуже: руки не слушаются и дрожат, ноги и вовсе обмякают, колени подгибаются, и я плюхаюсь попой на пол рядом со своим телом.
Обхватываю себя и передергиваюсь: вдруг вижу большие чужие руки с широкими ладонями. Подношу пальцы к носу, они пахнут мужским парфюмом и кофе. Я начинаю покачиваться: не могу сидеть на одном месте и совершенно не знаю, что теперь делать. Крепко зажмуриваюсь и представляю, что это галлюцинация. Я что-то выпила или съела вредоносное. Вот сейчас чуть-чуть посижу, и видение исчезнет.
— Макар Павлович! — кричит адвокат и дергает меня. — О боже! Можешь помочь?
Я открываю глаза, ловлю мгновенный взгляд и снова зажмуриваюсь: не так страшно.
Адвокат включает воду, и эти обыденные звуки проникают в глубину сознания, чувствую, как по щекам катятся слезы.
От пощечины голова откидывается назад и прикладывается затылком к стене. Резкая боль обжигает, растекается иголками по всему телу.
— Ч-то это? — заикаясь, выдавливаю первые слова.
— Очнись уже! — сквозь частокол ресниц вижу перекошенное лицо адвоката. — Помоги!
Он набирает пригоршню воды и резко выплескивает ее на мое лицо.
Или не мое?
Или все же мое?
— А-а-а, — рвется из груди басистый крик. — Спасите.
— А я что делаю, дура! — рявкает адвокат, и новая порция воды бьет мне в лицо.
Ледяные капли текут за шиворот, капают на колени, оставляют темные пятна на светлых брюках. Фокусирую взгляд — это не моя форменная одежда. Не моя. А чья?
Встаю на колени и, цепляясь за стенку, ползу вверх. Адвокат по-прежнему возится со мной.
Ловлю взглядом отражение в зеркале, и внутри все взрывается: на меня смотрит лицо мажора. Я медленно ощупываю щеки, нос, провожу пальцем по губам, принюхиваюсь к запаху, и приступ тошноты рвется из желудка.
Протяжный стон доносится от пола, перевожу туда взгляд. В груди такая отрешенность, такая пустота, хоть волком вой, а легче не станет. Адвокат помогает моему телу сесть, прислоняет его к стене. Теперь мы поменялись местами.
В дверь колотят.
— Эй, кому там приспичило! Открывайте! Сколько срать можно!
— Минуточку! — кричит адвокат. — Человеку плохо.
— Может, скорую вызвать?
— Нет, уже полегчало, сейчас придет в себя.
— Что происходит? — дрожащим голосом спрашивает мое тело.
Я смотрю на него со стороны, словно на резиновую куклу, которая вдруг заговорила, и дергаю адвоката.
— Да, что происходит?
— Сначала вам надо успокоиться, — говорит он. — Вдохните глубоко, — мы послушно выполняем просьбу. — Вот так. Еще раз.
— Леонид Михайлович, хватит! — приказывает мое тело.
Это нечто поднимает веки с трепещущимися ресницами, не зря сегодня я их так тщательно накрасила, и бросает взгляд на меня, и столько ненависти в нем, что не выдерживаю психологическую атаку и отступаю к двери.
— Ничего не понимаю. Почему я — там.
Показываю пальцем на пол.
— Вы поменялись телами, — брякает адвокат и вскакивает на ноги.
— Как? — вопим мы одновременно.
— Вот так. Там, — его палец показывает на потолок, мы дружно за ним следим. — Там перепутали.
— Какого хрена? Издеваешься?
Проявляем удивительную солидарность. Теперь и мое тело подпрыгивает и становится рядом со мной. Неужели я такая маленькая? Смотрю на себя сверху вниз.
— Нисколько. Могу объяснить, если оба дергаться не будете.
Мы переглядываемся и опять кричим хором:
— Давай.
— Нужно убраться из туалета и полицейского участка, пока нас не обнаружили. Готовы выйти?
— Д-да.
Адвокат отодвигает задвижку, выглядывает в коридор и машет нам рукой. Мы, как заговорщики, выскальзываем из туалета и чуть ли не бегом несемся к выходу. Происходящее напоминает фильм ужасов, в котором я почему-то снимаюсь.
Бежать жутко неудобно, мне все время хочется встряхнуть ногой, чтобы привести в чувство выпуклость между ног. Товарищ в моем теле тоже чувствует себя неловко. Он то и дело хватается за грудь.
— Хватит меня лапать! — рявкаю на него и толкаю.
— Кто кого лапает? — теряется тот.
— Руки убери с груди!
Быстрый удивленный взгляд вниз, на ладонь, прижатую к моему шарику.
— Ох, простите, мешает.
— Мне тоже мешает, — дергаю ногой.
— Осторожнее! Мои яички — нежные создания!
— Подумаешь!
Хватаюсь за причиндалы, с силой сжимаю их и взвизгиваю от боли, простреливающей меня до костей.
