Он очень устал. Настолько устал, что сегодня решил не ехать на работу. Или выехать позже, как позволят обстоятельства. А сейчас он сидел и курил, невидящим взглядом смотря в стену перед собой. Домашние – он знал, что никто не зайдет…
Он был загнан в угол, хотя еще имел возможность сопротивляться.
Он думал об Украине. Стране, которая вела отсчет своей жизни с девяносто первого года. Стране, которая организовалась легко, возможно, даже слишком легко. Когда девяносто процентов населения голосовали за независимость, дураку было ясно, что такого не может быть. Каждый голосовал за свое. Кто-то за больше самостоятельности в составе СССР, кто-то хотел насолить Горбачеву. Кто-то просто не думал, что делает…
Первый президент Украины, видимо, тоже не до конца отдавал себе отчет в происходящем. Россия для Украины была всем. Поставщиком энергоресурсов. Приоритетным рынком. Всем. Но именно первый президент Украины Бунчук задал контуры радикальной реформы политического устройства СССР, на деле оказавшегося его сносом. Точнее – все решили он и Ельцин. Ельцину нужно было любой ценой избавиться от Горбачева, никакой легальной процедуры сделать это не существовало. Горбачев сидел в Москве и прежде всего был опасен для Ельцина, нежели Бунчука, Шушкевича или любого из региональных баронов. А Бунчуку нужно было любой ценой прорваться к реальной независимости – такой, которую потом не раздавят танками четырнадцатой армии. При этом Бунчук, как человек с хозяйственным опытом, понимал: при одномоментном разрыве отношений на Украину обрушится страшный удар, на другие республики – не меньший. А Ельцин хотел остановить ситуацию в пределах некоего полураспада, чтобы, когда все уляжется, без шума отыграть назад. В Вискулях – путем поспешного торга – пришли к не лучшему решению. Бунчук нашел и вычеркнул из текста предполагаемого нового союзного договора всё, что ограничивало реальную политическую независимость Украины, – например, пункты об общей дипломатии и общих вооруженных силах. Ельцин, опираясь в том числе и на поддержку США, Лондонского и Парижского клуба кредиторов, продиктовал условия «нулевого развода»: Россия забирает все долги и все активы бывшего СССР, никакого переходного рубля, Россия в одиночку выходит на траекторию радикальных реформ, осуществляемых командой Гайдара. Остальные – выживают, как хотят. Предложения Бунчука – о временном сохранении Центрального банка СССР и введении «переходного рубля» – были вычеркнуты уже Ельциным…
Получилось – маемо шо маемо. Имеем то, что имеем.
Проблемы начались сразу. Первый удар обрушился на шахтеров – до развала они получали такие зарплаты, что на несколько месячных шахтерских зарплат могли купить кооперативную квартиру. Напуганный шахтерскими забастовками союзный Центр дотировал производство угля, основным получателем дотаций был как раз Донбасс, доходило до того, что предприимчивые керивники донецких шахт покупали уголь в Кузбассе за наличные и выдавали за свой, чтобы получить дотации. Распределялись дефицитные товары, у каждой шахты были склады, в которых находилось купленное на часть валютной выручки имущество для продажи шахтерам по льготным ценам. Теперь все это накрылось, разом. Вторыми пострадали они, ракетчики. Именно про их, Днепропетровский, завод Хрущев сказал: мы выпускаем ракеты, как колбасы. Теперь их ракеты никому не были нужны, а родной Днепропетровск выживал за счет экспорта стали и газовых взаимозачетов с Россией за трубы большого диаметра, которые в самой России не делались. Остальные выживали, как могли…
Один год существования в брошенной в холодную воду самостоятельности стране моментально показал, чего стоит все голосование за независимость. Украина моментально раскололась – на многочисленный промышленный Восток, на постсоветский центр и радикальный Запад. Украины, по сути, и не было – получилось, что к территориально небольшой стране под названием Украина с центром во Львове было присоединено огромное постсоветское пространство со всеми его болячками. На первых же выборах в Раду в независимой Украине победу одержали коммунисты. Спрашивается – за что боролись?..
Он сам, считая себя русскоязычным украинцем, прорвался на пост премьера исключительно потому, что нужен был человек, который хоть как-то урегулирует отношения с Россией – статус бывшего директора завода союзного подчинения давал знакомства в Москве и возможность быть принятым в высоких кабинетах. Потом ему удалось избраться президентом – это были первые президентские выборы и вторые выборы, показавшие раскол в стране: Запад голосовал совсем не так, как Восток и Центр. Восток и Центр его и избрали, Запад поголовно проголосовал за его конкурента. Придя на Банковую, он обнаружил огромную корзину с грязным бельем – в том числе свидетельства о тайных переговорах Бунчука о немедленном вступлении Украины в НАТО и черновую проработку плана создания конфедерации или федерации Украины, Беларуси и Польши – фактически второй Речи Посполитой. Показательно, что Литвы в этих черновиках не было вообще – те относились к своей независимости как раз сознательно, а не стремились тотчас под кого-то лечь.
Вступать в НАТО, в то время как экономически Украина зависит от России чуть менее чем на сто процентов, – это даже не глупость. Это… черт знает что это такое…
Привычным методом его политики было лавирование. Главным достижением – то, что ему удалось заключить газовые соглашения с Россией на максимально выгодных для Украины условиях: помимо газа по невысоким, «внутрироссийским» ценам для собственной, прежде всего нефтехимической промышленности и металлургии, Украина получала некоторое количество газа для реализации на европейских рынках. Европейцы платили валютой, и эта валюта была для Украины жизненно важна. Всего этого удалось достичь в ходе переговоров с Виктором Черномырдиным, главой российского правительства и тоже «красным директором» – он по инерции относился к Украине как к части собственного хозяйства. И если бы не эти подонки из Днепропетровска, типа вице-премьера по ТЭК Савенко, которые обнаглели настолько, что, с одной стороны, втридорога продавали газ украинской промышленности, а с другой – не платили России даже то немногое, что должны…
Он понимал, что Россия если и не подошла к критической черте – то вот-вот подойдет. Критическая черта – это осознание себя как самостоятельной страны, а не старшего брата и осколка бывшего СССР, который в «ответе за всех, кого приручил». За этой критической чертой – неминуемое похолодание в отношениях России и Украины, ментальный прежде всего развод и подсчет имущества. А Украина подходит к этому со слабых позиций. Стать сильной ей так и не удалось. Изжить комплексы – тоже не удалось. А благодаря таким, как Левченко и Савенко, «ворам в законе» (я и вор, я и закон), не удастся сохранить даже нормальные деловые отношения. Тот, кто не платит, – тот не покупатель. Тот – вор. Левченко в бытность премьером уже пытался подкупить Черномырдина – именно этот вопиющий случай заставил взглянуть на «земляка» совсем иным взглядом. А Савенко поставила подкуп на поток – она раздавала «борзых щенков» в «Газпроме», в Министерстве обороны России. Вряд ли это пройдет при новом президенте. Как докладывает аналитическая служба СБУ – а там была группа, полностью работающая по Москве, – новый президент России совсем не похож на Ельцина. Совсем не похож…
Он не мог сам себя назвать предателем – был бы предателем, отдал бы России Крым. Болевая точка – в девяносто третьем там едва не провозгласили независимость, с трудом удалось создать некий противовес русским в виде крымских татар. Отдал бы Донбасс – там в девяносто третьем тоже проведен «консультационный опрос», который явно показал: Донбасс чувствует себя в Украине чужим и тяготеет к статусу Крыма – когда принадлежность к Украине определяется чисто юридически. Отдал бы весь Черноморский флот, отдал бы стратегические предприятия, как того требовал Ельцин, – за долги. Проблемы были в Харькове, в Запорожье – они были везде. Прибавить к этому фрондирующую киевскую интеллигенцию, получающую подпитку из Львова. Прибавить депутатов – в отличие от Ельцина он не стал расстреливать Раду из танков… понимал, что в Киеве это не пройдет. Киев – это не Россия. И Украина – это не Россия. Чего никогда не понимали в Москве – в том числе прозрачно угрожая четырнадцатой армией, которой надо было вернуться домой…
Через Украину.
Проблема в том, что независимость мало было получить. Надо было еще и удержать. Они создали Украину – а теперь надо было создать украинца. Украинца, который будет в своей стране в большинстве. А не только во Львове. Всем этим они занимались во второй половине девяностых, отстраивали Украину, за которой будут не только результаты референдума девяносто первого года. Украину, которая будет своей на Западе, но при этом будет сохранять связи и с Россией. Работа эта велась в самых неожиданных направлениях, начиная от создания украинской журналистики и заканчивая независимой украинской банковской системой и некоей совокупностью владельцев крупной собственности, которые будут ассоциировать себя именно с Украиной. Вот, все ругают Ельцина за то, что позволил появиться в стране так называемым «олигархам». А вот он, президент Украины, отчетливо понимал, для чего это было сделано. Для того чтобы сохранить наиболее лакомые куски российской собственности в российских же руках. Иначе – что? В девяносто пятом – девяносто шестом прошли залоговые аукционы. А в девяносто восьмом грянул дефолт – и что? Не будь у активов уже российских частных собственников – западные кредиторы потребовали бы их в качестве оплаты долгов. И они ушли бы – за бесценок. А в Украине та же самая ситуация – только в качестве кредиторов выступает не Запад, а Россия, российские банки и российский бизнес…
