— Не спится? — как бы невзначай спросил он, прислоняясь к холодильнику спиной и пожирая меня глазами. В темно-синем костюме, с золотыми запонками, Глеб словно сошел со страниц модного глянцевого журнала. Я непринужденно улыбнулась, и запахнула халат на груди потуже.
— Бессонница.
— Такое бывает, — глубокомысленно заметил Глеб. Разговор не клеился: я ощущала неловкость и злилась, Глеб мучался то ли от чувства вины, то ли чего-то другого.
— Полина…
— Глеб…
Начали мы одновременно и растерялись.
— Говори ты первой, — предложил он, но я заупрямилась.
— Нет, ты.
— Слушай, я хотел извиниться за сегодняшнее. То, что ты видела — отвратительно и тяжело, и я постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. Я пойму, если ты не захочешь меня видеть, но другого выхода у меня не было.
— Глеб, — я тяжело вздохнула. — А ты жалеешь о том, что сделал?
Вопрос повис в воздухе. Глеб смотрел на меня открыто, и в глазах его появилось что-то новое, жесткое. Опасное.
— Нет.
Ответ был резким и грубым, и одновременно с ним он шагнул ко мне, наклоняясь к лицу.
— У тебя тут шоколад…
Палец скользнул по моей нижней губе, переместился к уголку рта. Я замерла, боясь пошевелиться, боясь оторвать взгляд от глаз цвета спелой вишни.
— Полина, — голос Глеба дрогнул. Я не выдержала первой — подалась вперед, а потом он подхватил меня, смяв в объятиях, и поцеловал. Целовал долго, исступленно — как странник в пустыне пьет воду жадными глотками, зажав в стальных объятиях. А я.… Таяла под этим напором, становилась мягкой, как пластилин, и боялась утонуть.
— Кхм, — раздалось со стороны входа. Гриша, переминаясь с ноги на ногу и отводя взгляд, продолжил: — Извините, что отвлекаю, но Мирон уже подъехал.
— Подождет, — прорычал Глеб, заслоняя меня от взгляда брата. Видок у меня был так себе: халат спустился до талии, губы опухли и покраснели от поцелуев, а глаза лихорадочно блестели. Я мягко отстранилась, шепнув Глебу на ухо: «Иди», и, старательно прикрываясь остатками халата, побежала наверх.
Подвинув Тину, которая заняла большую часть кровати — не повезет Максу! — я свернулась калачиком, слушая шум уезжающих со двора машин, разговоры охранников и лязганье железных ворот, и приготовилась наконец-то выспаться.
Глава 8
Поспать мне не дали. В восемь утра телефон Тины взорвался чередой сообщений и звонков. Не открывая глаз, подруга пошарила рукой по тумбочке, кое-как мазнула пальцем по экрану и сладко зевнула:
— Слушаю.
Из трубки раздался встревоженный голос. Минут пять внимательно слушая собеседника, Тина коротко ответила:
— Не ори. Сейчас буду. Да.
И пнула меня пяткой в бок. Перекатившись на другую половину кровати, я застонала и накрыла голову подушкой. Да что же это такое?!
— Вставай, Полька. Марта звонила.
— И чего?
— Горе у нее. И у тебя, кстати, тоже.
— Какое?
Спросонья я решительно ничего не понимала, да и понимать, в общем-то, не хотела. В памяти всплыл утренний поцелуй с Глебом, и краска стыда медленно залила мои щеки.
— Так Виталик же твой жених. А ты чего красная?
— Жарко, ты всю ночь ко мне прижималась и слюни пускала, — огрызнулась я, садясь на кровати. — Сколько времени?
— Восемь. Вставай и собирайся, поедем к Марте. Мирон приехал к ним ночью, забрал Виталика и до сих пор не вернул. Марта думает, что братец уже мертвый рыб в реке кормит.
— А при чем тут мы? — задала я резонный вопрос, направляясь в ванную. Тина последовала за мной. — Пусть Грише звонит.
— Он трубку не берет, — ответила подруга, плеская в лицо воду.
— Слушай, на кой черт мы туда поедем? И во дворе все еще несут караул охранники.
— А дерево на что? — промычала Тина, чистя зубы и сплевывая пасту в раковину. — Влад отвезет.
Я только закатила глаза. Спустившись вниз, мы отправились пить кофе, а Тина занялась любимым делом — рассуждала.
— Значит, некий мужчина выкупил у Рузина долг Клыка, и заставил их подбросить тело Макса в лес. При этом избивали его люди того мужика. Он приезжий, никто его не видел, кроме Виталика. Значит, Мирон Рузина пока не убьет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пока? — я вытаращилась на Тину.
— Ну, если Гришка заступится, то вообще не убьет, — махнула рукой подруга. — Но это только если Глеб не узнает, что он — твой жених.
Хихикнув, Тинка допила кофе, одним махом проглотила сэндвич и встала.
— Нам пора.
Грустно поглядев на недоеденный завтрак, я отправилась за подружкой. Дерево стало нам уже родным, поэтому мы ловко вылезли во двор Михаила Петровича и погрузились в машину.
— Привет, девчонки, — хитро улыбаясь, Влад помахал нам рукой.
— И тебе не хворать, — кивнула я, а Тина спросила:
— Узнал, что за камикадзе за нами вчера гонялся?
— Номера сняты с другой тачки, которая числится в розыске. Кому-то вы дорогу перешли. Не знаете, кому?
— Может, это твои друзья? — нахмурилась я, а Влад покачал головой.
— У меня таких нет.
С сомнением покосившись на дорогую рубашку, золотые часы и спортивную тачку, я промолчала и уставилась в окно. Узнав маршрут, Чижов окончательно развеселился, и дал волю остроумию:
— К жениху едешь?
— Ага.
— Соскучилась?
— Отстань от нее, — рявкнула Тина. — Чего прицепился? Любовь у них.
— А с Глебом что?
— Сложные отношения, — ответила Тина, и Влад замолчал. У особняка семьи Рузиных машина притормозила, и мы вывалились наружу. Чижов почему-то намылился с нами, а Тина его останавливать не стала.
Встречал нас тот же пожилой мужчина, что и в прошлый раз. Любезно проводив нашу компанию со словами «Хозяйка ждет в малой гостиной», он довел нас до дверей и исчез.
Марта сидела на диване, нервно кусая губы. Собранная, в деловом костюме, с алыми губами, внешне она выглядела как всегда — спокойной и уверенной в себе, и только тщательно скрываемое беспокойство в глазах и следы от зубов на губах выдавали ее тревогу. Завидев нас, Марта поднялась с дивана и сделала шаг навстречу.
— Алевтина, — выдавила хозяйка дома. — Полина, привет. Как хорошо, что вы приехали. А это кто?
Теперь взгляд Марты обратился в сторону Влад. Махнув рукой, Тина заявила:
— Доверенное лицо. Владик зовут. Не обращай внимания.
Влад только хмыкнул, но ничего не сказал, с интересом оглядываясь вокруг. Мы расположились на диванах, и Марта начала свою речь:
— Тина, что происходит? Ночью приехал Мирон, злющий, как черт. С охраной. Уволокли брата куда-то, и до сих пор не вернули. Гриша трубку не берет, Глеб тоже. В чем дело?
— Плохи наши дела, Марта, — покачала головой Тина, изображая вселенскую печаль. — Брат твой не с теми людьми связался. Новых знакомых у него не замечала?
Марта нахмурилась еще сильнее.
— Новых — нет. Что он натворил? В карты проиграл?
— Думаешь, Ворон из-за пары тысяч суетится? — подняла брови Тина. — Скажу яснее: это с Максом связано.
Марта побледнела, покачнулась и схватилась рукой за подлокотник диванчика. Слова Тины произвели неизгладимый эффект, а я в который раз удивилась, что делает с людьми одно только имя. Вот Марта — красивая, уверенная в себе, богатая леди со своим бизнесом, а сидит и за сердце хватается.
— Ты хочешь сказать… — медленно начала она и чертыхнулась. — За что мне это наказание!
Резко встав, Марта направилась к бару, где щедро плеснула себе виски.
— Будете?
Мы с Тинкой скромно отказались: я вообще пить не любила, подруга предпочла сохранить трезвую голову, а Влад был за рулем. Опустошив рюмку, Марта вернулась на прежнее место и, наконец, ответила на вопрос:
— Новых знакомых я не замечала. Вел себя как обычно, тусовался, играл в карты. Много не проигрывал — я слежу за этим, да и все знают, что по долгам Виталика нужно обращаться ко мне. Все было нормально, даже девок новых не появлялось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Смазливый парень, молодой, светлые волосы, голубые глаза. Описание о чем-нибудь говорит?
