– Мама, что здесь происходит? – раздался за спиной встревоженный голос дочери. Ирина вздрогнула. От ужаса снова заболело сердце, заболело так, что не продохнуть.
– Все хорошо, солнышко. Иди, – хрипло сказала она, не узнав собственного голоса.
– Так вот ты какая – птица феникс! – присвистнул Залепин и направился в сторону Алешки. У Ирины от ярости потемнело в глазах. Она выхватила из письменного прибора нож для резки бумаги, метнулась к Залепину и изо всей силы всадила лезвие ему в спину. Залепин медленно обернулся, с удивлением посмотрел на Ирину и осел на пол. Нотариус завизжал, как укушенный, бросился к ней. Ирина перегородила ему дорогу и закричала:
– Беги, доченька! Спасайся! Это плохие люди! К Манюне беги! Она поможет. Умоляю! Ради меня! Если любишь! Делай, как я говорю!
Старик налетел, как коршун. Ирина изо всей силы отшвырнула его тщедушное тело от себя, захлопнула ногой дверь в кабинет, прижалась к ней спиной и погасила свет. Комната погрузилась в темноту. Нотариус снова оказался рядом, ударил ее чем-то тяжелым по голове. Ирина упала, дальше последовало несколько сильных ударов ногой по ребрам... Бил не старик, а Залепин. Он уже поднялся и навис над ней. Удар. Еще удар. Боли она не чувствовала, молилась за дочь.
Громко хлопнула входная дверь.
– Оставь ее, идиот! Убьешь! – закричал старик.
– Эта сука мне плечо продырявила, – прорычал Залепин, снова ударил ногой. Внутри как будто что-то сломалось, и сердце разорвалось на куски. Из горла выплеснулось что-то горячее.
– Хватит! – завизжал нотариус. – Девку лови!
Залепин бросился к двери, но, чтобы ее распахнуть, пришлось оттащить Ирину с порога. Она из последних сил схватила его за ботинок. Залепин не удержал равновесие и упал, стукнувшись головой о косяк. Дверь в кабинет со скрипом отворилась. Матюкаясь, он поднялся, выбежал в прихожую, на лестничную клетку, побежал вниз по ступенькам. Звуки его шагов эхом отзывались в голове.
Вспыхнул свет в комнате. Нотариус склонился над Ириной, похлопал ее по щекам, пощупал пульс на шее, выругался.
Спустя несколько минут тяжелые шаги Залепина проследовали обратно в кабинет.
– Убежала! Как сквозь землю провалилась!
– Идиот! Слепую овцу найти не смог, – взбесился нотариус и заметался по комнате, сгребая в «дипломат» бумаги.
Михаил склонился над Ириной.
– Оставь ее, – проворчал нотариус. – Кровища изо рта хлыщет. Живая еще, но сдохнет с минуты на минуту, не очухается уже.
– Антоныч, что же делать? Нас Коза по головке за это не погладит. Может, подпись подделаем, и все дела? Ты же у нас спец по этому делу.
– Хочешь под эшафот нас подвести? Девку надо было ловить, тупой ублюдок! Теперь поздно пить боржоми. Сейчас она сюда толпу ментов приведет. На меня нечего стрелки переводить. Сам будешь с Козой разбираться, – ядовито заявил нотариус. – Это ты ногами дрыгал. Я тебе говорил, чтобы завязывал с наркотой. Совсем с катушек съехал, паразит.
– Антон Петрович, я три дня в завязке – вот тебе крест! Не виноват я. Ясно же, что тетка все просекла. Пугнуть ее хотел. Подумаешь, пару раз ногой шибанул. От этого не умирают. У тетки с сердцем тухляк. Я же не знал, – оправдывался Михаил. Никакого сочувствия в голосе, только страх за свою шкуру. Он опять над ней склонился. Ирина из последних сил собралась и плюнула ему в морду. Залепин набычился, сжал руку в кулак, размахнулся для удара.
– Оставь ее – сказал! – рявкнул Антон Петрович. – У нас три минуты, чтобы все подчистить и бабки найти. Коза сказала, что тетка сняла со счета лимон. Хоть что-то, не с пустыми руками же возвращаться. Ищи бабки, я отпечатки сотру. А девка никуда от нас не денется.
Залепин натянул резиновые перчатки и заметался по комнате, роняя книги и выдвигая ящики стола. Антон Петрович методично, без суеты, стирал следы их присутствия.
– Не парься по поводу инвалидки, – вступил в разговор Михаил, простукивая стены и пол. – Она же слепая!
– Слепая – не глухая и не немая, – проворчал старик. – Лишние свидетели нам не нужны.
– Да что она может знать? Рассказать следователю про некую Людмилу Петровну, которая обещала от слепоты ее вылечить? Или про то, что мамаша пыталась квартиру в залог оформить и ссуду на лечение от слепоты взять в неизвестной конторе? Таких контор сейчас как грязи. На каждом столбе объявы висят. Ментяры ленивые, прошерстят несколько ближайших офисов и дело закроют. К тому же у Козы в этом районе половина легавки куплена. Мы первые об этом узнаем и меры примем.
– Меры он примет... Как был дураком, так и помрешь! Во-первых, девка мое имя могла слышать. Во-вторых, Коза на квартиру эту конкретные виды имеет. Глупо отказываться от роскошной хаты, когда единственной владелицей жилплощади скоро станет слепая инвалидка. Если все утрясется, возьмемся за нее всерьез. Никуда не денется. Но искать ее надо по-любому. Меня эта Маня беспокоит. Откуда она взялась? Коза говорила, что никаких близких контактов у тетки нет. Живет отшельником, работает на дому сразу на несколько фирм, с работодателями только по делу общается, близко к себе никого не подпускает, замкнута, зациклена на дочери, только ею и живет, родственников нет. Телефон забери у бабы. Прошерстим список контактов, выясним, кто такая Маня и представляет ли опасность для нашего предприятия. Подозреваю, что она живет в этом подъезде, соседка. Больно быстро слепая скрылась. Где-то рядом она, чую.
– Сдалась тебе эта Манюня! – разозлился Залепин. – Девка по-любому вернется сюда, никуда не денется.
– По-любому ты тупой! Девка одна осталась, но у нее есть некая Маня, которой она доверяет. Это плохо. Представь на минутку, что эта дама на квартирку тоже варежку раззявит. Кто-то же должен ухаживать за слепой. Пропишется здесь, и все – уплывут хоромки. Нельзя этого допустить. Короче, ищем Маню и девку. Проясним все, а там видно будет, что делать. Девку из рук выпускать нельзя. При благоприятном раскладе дадим ей пожить, пока в права наследства не вступит. Потом вынудим подписать договор пожизненного содержания и отправим на покой. Несчастные случаи происходят с инвалидами по зрению нередко. Под машину попадают бедняжки, из окон падают. Однако Коза – баба осторожная, может так статься, что пожертвует этой хатой ради спокойствия, и девку придется убрать немедленно.
– Щас прям. Коза своего не упустит. Уж больно она на эту хату запала, – отозвался Залепин из прихожей. – Говорил я ей – не наши это клиентки! Не послушала. Нет, ни хрена! Куда же она бабки дела, сволочь? Может, на кухне поискать? Бабы любят по крупам деньги рассовывать.
– Некогда! Надо валить. Шут с ним, с миллионом. Эта квартира стоит в десятки раз больше. – Нотариус вышел в прихожую.
Ирина с облегчением выдохнула. Негодяев удалось перехитрить. Ее девочка спасена. Даст бог, сообразит, что делать дальше. Обязательно сообразит! Алешка умница. Солнышко. Чудо. Самая лучшая девочка на свете. Она справится. Она давно самостоятельный человек. Если бы не ее глупая опека, то Алешка давно бы нашла себя и была бы счастлива. Как жаль, что невозможно повернуть время вспять. Как жалко, что она не успеет попросить прощения. Сердце висело на волоске, подуй – разорвется, но надежда была. Надежда, что она успеет попросить у дочки прощение...
– Неспокойно что-то мне. Добей тетку, Хром. Бабы живучие бывают, – прозвучал из прихожей голос старика.
Шаги проследовали в обратном направлении. Над ней склонился Михаил, в его руке блеснул нож для резки бумаги – боли она не почувствовала, только легкую грусть, что так и не успела покаяться перед дочерью.
Глава 5
МАНЮНЯ
Алешка выползла из-под кровати в своей комнате, прижимая к себе любимую куклу Манюню. Доползла до кабинета, наткнулась на тело матери, уткнулась ей в грудь и беззвучно заплакала от горя. Теперь она знала, что у смерти бывают разные оттенки. Смерть бабушки пахла шалфеем и покоем. Бабушка ушла на небеса смиренно. Смерть мамы пахла чудовищно – кровью, болью и отчаянием. Страх витал в воздухе и мешал дышать. Не мамин страх, страх чудовищ, которые убили ее близкого человека. Невыносимый запах человеческой подлости. Мама не должна, не должна была так ужасно умереть!
– Прости меня, мамочка. За все прости, прости, – шептала она, поглаживая Ирину по волосам, рукам, груди, лицу. На лице мамы застыла улыбка. Алешка знала, что ее прощальная улыбка предназначалась ей. Мама даже перед смертью пыталась ее подбодрить и успокоить.
Как в забытьи, Алешка провела рядом с телом матери несколько часов. Очнулась от того, что запах смерти усилился. Она взяла маму под мышки и потянула в сторону ванной. Бабушка рассказывала, что покойников надо обмывать, наряжать во все новое, класть в гроб и молиться за усопшего, поминая его добрым словом, чтобы душа попала в рай. Бабушку забрали в день смерти в морг, но подружка ее Валентина Георгиевна, соседка с верхнего этажа, перед этим провела ритуал вместе с мамой. Значит, надо все сделать как положено.
