И, как выяснилось уже буквально через пару часов, сделала она это специально. В непроглядной дымовухе из герцогского дома улизнула одна очень наглая, бесстыжая кошачья морда.
Глава 4
Пенелопа дала клятву хранить верность Одиссею до тех пор, пока он не вернется домой.
Михаил Генин
Тоскливая мрачность этого города Внешнего мира Глебу не нравилась. Суетливые людишки спешили куда-то по своим делам, бесконечный гул машин, многокилометровые пробки, запахи смога и затхлости, казалось, преследовали магистра по пятам.
Привычную серебристую мантию пришлось сменить на один из приличных по местным меркам костюмов, который выдал Лепрез, а элитные черные туфли жали из-за маленького размера, но приходилось терпеть.
Стоящая рядом Карина выглядела не менее надутой и недовольной. Ее, стараниями того же Лепреза и при содействии Трои, вырядили как лихую куртизанку – короткая юбка, высоченные каблуки, вызывающее декольте, броский макияж.
Еще утром Горбуша, глядя на себя в зеркало, бесилась, плевалась, но стойко и мужественно сносила все «тяготы и лишения». Так вырядиться ее уговаривали около часа: по убеждениям артефактора, с такой внешностью Карина должна казаться окружающим глупой и туповатой куклой в сопровождении статусного мужчины. Так они с Глебом станут смотреться более гармонично в том пафосном и дорогом месте, куда собираются.
Карина мнение Лепреза не разделяла. Она, как коренная москвичка, все же лелеяла надежду на то, что выглядеть можно и более скромно, чтобы попасть в круг сильных мира сего.
– Конечно, можно, – подтвердил артефактор. – Вот только на твоем точеном личике печать ума приветствоваться не будет.
– А если воспользоваться маскирующим перстнем? – упрямилась Карина. – Я ведь могу надеть личину деловой дамы.
Артефактор лишь закатил глаза.
– Наивная, – хмыкнул он. – Неужели ты думаешь, что я продавал артефакты только магам из Двадцати Королевств? Да у меня каждый второй бизнесмен Москвы отоваривался. Охрана у некоторых нашпигована распознающими артефактами под самую завязку. Так что идти надо только под своим настоящим лицом.
Глубокий вдох, и Карина сдалась. Глеб же сдался еще раньше. В тонкостях местной моды он особо не смыслил, поэтому предпочел молча напялить ту нелепую одежду, которую ему выдали, и отвести Карину в места особой концентрации гадов столицы. Ее дар было необходимо пробудить любым доступным способом.
Вот и сейчас, зайдя в одну дорогую именитую кофейню, где их вежливо поприветствовали и усадили за столик у окна, Глеб почувствовал себя неожиданно одиноким и несчастным. Два молодых паренька-официанта с завистью глядели ему вслед и тихо обсуждали аппетитную попу Карины, магистру же было наплевать на прелести спутницы, с гораздо большим удовольствием он бы предпочел, чтобы сегодня компанию ему составила другая девушка.
– О чем задумался? – нарушила недолгое молчание Карина, при этом с самым мрачным выражением лица помешивая ложечкой только что принесенный кофе. – Надеюсь, не составляешь план для моей очередной моральной встряски?
– Вот еще. – Зельевар натянуто приподнял уголки губ. Для всех они должны выглядеть воркующей парочкой, поэтому изобразить эту вымученную улыбку стоило огромного труда. – Ты, наверное, удивишься, но мой мир вращается не только вокруг тебя и твоего непробудившегося дара.
Горбуша обиженно нахмурилась, но тут же сменила выражение лица на милое и приветливое.
– Почему ты так со мной? – тихо поинтересовалась она. – Я ведь ничего тебе не сделала, а ты только и делаешь, что огрызаешься, пытаешься меня подколоть и обидеть.
Глеб уже давно ожидал от нее подобного вопроса, вполне предсказуемого со стороны девушки. Магистр не знал только, как на него ответить, соврать или сказать правду. В любом из вариантов Горбуша бы расстроилась.
– Честно? Ты напоминаешь мне дешевую подделку, – все же решился он на правду. – Трое не следовало превращать тебя в собственную копию. Возможно, до встречи с ней ты была прекрасна как индивидуальность, но теперь я вижу в тебе надлом. Ты почувствовала свою неотразимость и красоту, коснулась неожиданной силы и сама не знаешь, как с ней поступить. Самое грустное, что это тебя может испортить и извратить, а может закалить, превратив в сталь.
Карина поднесла обжигающий напиток ко рту и тут же, не сделав даже глотка, отставила чашку.
– Забавный вывод. Особенно с учетом того, что я сама себя чувствую дешевой ксерокопией Трои. Особенно во всех этих вызывающих шмотках. – Она сделала быстрый жест, указывая на юбку и яркую блузу. – Вот только ты все равно не ответил, почему меня обижаешь?
– Чтобы ты знала и понимала: обижают даже красивых и сногсшибательных. – Магистр придвинул к себе свою чашку и с опаской принюхался к кофе. – Считай это терапией. Тебя обижали, когда ты была некрасивой и больной, а я хочу, чтобы ты уяснила и запомнила это чувство, уже будучи здоровой и сногсшибательной.
Горбуша опять нахмурилась, переваривая услышанное. Тоже врачеватель душ нашелся, но Карина промолчала. Все же какое-то рациональное зерно в словах мага было. Утратив свою настоящую внешность, приобретя новую жизнь, она рисковала потерять при этом саму себя. Испортиться, испохабиться, стать той, кого в прошлой жизни ненавидела.
– И часто ты такие сеансы психотерапии с людьми устраиваешь? У самого-то мозги после такого на месте?
Брови зельевара удивленно поползли вверх.
– Намекаешь на то, что я потенциальный псих? – Незаметным движением он извлек из воздуха колбу с какой-то серебристой жидкостью и влил в кофе. – Правильно делаешь! Я и есть псих. Нормальные люди кофе с ртутью пить не будут. – И, пока у Карины от удивления округлялись глаза, залпом осушил чашку с ядом, не забыв при этом пояснить: – У нее пары ядовитые, испаряется быстро. А это для окружающих вредно. И вообще, хочешь, стишок прочитаю:
Красива ты, как те цветы,Что я дарил другой когда-то.Она прекраснее, чем все,Кто были мне души отрадой.Она как яд, она как смерть.Чиста, как ртуть, мягка, как кожа.Вот только ты сейчас и здесь,Ну а она за гранью, может.
За гранью Лун, за гранью летаВ моих объятьях не согрета,Одна, совсем одна во мраке,Холодным пламенем объята.
– Что-то корявенький стих вышел, – подколола магистра Карина. – Банальный – «кожа», «может».
– Просто я пьян и неадекватен.
Спорить Карина не решилась. Неадекватность Глеба временами была просто налицо. Было даже странно, как ему разрешили преподавать в Академии.
– И все же мы сюда не кофе пришли пить, – напомнил о деле магистр. – Может, ты все же постараешься сосредоточиться и что-нибудь почувствовать? Вон, например, мужик подозрительный сидит за соседним столиком…
И действительно, в углу зала сидел одинокий посетитель. Простая одежда – рубашка и джинсы – не выдавала в нем представителя элиты, но вот взгляд недовольных и одновременно злых свинячьих глазок заставлял поежиться.
Сомнительный тип – однозначно. Впечатлений добавил тон, которым мужчина послал официанта выполнять заказ, – надменный, визгливый. Словно хозяин жизни спустился к плебеям, освятить своим божественным ликом их серое никчемное существование.
Вот только, кроме анализа внешности, Карина ничего о «свиномэне», так она про себя назвала мужика, сказать не могла. Дар Трои явно не спешил себя проявлять.
– Ну, – замялась она, подбирая слова. – Внешне он та еще паскуда, но ведь по внешности не судят. Ничего жуткого я пока в нем не чувствую.
Лицо Глеба недовольно скривилось.
– Может, у твоего дара радиус маленький. Давай, ты поближе к нему подойдешь? – предложил он, заработав при этом скептический фырк от Карины.
– Может, мне еще станцевать перед ним? Как я объясню такое странное дефиле? В его углу даже двери в туалет нет, чтобы сослаться на поход в дамскую комнату.
– Ну ты же девушка! Придумай что-нибудь. Не мне тебя учить!
Матерясь про себя и проклиная тот день, когда согласилась помочь Трое, Карина встала со своего стула, обтянула пониже пошловатую мини-юбку и нерешительным шагом двинулась к свиномэну.
Уже с первых шагов тип ее маневр заприметил и заинтересованным взглядом изучил соблазнительную фигурку. Не сказать, что он сильно удивился, когда Карина подошла к его столику, скорее наоборот – стал выглядеть на редкость довольным. Зато Горбуша прибавила к его прозвищу еще и «павлина».
Теперь «павлиносвин» откровенно пялился на девушку, выгуливая взгляд в глубоком декольте, и ждал, что же ему такого интересного скажут.
– А у вас сигаретки не найдется? – выпалила она первое, что пришло в голову, и тут же прикусила язык.
Вот теперь мужик удивился. Еще бы. Не каждый день в элитном кафе, где одна чашечка чая стоит дороже билета в космос, у тебя стреляют сигареты.
