— Но как отличить настоящий источник от воображения? — спросил я, помешивая булькающий в котелке суп. — То есть я ведь понятия не имею, что должен почувствовать, когда сосредоточусь.
Салэм покивала в ответ, а затем поднялась с разложенного на земле плаща и зашла мне за спину.
— Сейчас я тебе кое-что покажу, но ты не поворачивайся. Предупреждаю, может быть не очень приятно.
— Мне это чем-то грозит? — памятуя о том, что за моей спиной стоит квалифицированная убийца, уже однажды швырнувшая в меня заклинание, уточнил я.
— Нет, не беспокойся. Я же твой учитель, я не могу тебе навредить.
Хотел бы я сказать, что заключенный исключительно на словах договор в таких вопросах ничего не значит, но не стал.
— Хорошо.
— Закрой глаза, — негромко сказала Салэм, и я послушался.
Ничего не происходило. С сухим треском рассыпались на угли брошенные в костер ветки, негромко булькала кипящая вода в котле.
Подсознательно я ждал какой-то каверзы вроде неожиданного рявканья над ухом. Но ничего такого не случилось. В какой-то момент я просто ощутил легкий, едва уловимый холодок, скользнувший по шее и забравшийся под рубаху. Это не было ни прикосновением, ни ветерком, просто холод, будто невесомое облако, прошелся по спине и мягко скользнул по боку на живот. Признаться, я чуть было не заурчал от удовольствия, настолько приятно оказалось.
Холодок скользнул по животу, поднимаясь выше, дошел до ключиц и, когда я окончательно расслабился, резко рванул вверх, схватив меня за горло.
Я и сделать ничего не успел, как эффект развеялся, и я остался сидеть на земле, хватая сдавленным горлом воздух. В районе бешено бьющегося сердца разливалось обжигающее тепло, и я даже успел подумать о приступе. Но жжение отступало, оставляя после себя тепло и какое-то умиротворение.
— Почувствовал? — спросила Салэм, отвлекая меня от ощущений.
— Что именно я должен был почувствовать? — все еще отходя от воздействия, спросил я.
Искоренительница пожала плечами.
— У некоторых магов в качестве источника выступает яркий свет, который видят только они, у других — какой-то определенный орган иначе ощущается, — сказала она. — Но для меня это холод на грани ожога.
Я отдышался, растирая горло.
— Так подумать, получается, что мой источник горячий, и находится возле сердца?
Учительница пожала плечами.
— Когда успокоишься, попробуй его почувствовать, тогда и узнаем, — предложила она, и тут же хлопнула по коленям. — А пока что угощай меня своим супом.
Хмыкнув, я взял глиняную чашку и деревянным черпаком налил ей почти до краев. Вручив Салэм ее порцию, сам я накидываться на еду не стал — отложил, чтобы чуть-чуть остыло.
Наш путь лежал на юго-запад от Смолбурга, и хотя я понятия не имел, почему Салэм выбрала это направление, все равно на первом же привале уточнил количество времени вне анклава и перетряхнул сумку с едой. Вышло, что рацион рассчитан на неделю для двоих едоков.
Помня расположение населенных пунктов по карте, я пришел к выводу, что Салэм в какой-то момент захочет срезать путь через Катценауге, иначе нам либо придется закупать провизию по дороге, либо жрать выданных анклавом коней.
Обе животины сейчас мирно объедали ветки деревьев, срывая молодые листья. От путешествия на дредхорсте пришлось отказаться, и Салэм сняла с костей заклинание еще в конюшне. Получившийся конструктор местный работник куда-то уволок, не забыв щелкнуть пластинкой по знаку искоренительницы.
Наконец, ощутив, что полностью успокоился после устроенного учительницей, я взял в руки свою чашку и, вооружившись походной ложкой, попытался сосредоточиться на ощущениях. Естественно, ни с первого раза, ни с двадцатого ничего не вышло.
Никогда не был сторонником восточных практик с их дыханием и странными позами. И каждый раз, как только я пытался начать медитировать, что-то отвлекало — то Салэм стукнет ложкой, то конь фыркнет, а то и вовсе ветка в огне лопнет, подбрасывая искры.
Плюнув на все, я взялся за уже порядком остывший суп. Ничего сложного в нем не было, но получилось вкусно и питательно. Небольшой кусок вяленого мяса, три корнеплода, заменяющих картошку размером в половину ладони, четыре раздавленных зубчика чеснока, соль, нарубленный мелко лук. В общем, обычная мясная похлебка. Вприкуску — бутерброд из обжаренного на костре хлеба, накрытого ломтиком сала и стручками зеленого лука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— М-м, — довольно прикрыв глаза, Салэм погладила себя по животу, улыбаясь блестящими от жира губами. — Объедение! Там еще найдется немного?
Я усмехнулся и, отложив свою чашку, слил остатки в переданную искоренительницей емкость.
— А я так и не научилась нормально готовить, — со вздохом призналась она, вновь принимаясь за еду.
— Намек понял, — кивнул я с улыбкой. — Но тогда за конями ухаживаешь ты.
Таким образом распределив обязанности, мы стали собираться. Помыть посуду было негде, поэтому я сложил все в отдельную сумку, решив заняться этим, когда подвернется место с источником воды. Пока паковал чашки, вспомнилась печеная в углях картошка из детства. Обязательно с угольками и солью. Решив на следующем привале непременно попробовать, я взобрался на уже оседланного коня, и мы двинулись в путь.
В Катценауге мы не заходили, шли по приграничной территории. Но, несмотря на это, Салэм все равно была начеку. То и дело от нее расходились едва заметные волны, и с каждым разом я все четче их видел, и, кажется, даже начинал ощущать — в момент активации заклинания искоренительницы, в груди будто становилось теплее.
Справа тянулся густой лес, под копытами шла хорошо утоптанная дорога с двумя уже прорубленными в крепкой почве колеями от тележных колес. А вот слева была та самая степь, предваряющая границу мертвого королевства. День был солнечный и теплый, хотя по-весеннему прохладный холодок то и дело норовил забраться под одежду и напомнить, что зима ушла не так давно.
За все время, пока мы ехали до места следующего привала, нам никто не повстречался. То ли дорога не пользовалась популярностью, то ли время еще не подходящее для путешествий. Я потратил время этого затишья, чтобы попытаться ощутить тот самый источник, но по-прежнему ничего не выходило. Слишком уж неконкретными были ощущения, и я уже начал грешить на разыгравшееся воображение.
Занятый этими упражнениями, я внезапно ощутил чужой настороженный взгляд и поднял голову, выискивая его владельца среди зеленой листвы и черных ветвей. Но ощущение быстро прошло.
— Салэм, — негромко позвал я, но искоренительница шикнула на меня.
— Не спугни их.
Что ж, опасность попасть в засаду меня не особенно страшила. Во-первых, рядом со мной натуральная чародейка, чья прямая обязанность — защищать меня. Во-вторых, мне было сложно представить, насколько нужно быть тупым, чтобы напасть на двух верховых, не скрывающих знаки Аркейна. В-третьих, я просто пытался снова нащупать то чувство, когда сумел определить присутствие враждебного внимания. Ведь если у меня действительно получилось, значит, у меня все-таки есть какой-то дар. Осталось только научиться им правильно управлять.
Однако это не значило, что я не готовился к возможной драке. В конце концов, с моими кулаками донести аргументы любому будет несложно. Главное, чтобы он не носил доспехи. Но откуда такое дорогое удовольствие у людей, караулящих проезжающих мимо путников?
Адреналин постепенно распалял во мне желание двигаться, крушить черепа и вырывать врагам конечности. Из головы выдуло все мысли, и разбираться, с чего вдруг во мне проснулась такая кровожадность, резко стало некогда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Из леса полетели стрелы.
Глава 8
Я рухнул с коня и поспешил откатиться в сторону. Опыт перестрелок подсказывал, что шанс выжить больше, если попасть в тебя у врага вероятность меньше.
Животное, испуганно рванув вперед, тут же получило стрелу в шею. Наконечник вырвался наружу, брызнув темно-красными каплями. Сделав еще пару шагов заплетающимися ногами, конь рухнул на тропу.
