С 1? лет я активно участвовал в протестах против политики партии и правительства (в том числе против некоего Никиты Сергеевича), если я был несогласен с нею. Я знаю, что меня будут обрывать, а потому я должен выбирать выражения.
Судья: Не обрывать, а делать замечания.
Дремлюга: Всю свою сознательную жизнь я хотел быть гражданином, т. е. человеком, который спокойно и гордо выражает свои мысли Десять минут я был гражданином Я знаю, что мой голос прозвучит диссонансом на фоне общего молчания, имя которому — «всенародная поддержка политики партии и правительства». Я рад, что нашлись люди, которые вместе со мною выразили протест. Если бы их не было, я вышел бы на Красную площадь один. Если были бы другие методы, я бы их использовал Я убежден, что в Чехословакии после январского пленума ЦК.
Прокурор: Подсудимому Дремлюге не предъявлено обвинение по поводу событий в Чехословакии.
Судья: Суд просит не останавливаться на своих убеждениях. Учтите это замечание.
Дремлюга: Прокурор вчера посвятил две трети своей речи тому, что читал передовицы «Правды» Во вводной части своей речи он касался и Кошице, и Лидице, и венгерских событий…
Судья: Вы не можете критиковать речь прокурора, тем более ее вводную часть.
Дремлюга: На этой-то части я и хотел остановиться Именно вводной частью он доказывает, что мы заслужили наказание. Прокурор сказал, что некоторые люди не понимают, что оккупация Чехословакии была акцией «братской помощи».
Прокурор хочет прервать.
Дремлюга: Не перебивайте меня! (Оживление в зале) Я хочу спросить, как бы отнесся гражданин прокурор.
Прокурор: Протестую Подсудимый не имеет права задавать вопросы. Разъясните это ему.
Судья: Учтите это замечание Еще раз предупреждаю вас не останавливайтесь на своих убеждениях.
Дремлюга: Но, к сожалению, именно мои убеждения и привели меня сюда. И поэтому я не могу их не касаться Я считаю, что данный процесс, как и другие процессы, и сталинизм…
Прокурор: Обвиняемому Дремлюге предъявлены конкретные обвинения, он и должен касаться именно их В процессе не рассматриваются другие, более ранние события.
Судья опять делает замечание.
Дремлюга: Я не закончил свою фразу, хочу ее закончить.
Судья: Суд еще раз делает вам замечание. Дремлюга: Я считаю, что все вышеперечисленные явления вызваны отсутствием права критиковать правительство Ради того, чтобы впоследствии это право было законным, я и вышел на Красную площадь и вышел бы куда угодно. И в дальнейшем я буду выражать свой протест любыми средствами. После антикультовского съезда…
Прокурор: Прошу суд предупредить подсудимого Дремлюгу, что на основании ст. 29? УПК РСФСР подсудимый может быть лишен последнего слова, если он будет употреблять недопустимые выражения.
Судья: Если вы не исполните последнего требования, мы вынуждены будем принять определенные меры.
Дремлюга: Я…
Прокурор: Прошу объявить перерыв на пять минут, чтобы адвокат мог разъяснить подсудимому его права и обязанности при произнесении последнего слова.
Судья объявляет перерыв на десять минут. (После перерыва.)
Дремлюга: В знак протеста против данного судебного процесса и многих других, я отказываюсь от предоставленного мне законом последнего слова.
Последнее слово Константина Бабицкого
11.10.1968
Граждане судьи! Вам предстоит принять трудное и ответственное решение Правовые основы такого решения были с достаточной полнотой разобраны здесь В результате судебного разбирательства моя убежденность в том, что я не нарушил закона, — не поколеблена Я хочу привлечь ваше внимание к той стороне дела, которая имеет большое значение для меня самого Я имею в виду мотивы нашего поступка и значение вашего приговора.
Я понимаю, что необычные условия, сопровождавшие наше появление на Красной площади, в какой-то мере могут вызвать в душе некоторых людей неприязнь к нам Примером тому служит поведение отдельных граждан, которые, увидев в нас врагов всего того, что им так дорого, не задумываясь, бросились на нас Полагаю, что они были в заблуждении.
Кого же вы в действительности видите перед собой, граждане судьи?
Я вынужден говорить о себе Матерью, советской школой, великой русской литературой, лучшими произведениями советской и зарубежной литературы я воспитан в горячей любви и уважении к закону, в любви к прогрессу, к нашей родине, к нашему народу и к народам всего земного шара. Думаю, что в той или иной степени это может сказать о себе каждый из нас Я полагаю, что это — достаточное основание, чтобы люди, уважающие те же ценности, могли бы с уважением отнестись к различиям во взглядах.
Я прошу вас, граждане судьи, видеть во мне и в моих товарищах не врагов советской власти и социализма, а людей, взгляды которых в чем-то отличаются от общепринятых, но которые не меньше любого другого любят свою родину и свой народ и потому имеют право на уважение и терпимость.
Мне приходится считаться с тем, что я, возможно, понесу наказание. Не скрою, эта перспектива меня не радует, но — прошу верить — гораздо больше меня волнуют другие, более глубокие последствия того или иного вашего решения.
Я уважаю закон и верю в воспитательную роль судебного решения. Поэтому я призываю вас подумать, какую воспитательную роль сыграет обвинительный приговор и какую — приговор оправдательный. Какие нравы хотите вы воспитать в массах уважение и терпимость к другим взглядам, при условии их законного выражения, или же ненависть и стремление подавить и уничтожить всякого человека, который мыслит иначе?
Я призываю учесть, что — как справедливо сказал здесь мой друг Литвинов — все, что исходит из социалистического лагеря, все хорошее и плохое, что происходит в нашей стране, имеет решающее значение для развития событий во всем мире. Я полагаю, что вы не только решаете судьбу нескольких человек на ближайшие годы, но так или иначе — пусть отдаленно — влияете на судьбу всего человечества. Прошу вас выполнить свой долг с мудростью и опираясь на закон. Я уверен, что вы будете исходить только из закона, и спокойно жду своей участи.
Защитительная речь Льва Квачевского (Изложение)
25.12 1968
Суд над инженером Л Квачевским и двумя другими подсудимыми происходил в Ленинграде. По статье 70 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда) Квачевский был приговорен к 4 годам лагерей строгого режима.
О процессе Л. Квачевского см. «Посев» № 1/1969; самиздатовскую запись Л. П. Нестора о процессе (Спецвыпуск «Посева» № 5).
Данное изложение защитительной речи дано по записи Нестора. — { Ред.}
Квачевский поблагодарил суд за объективное ведение процесса, заявил, что следствие велось тоже в общем-то вполне объективно, но, к сожалению, следователь сделала из его показаний совершенно не те выводы, которые надлежало из них сделать. После этого Квачевский начал подробно отвечать по эпизодам обвинительного заключения, инкриминируемым лично ему. По первому эпизоду обвинения — антисоветские разговоры в 1964-65 гг. — Квачевский сказал, что в это время он готовился к сдаче кандидатского минимума по философии и поэтому, естественно, разговаривал дома на философские и политические темы. Но высказывался он без навязывания кому бы то ни было своих мнений, пропаганды не вел, а просто выдвигал некоторые тезисы, иногда спорные, иногда бесспорные. Перечисляя тех философов, которых он читал и ценит, Квачевский сказал: «Плеханов, Кунов, Каутский, Энгельс, да — и Ленин». Подтвердил, что по его мнению Плеханов как философ стоит значительно выше Ленина, вообще он Ленина не считает философом высокого класса, но не видит в этом мнении ничего преступного, тем более — антисоветского.
Переходя к эпизоду обвинения относительно выступления на философском семинаре НИИПП, Ква-чевский разъяснил, в чем состояли его разногласия с официальной точкой зрения. Он указал, что не считает, — вопреки В И Ленину, — будто капитализм в настоящее время является загнивающим. «Утверждаю это не я один, а присоединяюсь к мнению акад. А. Д. Сахарова».
По эпизоду с получением и передачей произведений группы Ронкина Квачевский сказал, что знакомство его с Ронкиным было довольно-таки мимолетным, что с программой группы Ронкина он был знаком, согласен с ней не был, считал ее неверной. Однако, получив ее в руки, пожалел уничтожать произведения, которые стоили авторам немалого труда Поэтому он решил их сохранить. Вторым мотивом сохранения произведений Ронкина являлось убеждение Квачевского в том, что всякие мысли, даже ошибочные, имеют значение и важны в общественно-политическом движении. Они имеют определенную ценность, следовательно, должны быть сохранены.
