Но на стороне Мамая были не только его войска. Союзником «чёрного темника» выступал литовский князь Ягайло. Его войско, отвлечённое хитрыми манёврами великого князя рязанского Олега Ивановича, не участвовало в сражении, так как опоздало на один дневной переход. Вопреки сложившемуся стереотипу, Олег не был предателем. Не присутствуя на Куликовом поле, он выполнял свою миссию. Восьмидесятитысячная армада Ягайлы явилась к месту битвы, когда всё было закончено. И тогда храбрые рыцари напали на русские обозы с ранеными и устроили кровавую резню. Между прочим, войско Ягайлы названо литовским условно, в чисто политическом смысле. Потому что большую часть его составляли «братья-славяне» из-под Минска, Полоцка, Гродно…
В то же самое время на стороне Дмитрия Ивановича было много татар, преимущественно крещёных. Дело в том, что когда ордынские ханы стали мусульманами и начали принуждать своих подданных тоже принимать ислам, многие татарские военачальники – сотники и тысячники – воспротивились, так как были христианами несторианского толка. Они стали со своими командами переходить под руку Москвы, где принимали православие и получали княжеские титулы. Их конница и составляла знаменитый Засадный полк, удар которого решил исход битвы. И это было не первое участие татар в русских военных кампаниях. Ведь католическая Европа вторгалась в православные страны не только на юге. Хорошо известно, что нападения на Русь шведов в 1240 году и немцев в 1242 году были не чем иным, как Крестовыми походами с благословения Ватикана. Александр Невский со своим войском отбил обе попытки. По сведениям некоторых немецких историков, сражение на Чудском озере русское войско выиграло при поддержке отряда ордынцев, посланного ханом Батыем. То есть золотоордынская военная поддержка Руси в борьбе с натиском Запада началась уже при Батые. Главный же итог Куликовской битвы состоит в том, что не Русь побила татар на Дону и Непрядве, а русские вместе с татарами дали очередной отпор непрошеным западным цивилизаторам. И каждая годовщина великой битвы – наш общий праздник: день победы русско-татарского братства над общим противником.
Скифская война и Бородинское сражениеПринято считать, что Наполеоновская кампания 1812 года была войной Франции против России. Это не совсем так. То, что против России – это да. Но против неё вела войну не только Франция, а почти вся Западная Европа, которая находилась под властью императора Франции Наполеона Бонапарта. Вместе с французскими войсками в пределы России вторглись части вооружённых сил Австрии, Италии, Швеции, Польши, Пруссии и других германских княжеств… Из крупных государств не участвовала в нашествии только Англия.
Это была настоящая мировая война. Историки не назвали её таковой лишь потому, что противостояла завоевателям только одна Россия. Европейцы в большинстве своём мало знали о нашей стране и даже редко употребляли слово «Россия», пользуясь по-прежнему средневековым понятием «Московия». В Польше и даже Швеции русских называли по-польски – «москалями». Хотя что взять с иностранцев, если даже украинский поэт Тарас Шевченко, бывший крепостной крестьянин, выкупленный из неволи у помещика-поляка русскими писателями, постоянно использовал этот высокомерно-подлый шляхетский штамп?
Наполеон, будучи образованнее среднего европейца своего времени, тем не менее тоже плохо представлял себе страну и народ, против которых начал эту кампанию. Он был талантлив во многом, особенно – в деле массового убийства людей, но этот выдающийся авантюрист старался облагородить свои чёрные дела эффектными лозунгами и афоризмами. Европа, без особого труда покорённая его войсками, прислушивалась к любому слову Наполеона и судила о ходе военных действий исключительно с позиций своего повелителя.
Наполеону приходилось встречаться с русскими дипломатами, военными и даже с царём Александром I, и он не мог не знать о достижениях русской культуры и литературы. Он обладал информацией о государственном устройстве России, её вооружённых силах, солдатах и военачальниках, имел и некоторое представление о многонациональном народе империи, раскинувшейся от Балтийского моря до Тихого океана.
Несмотря на это, Наполеон верил придворным и советникам, которые утверждали, что русские – это фактически скифы, полудикий народ, управляемый европейски образованными царями немецкого происхождения. А скифы, как читал когда-то Наполеон в книгах по истории, были обладателями несметных богатств в виде разнообразных золотых изделий – от доспехов и украшений до посуды. «У русских так много золота, что они делают из него даже купола церквей и кресты на них!» – убеждали императора «знатоки» российских особенностей. Как ни странно, умный корсиканец, талантливый математик, баллистик, дипломат и полководец принял эти сведения «один к одному». И его стремление во что бы то ни стало захватить Москву, наряду с военно-политическими соображениями, было продиктовано и мечтой поживиться «скифским золотом», которого, по словам консультантов, в подвалах Кремля видимо-невидимо…
Конечно, никакого скифского золота Наполеон в России не найдёт. Его прославленные мародёры – от солдата до маршала – и без того награбят столько всякого добра, что перегруженные повозки с ним серьёзно замедлят осеннее отступление. Но в начале кампании, с боями продвигаясь от Немана к Смоленску, а затем к Москве, они об этом ещё не знали. Им и в голову не могло прийти, что армия Наполеона, не знавшая поражений, вынуждена будет спасаться бегством, отбиваясь не только от гусарских сабель и казачьих пик, но даже от крестьянских вил и кистеней…
Как проходили военные действия на территории России? Есть вроде бы общеизвестные факты: военный министр М.Б. Барклай де Толли отступал от самой границы, а когда его сменил генерал-фельдмаршал М.И. Кутузов, русская армия вступила в сражение при Бородине. Но подробное изучение документов той войны приводит военных историков к другим выводам. Барклай и Кутузов хорошо знали методы Наполеона. В любой кампании ему было нужно генеральное сражение – и здесь его военный талант не знал себе равных. Подготовка к сражению воодушевляла организатора массового истребления людей, мобилизуя его мощные интеллектуальные ресурсы. Во всех кампаниях победу Наполеону приносила именно такая тактика.
Вполне естественно, что не в интересах Барклая было принимать правила ведения войны, навязываемые противником. Его план состоял в том, чтобы вести свою игру: медленно отступать, ведя арьергардные бои, и увлекать вражеское войско в глубь страны. Как видим, Барклай де Толли, потомок шотландских аристократов на русской службе, применял тактику, подобную той, какой искусно владели скифы и другие воины-кочевники. Скифы при нападении на них считали себя вправе применять в качестве оружия не только мечи, копья и стрелы, но также природный ландшафт и климатические условия территории. Тактика их так и называлась в военных кругах – «скифская война».
Кутузов придерживался такой же позиции, но – хитроумный стратег – не высказывал её столь прямо и откровенно. Была и разница в подходах к стратегии. Барклай все расчёты строил на том, что Наполеон, непомерно растянув линию сообщений в непривычных российских пространствах, ослабит и погубит себя. Понимал необходимость «скифской войны» и русский император Александр I. Он говорил, что если на стороне врага преимущество военного гения и огромное превосходство живой силы, то на стороне России – время и пространство. Согласно плану Барклая, русские войска, отступая, к началу зимы дошли бы до Волги, сохраняя армию и боеприпасы, а там оставалось бы, грубо говоря, только двигаться в обратном направлении, подбирая и хороня мёрзлые тела солдат и офицеров противника. Гениальный план!
Однако генерал Барклай был честен и прям, но суховат и не имел обаяния, которое на Руси значит неизмеримо больше любых превосходных личных и деловых качеств. На языке современных СМИ это свойство называется харизмой. Фельдмаршал Кутузов, опытный разведчик и дипломат, умел без нажима подчинять людей, был хитёр, лукав и чрезвычайно обаятелен. Солдаты и офицеры его боготворили. Провожая Кутузова из Петербурга в армию, любимый племянник спросил: «Неужели вы, дядюшка, надеетесь разбить Наполеона?» «Разбить? Нет, не надеюсь разбить! А обмануть – надеюсь!»
Смоленский князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, русский аристократ и потомок знатного ордынского мурзы на русской службе, знал свой народ лучше, чем офранцузившиеся помещики, которые боялись своих мужиков больше, чем французской армии. Им казалось, что крепостные крестьяне непременно поверят прокламациям Наполеона с обещаниями свободы и примут его сторону. Однако русские мужики, наученные нелёгкой жизнью, твёрдо усвоили заповедь Христа – судить о людях не по словам, а по делам. Нашествие европейских полчищ сопровождалось такими жестокими репрессиями, грабежами и насилием, что никакого доверия к завоевателям и быть не могло. Крестьяне в 1812 году с очевидностью доказали, что именно в них было понимание эпохи, правильное политическое сознание и подлинный патриотизм.
