— Жестокий вид спорта? — я пожимаю плечами. — Да, это так.
Мой отец, Николай Соколов — один из величайших нападающих, когда-либо игравших в эту игру. На катке он всегда был чистым, пламенным голодом; но вне игры он есть и всегда был самым мягким человеком из всех, кого я знаю. Когда я впервые начала наблюдать за его игрой, меня шокировал этот задиристый мужчина на льду.
Элай пристальным взглядом следит за Люком и говорит:
— Полагаю, мне не следует удивляться. Люк тоже плюшевый мишка, но посмотри на него, — Люк подставляет плечо нападающему другой команды и забирает шайбу, а затем катится к скамейке запасных.
— Подожди, почему Люк уже уходит? — спрашивает Элай.
— Его смена закончилась.
— Он пробыл на льду шестьдесят секунд!
— Меньше. Скорее, около сорока пяти. Звучит не так уж и долго, но это тяжело. Хоккей — это анаэробный вид спорта: ты максимально выкладываешься всё то время, пока находишься на льду, затем меняешься местами с товарищем по команде, переводишь дыхание, пьёшь воду, и только потом возвращаешься на лёд.
— Значит, его не наказывают, — уточняет Элай.
— Нет. Он делает именно то, что должен.
Элай сияет.
— Хорошо.
Отвечая на другие вопросы Элая, я объясняю, что такое айсинг и офсайды, а также почему одни удары считаются справедливыми, а другие — нет. Когда игроки снова меняются местами, я замечаю, как самый высокий парень из группы перекидывает свои длинные ноги через бортик, а затем несётся по льду так, словно он был рождён для этого. По моему позвоночнику пробегает волна осознания. Мурашки проносятся по моей коже.
В нём есть что-то знакомое.
— Этот парень быстрый, — говорит Элай. — Номер 12.
Я ошеломлённо киваю, пытаясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце, и снова надеваю наушники. Я чувствую приближение гола, и скоро сигнал, возвещающий о нём, заревёт на такой громкости, с которой мой мозг не справится.
Мои глаза прикованы к номеру 12, и любопытство терзает меня. Кто он?
Трудно получить представление о теле игрока, когда он в своих щитках и экипировке, но есть что-то такое знакомое в ширине его плеч, длинных ногах, пряди тёмных волос, вьющихся у основания шлема.
Я пристально смотрю на него, как будто надо просто посмотреть достаточно долго, чтобы разгадать загадку. Я знаю его. Клянусь, знаю.
В течение следующих тридцати секунд 12-й номер — это всё, о чём я думаю, всё, что я вижу. Гибкий и молниеносный на льду, ведущий наступление своей команды, возвращающийся назад, когда его товарищ по команде теряет шайбу, а защита другой команды отправляет её своим нападающим. Он в мгновение ока оказывается там, завладевает шайбой и с новой скоростью несётся по льду. Надвигаясь на вратаря, он совершает обманный манёвр, минует стычку, а затем нахально, наотмашь отправляет шайбу в сетку, прямо поверх плеча вратаря.
Освещение вспыхивает красным, и мои наушники приглушают рев клаксона до слабого гула. Элай ликует, улыбаясь и восторженно похлопывая меня по бедру.
Номер 12 — это не показушник. Он просто поднимает подбородок, чтобы отдать должное своим товарищам по команде, которые окружают его. Я не вижу его улыбки за каппой, если он вообще улыбается. Толпа игроков закрывает мне обзор, хлопая по его шлему и обнимая его.
Но я вижу его глаза. Потому что они пробегаются прямо по трибунам и останавливаются на мне.
Хвоя. Арктический холод.
Я ахаю.
— Что? — спрашивает Элай, поворачиваясь ко мне. — Что такое?
Чёрт возьми. Номер 12 — Джонатан Фрост.
Глава 7
Плейлист: Haley Reinhart — Santa Baby
— Мне нужно идти, — я вскакиваю со своего места.
— Не говори глупостей. Я же подвёз тебя. — Элай хватает меня за руку и тянет обратно вниз. Я приземляюсь с шлёпком. — Что происходит?
— Э-э-это… — я дико жестикулирую в сторону льда, где Джонатан всё ещё смотрит на меня снизу вверх, и знакомая складка раздражения на его лбу видна даже с такого расстояния. — Это Джонатан.
— Какой Джонатан… ооо, — Элай оглядывается на лёд и прищуривается. — Вау, это он! Я так и знал, что он выглядит знакомым. Должно быть, именно поэтому. Может, он друг Люка, — Элай машет рукой.
Я шлёпаю его по руке.
— Не маши ему. Он враг. Заклятый враг. Антагонист. Провокатор.
— Ладно, СловарьСинонимов. com, расслабься. Ты не на работе. Как думаешь, ты можешь сейчас отбросить это? Он в команде Люка, и мы хотим, чтобы Люк победил!
Я таращусь на Элая, когда он зажимает свой горячий чай между бёдер, затем засовывает два пальца в рот и громко свистит.
— Вууухууу!
— Хуже уже некуда, — бормочу я в свой горячий шоколад.
— С таким же успехом можно извлечь из этого максимум пользы, — говорит он. — Потому что ты определённо задолжала мне всю эту игру.
— Элаааааааайййй, — ною я.
Он бросает на меня резкий взгляд.
— Два часа, Габриэлла. Я сегодня в течение двух часов подписывал книги, читал рассказы и как долбаный Санта-Клаус держал у себя на коленях детей с липкими от сахарного печенья пальчиками.
А Джонатан ни разу не показывался на глаза, ни разу не помог. Он остался отсиживаться в бухгалтерии, занимаясь всякой секретной ерундой, которую он делает на своём ноутбуке, и бросил меня одну, чёрт бы его побрал. К счастью, родители вели себя наилучшим образом.
— Справедливое замечание, — говорю я Элаю. — Но если мне придётся увидеть Джонатана, когда эта игра закончится, не проси меня быть милой.
Элай закатывает глаза, возвращаясь к игре.
— И ты почему-то зовёшь его Скруджем.
***
Скрепя сердце, я вынуждена признать, что за игрой интересно наблюдать, как и обещал папа. По крайней мере, это весело, пока Джонатан не становится самым ценным игроком матча.
После его первого гола соперники сравнивают счёт прямо перед окончанием первого периода. Во втором периоде бойфренд Элая, Люк, который играет на позиции защитника, совершает невероятный отрыв с помощью Джонатана и отдаёт передачу на второй гол Джонатана. Затем, в третьем периоде, другая команда сравнивает счёт, но за две минуты до конца Джонатан забивает ещё раз, чем не только выигрывает игру, но и делает хет-трик.
Завтра на работе он будет невыносимым.
Я изо всех сил стараюсь не дуться, как пятилетний ребёнок, пока мы ждём Люка после игры, но мне это не удаётся. Элай привёз нас на машине, так что я застряла здесь, пока он не будет готов ехать — план, который меня устраивал, пока я не узнала, что столкнусь с Джонатаном Фростом.
Я действительно не знаю, смогу ли я вынести, если увижу его таким — только что надравший всем задницы в моём любимом виде спорта, потный, принявший душ и светящийся от гордости, кайфующий от адреналина и чертовски высокомерный.
На самом деле, я знаю, что не могу видеть его таким.
Первый из игроков выходит из раздевалки, и моё сердце подпрыгивает от груди к горлу. Развернувшись, я направляюсь к дверям вестибюля.
— Я подожду в машине.
— Тебе понадобятся мои ключи, — говорит Элай, слишком довольный собой. — Ибо машина заперта.
Я замираю, поворачиваюсь, затем снова замираю. Дерьмо. Я опоздала.
Потому что из раздевалки плечом к плечу с Люком выходит Джонатан. Его тёмные волосы мокрые и вьются сильнее привычного, густая прядь, выбившаяся из обычно аккуратной стрижки, спадает на лоб. Он поднимает взгляд, и воздух со свистом вырывается из моих лёгких. Его щёки порозовели от физических нагрузок, а в бледно-зелёных глазах горит огонь.
Мои ноги немного подкашиваются.
Элай хватает меня за локоть.
— Ты в порядке?
— Эээ.
— Кое-кто же не заставляет твои колени слабеть, нет? — Элай произносит это уголком рта. Я так сильно толкаю его локтем, что он сипит: — Тебе научиться контролировать свой гнев.
— Я знаю. Это его вина.
Очень многие вещи — это вина Джонатана. Непрекращающаяся изжога, которая развилась у меня за последний год, боль в костяшках пальцев из-за того, что мои руки весь день сжимались в кулаки, возмутительный эротический сон, который мешал мне заснуть. И теперь он ответственен за каждую каплю жидкого тепла, разливающегося по моим венам, скапливающегося внизу и порождающего сладкую боль между моих ног.
