Вечером 7 августа Саакашвили выступил по телевидению и заверил напуганное мирное население Южной Осетии, что он на нас не нападет. Это произошло намного позже того момента, когда русские, согласно сегодняшним утверждениям Саакашвили, начали «вторжение» в Грузию.
Осетины спокойно отправились спать. Они были признательны за мирную ночь.
Прошло менее двух часов (это подтверждают заслуживающие доверия международные источники), и его артиллерия, бомбардировщики и три сухопутные бригады начали то, что я могу назвать только страшным адом, обрушившимся на наш город. В один момент нас охватил всепоглощающий страх, и мы начали прятаться. Позже я беседовала с сотнями осетин, чтобы выяснить обстоятельства произошедшего с нами.
Пожилой отец моей подруги пытался потушить огонь от грузинских снарядов на крыше своего дома, который он построил собственными руками. Осколками ему оторвало ногу. Он умер от кровопотери, пока его жена-инвалид пыталась выбраться из горевшего дома.
Осетины видели, как грузинские танкисты стреляли по подвалам, где прятались женщины и дети. Они видели, как грузинские снайперы убивали бегущих мирных людей. Мы узнали, что грузинские военные использовали против Цхинвали ракетные системы «Град» и кассетные бомбы.
Да, я очень хотела бы, чтобы международная комиссия выяснила правду о случившемся.
Когда мы выбрались наверх, благодаря Бога за то, что русские спасли нас, я была поражена реакцией зарубежных средств массовой информации на произошедшее. Они ни слова не говорили о гибели осетин и о неспровоцированных трагических событиях, причиной которых стала армия Саакашвили. У меня от этого заболело сердце.
Мощная грузинская пиар-машина уничтожила правду так же безжалостно, как уничтожали беззащитных жителей Цхинвали грузинские танки.
Я знаю, что американцы щедрые и справедливые люди. Но американцам никто не сказал правду о произошедшем с нами. Они не понимают, что осетины – это независимый христианский православный народ, имеющий древнюю историю и давно живущий на своей земле. Мир говорит только о грузинской свободе. А как насчет свободы для моего народа? Неужели наши страдания и наш голос ничего не значат?
Я не виню грузинский народ за то, что произошло с нами. Подавляющее большинство осетин и грузин хочет жить в мире. Я обвиняю грузинских лидеров.
Саакашвили убедил мир в том, что он является «светочем» демократии и открытости. Но правду он не скажет даже собственному народу. Во время конфликта мои грузинские друзья не имели возможности читать информацию на российских новостных сайтах, поскольку все они были заблокированы властями Грузии.
Я знаю – мы маленький народ, и я не претендую на понимание всего того, что эксперты геополитики своими теориями и заявлениями говорят о великих державах. Но я 12 лет борюсь за права женщин в Осетии, и я верю в правду.
Недавно Саакашвили в своей статье цинично посмеялся над страданиями и смертями осетин, заявив, что Россия «солгала» о количестве людей, убитых грузинскими военными.
Мне больно даже вступать в эту дискуссию. Никто – даже Саакашвили – не знает, скольких осетин уничтожила его армия. У меня есть друзья, которые хоронили своих близких во дворах, потому что у них не было выбора. Многие люди все еще не найдены.
Неужели Саакашвили полагает, что его жестокое нападение на мирный город будет оправданным, если выяснится, что он убил не несколько тысяч, а несколько сот человек? Понимают ли американцы, что армия, которую обучило и вооружило правительство США, напала на мирных людей, спавших в своих постелях? Смогут ли они как-то оправдать то, что Грузия получит еще миллиард долларов помощи, а те, на кого она напала, – ничего?
Житель с. Хелчуа, 1932 г. р.
Около 00 часов 8 августа 2008 года (...) наше село подверглось массированному обстрелу из тяжелого оружия. Обстрел производился со стороны грузинского села Мерети (...). Все жители нашего села скрылись в лесу (...). Обстрел велся не только по селу, но и по лесу, в котором мы укрывались. 10 августа 2008 года огонь по лесу уже не велся. Старики и пожилые женщины решили вернуться в село. Когда мы вернулись, то увидели, что там находятся грузинские вооруженные силы (...) танки, артиллерийские установки. Село было полностью окружено грузинскими военнослужащими (...).
Всего в село вернулись 20 стариков и пожилых женщин. Грузинские военнослужащие загнали нас в подвал, в котором было воды по пояс. Несколько дней они не выпускали нас из подвала, даже не разрешали выйти в туалет, заставляли испражняться в подвале. (...) Потом один из военнослужащих грузинской армии вывел меня из подвала и стал спрашивать, где молодежь нашего села. Я отвечал, что покинули село. Тогда он стал спрашивать, где у меня оружие. Я ему отвечал, что я старик и оружия у меня нет. Он приставил мне автомат к горлу, при этом (...) ударил по подбородку. Он и еще 9 человек пошли ко мне домой. Грузинские военнослужащие выломали дверь в моем доме и проследовали внутрь. (...) Оружия они у меня не нашли. Спрашивали меня, где мои дети. Я им ответил, что во Владикавказе. Потом меня снова отвели в подвал, наполненный водой, где находились остальные жители села. У кого грузинские военные находили в доме оружие, дом сжигали (...). В нашем селе было ранено 8 человек и убито два парня
(...).
Грузинские военнослужащие (...) покинули наше село. При этом похитили у жителей нашего села автомобили и уехали на них. Этим же днем в наше село вошли российские военнослужащие (...).
Жительница с. Мугут, 1983 г. р.
7 августа 2008 года (...) примерно в 23 часа стали раздаваться выстрелы, я вместе со своей семьей спустилась в подвал дома, затем стали раздаваться взрывы и начался обстрел села. Над селом располагался пост, охрану которого осуществляли сотрудники МВД РЮО, который подвергся сильному обстрелу. Обстрел поста, а также селения производился артиллерийскими снарядами со стороны грузинских сел Двани и Авневи и продолжался длительное время. После этого стало немного тише, и я решилась выйти из подвала. Выйдя из подвала, я увидела, как в селении горят жилые дома (...).
Затем я увидела, как на центральную улицу села со стороны грузинских сел заехали танки, которые стали вести прицельный огонь по жилым домам, а также разрушать гусеницами жилые дома, в подвалах которых находились наши соседи. Могу привести пример, я лично видела, как танк, заехавший со стороны грузинских сел, сровнял гусеницами дом, в котором жила больная женщина (...). (Она) была лежачая и не могла самостоятельно передвигаться. Танки продолжали движение по селу и направлялись в сторону нашего дома, который к тому времени после обстрелов был частично обрушен. Я сразу же вместе со своей семьей и соседями выбежала из дома, и мы направились в сторону леса, чтобы пешком дойти до ближайших сел. Танки продолжали двигаться по дороге через село и осуществлять обстрел жилых домов. Дорога из нашего села ведет в с. Велит, затем расположены еще несколько сел и далее город Цхинвал. Нас было около десяти человек, и мы направились в г. Цхинвал в надежде, что в городе будет тише (...).
Житель с. Гизель, 1975 г. р.
10 августа 2008 года примерно в 5 часов (...) со стороны грузинских сел Тибети и Ходи, Галуантикау стали обстреливать из установок «Град» и танков. На момент обстрела отец (...) находился дома. На момент начала обстрелов со стороны Грузии я возвращался из г. Цхинвал вместе с племянником: (...) и соседом (...) на автомашине ВАЗ-2107. Метрах в трехстах от окраины села со стороны с. Тбет мы увидели танки, которые продвигались в сторону нашего села, в глубь Южной Осетии. Мы хотели от них укрыться и стали отъезжать назад, при этом угодили в яму. В это время нас стали обстреливать из танков, и вскоре мы увидели в поле десятка два солдат, вооруженных до зубов, с оружием в руках, в американском обмундировании, которые шли в нашем направлении. (...) Мы попытались убежать от них, но они стали стрелять нам вслед из американских винтовок М-16 и вскоре догнали (имя) и (имя) и поймали их, а я кое-как успел скрыться в лесном массиве. Оттуда я наблюдал, как указанные солдаты зверски расправились с (...) и (...), а именно расстреляли их из винтовок, после чего изрезали их ножами и перерезали им горло (...).
12 августа 2008 года я снова вернулся домой (...) и увидел, что практически полностью село стерто с лица земли, сгорели и разрушены все дома. Много мирного населения погибло от вышеуказанных обстрелов. Оставшиеся в живых хоронили убитых и оказывали помощь раненым. Все было в дыму, местами имелись очаги пожаров (...).
Жители осетинских сел рассказали следствию, что грузинские военнослужащие расстреливали дома мирных жителей из орудий, убивали людей, пытавшихся укрыться от огня...
Жительница с. Ног-Кау, 1937 г. р.
В ночь с 7 на 8 августа 2008 года я находилась дома вместе со своим супругом и дочерью (...). (...) в указанный день около 23 часов наше село и г. Цхинвал были подвергнуты массированному обстрелу из крупнокалиберной артиллерии. Обстрел велся с грузинской стороны из с. Никози (...). Около 10 часов 8 августа 2008 года я вышла из подвала во двор домовладения и услышала за забором гул танков. Я подумала, что это российские танки, и подошла к забору посмотреть. В этот момент я услышала грузинскую речь. (...) Я понимаю по-грузински и смогла понять, о чем они говорят. Грузинские солдаты насмешливо говорили, что заберут самых красивых женщин с собой, а остальных убьют. Они нецензурно выражались в адрес президента Южной Осетии и В.В. Путина.
