Со стороны это донельзя напоминало поле боя, где навечно остались сразившие друг друга бойцы.
Чёрная поверхность котловины жила, дышала, мерно вздымаясь и опускаясь, словно грудь великана. По ней то и дело пробегали короткие судороги, вздувались и лопались пузыри, из которых выбиралось на волю нечто кровавоалое, мокрое, остро пахнущее скотным двором, причём давнымдавно не чищенным. Коегде бродили, бестолково тычась мордами, словно слепые, твари побольше, в которых Лемех, присмотревшись, к полному своему изумлению узнал печально знаменитых Гончих Крови.
Найда зарычала.
– Что это такое, Полночь? – обернулся Лемех к эльфу, не давая подняться гневу; почему этот гордец его не предупредил? – Откуда здесь эта пакость? Гончие? Мыто всегда думали, что они…
– Что приходят из земель незнаемых? – сердито перебил Полночь, хотя сердился он, похоже, больше на себя самого. – Нет, друг мой Лемех, прямиком отсюда.
– Так, значит, вы их от себя к нам гоните?! – Лемех набычился, стискивая топорище. – Что б они, значит, нас бы жрали? Не вас, драгоценнейших?
– Лемех, – поморщился эльф, – ну хоть тыто свою расу не позорь. Как нам их к вам гнать? Через весь Лес? Можешь себе представить, что бы они тут натворили? Нет, всё куда хуже, друг мой. Здесь они рождаются. Отсюда берут начала их подземные пути. Под Лесом, земными пустотами.
– Пещерами, что ли? Так перекопать, и…
– Если б, – зло ухмыльнулся Полночь. – Тото у нас в Зачарованном Лесу одни дураки собрались, не додумались, а хуторянин Лемех взгляд беглый бросил и разом всё уразумел! Не простые то «пещеры», Лемех, не простые ходы. Не докопаться до них, хоть весь Лес выкорчуй и рой аж до сердца земного. И не в истинной плоти они пробираются, но просачиваются этакой жижей живой и вновь становятся Гончими, когда окажутся вне наших пределов.
– Жижей живой… – повторил Лемех, не сводя глаз с тыкающихся во все стороны Гончих. – А здесь их что, прикончить нельзя, Полночь? С вашимто умением из лука бить…
– Смотри, что тут будет «с нашим умением», – эльф одним плавным движением вскинул оружие.
Стрела сорвалась, исчезла стремительным белым взблеском – а из чёрной земли вдруг выметнулся вверх чёрный же столп, ловко принявший на себя эльфийский наконечник. Шипение, зеленоватый дымок – древко растаяло, словно его и вовсе никогда не было.
– Поставь тут хоть сотню стрелков, хоть тысячу – никакого толку, – с тихим отчаянием проговорил эльф. – Ни катапульты, ни баллисты эту погань не возьмут. Даже огонь. Мы его не слишком жалуем, но были готовы – для дела, для всеобщей защиты… Нет, не выходит.
– Так что ж это такое, Полночь? Откуда взялось?
– А про сыновей что ж, уже не спрашиваешь? – вдруг бросил эльф.
– Сыновья мои тут, у тебя. Если с тобой не договоримся – не видать мне их как своих ушей, – Лемех глядел прямо в упор на собеседника, и надо было вдоволь походить с «Весельчаками», чтобы распознать ложь.
– Разумно, разумно, – одобрил Полночь. – Так вот, Лемех, эта дрянь тут со времён столь давних, что даже мы, Перворождённые, её зарождения не видели.
– Спасителя видели, а этого нет?
– А этого нет, Лемех. Когда мы сюда пришли, оно… уже тут было.
– Среди леса?
– Не росло тогда здесь никакого леса, – негромко рассмеялся Полночь. – Только чернота. Только Гончие Крови и… и их сородичи. И пустыня вокруг, Лемех, дикая пустыня, где ни зверя, ни гнома или даже гоблина. Вас, людей, здесь тогда и в помине не было. Во всяком случае, в этих местах.
– А вы, значит, были? – слишком уж покровительственно и снисходительно звучал сейчас Полночь.
– Тогда и тут – да, были, Лемех, – эльф не принял тона, не ответил насмешкой. – Для того мы тут и оказались.
– Для чего?
– Чтобы эта тьма так бы и осталась тьмой. Чёрным пятном в глубине эльфийского леса, откуда лишь редкие Гончие ухитряются выбраться наружу, так что простые пахари не боятся селиться у самых наших границ, несмотря на все превратности подобного соседства. Ссорятся с нами, бывало, что и дерутся, но никуда не уходят.
– Да уж, великая заслуга! – фыркнул Лемех. – Дело говори, эльф. Красноречием потом блистать станешь. Не со мной.
– Не с тобой… что ж, дело так дело. Мы растили Зачарованный Лес именно для того, чтобы удержать эту черноту и то, что под ней. Чтобы она не вырвалась на волю, чтобы не задушила весь мир. Так нам было сказано.
– Кем? – не удержался Лемех, получилось слишком жадно и подетски.
– А, зацепило? – понимающе усмехнулся эльф. – Первыми хозяевами этого мира, Лемех. Они привели нас сюда изза звёздной тверди, они показали нам дорогу. Они поведали нам наш долг, поставили нас на стражу; на вечную стражу. Так нам и стоять, в строго означенном числе, рожая детей лишь чтобы заменить павшего бойца, стоять до конца, до последнего часа этого мира, когда притаившееся под землёй лихо сгинет вместе с ним.
– Любите ж вы красивые слова… – проворчал Лемех, глядя за неуклюже переступающими Гончими, ничуть – ну, кроме внешности – не напоминавшими сейчас смертоносных бестий, так хорошо знакомых хуторянину. – Зло, лихо…
– Пытаешься не пустить это в себя? Пытаешься отговориться? – поднял бровь Полночь. – Оставь, Лемех, это недостойно тебя. Мы, эльфы Зачарованного Леса, грудью принимаем на себя напор этой отравной мощи. Мы сражаемся. Стрелой и словом. Мечом и магией. Платим кровью и жизнями. Платим эльфийским бессмертием, между прочим. Это только у вас, людей, говорится, что «двум смертям не бывать, а одной не миновать». У нас всё наоборот. Смерть – это катастрофа. Случайность. Которой не должно быть. Теперь понимаешь, чем мы жертвуем?
Прежде чем Лемех успел ответить, изпод земли донёсся долгий протяжный скрип, словно там тёрлись друг о друга старые кости – правда, кости для этого и впрямь должны были принадлежать настоящему великану.
– Назад! – эльф отпрыгнул с кошачьей грацией, вскидывая лук.
Лемех лишь повёл плечами, поудобнее перехватывая топор.
Скрип повторился, разрывая слух, мерзкий и глухой, точно в глубине склепа вставали от вековечного сна мёртвые кости, вызванные к жизни заклятием некроманта. Земля вздулась, появилось нечто вроде коричневого щупальца – или вдруг ожившего и обрётшего способность двигаться корня.
– Назад, Лемех! – Полночь пустил стрелу. На сей раз на её пути ничего не встало, и белооперённое древко с хрустким «чпок!» глубоко вонзилось в извивающуюся землистого цвета плоть.
– К деревьям! Ко стражам! – продолжал командовать эльф, вновь натягивая тетиву.
Стражам?..
Фонтан земли взлетел у самых ног Лемеха, в яме шевелились коричневые не то корни, не то змеи, не то щупальца – что именно, его сейчас не интересовало. Топор взлетел и рухнул – со смачным хаканьем, со злым выдохом. Лицо ветерана «Весельчаков» вдруг исказилось, застарелые жёсткость и жестокость закалённого рукопашными наёмника вдруг вернулись – хотя, впрочем, разве они когдато и уходили?
Брызнула тёмноалая, почти бурая кровь – или просто жижа. Обрубки конвульсивно дёрнулись, сворачиваясь, судорожными рывками втягиваясь обратно под землю и оставляя лишь заполненную бурым яму почти по пояс глубиной.
– Хороший удар, – Полночь оказался рядом, лук натянут. – И ты спрашивал, зачем нам Эльфийская Стража? Человеческая рука разит вернее нашей, хотя половина моих друзей в Зачарованном Лесу вызвала бы меня на поединок за такое признание.
– Что это было? Змеи?
– Или корни. Или щупальца. Никто не знает в точности, Лемех.
– Царственные эльфы Зачарованного Леса – и не знают?
– Представь себе, – они пятились к краю обычного, нормального, живого леса. Чёрное пространство перед ними успокаивалось, затихало, словно море после порыва свежего ветра.
– А что будет… с этим? – Лемех кивнул на заполненную коричневым яму. Отчегото ему очень не хотелось, чтобы она оставалась, как есть. Словно хороший хозяин, что заметит и подберёт соринку даже там, где её никто не заметит.
– У тебя острый глаз. – Их уже окружала листва окраинных деревьев. – Придёт страж, закроет прореху.
– Придёт страж? Засыплет, что ли? А почему мы сами не могли?
Кажется, Полночь смутился.
– Страж – это дерево. Живое дерево, оно может… немножко ходить.
– Ага, – кивнул Лемех.
Слыхали, слыхали. С «Весельчаками» чего только не наслушаешься – про Нарн, про тёмных эльфов, про Вечный лес и вечную же королеву Вейде. Там, по слухам, деревья тоже умели ходить.
– Небыстро и недалеко, – продолжал тем временем Полночь, – но могут. Врастут на новом месте. Уберут… что нужно. Тем и держимся, Лемех. Тем и держимся.
Они стояли под покровом ветвей. Найда прилегла у ног хозяина, тяжело дыша. Старушке тут не нравится, подумал Лемех.
– Ну что, видел? Понял теперь, что у нас творится, зачем нам нужна Стража?
– Видеть – видел, твоя правда. Но не понял, – напрямик врубил Лемех. – Про ваших древних лиходеев – или кто это всё устроил? – ну, терпимо, хоть и очень кратко. Кто вам приказал? Откуда вы явились? Почему те, кто вас привёл, вам не помогали? Но самоето главное, нутряное, ореховое ядрышко – зачем вам наши дети?!
